>Полутов А.В. По обе стороны границы: контрразведка флота против японской разведки.
В 1942 году разведотдел Дальневосточного фронта принял решение о ликвидации предателя, агента «306», который к этому моменту был перевербован уже более 15 раз. При очередном переходе границы в районе Спасска он был застрелен.
>
А так же вот это:
С другой стороны, органами государственной безопасности велась надлежащая воспитательная работа в отношении агентов-двойников, используя, в частности, ненависть китайского и корейского населения к японским оккупантам. Еще в начале XX века японская разведка активно использовала корейцев как свою «пятую колонну», так как, согласно действовавшим тогда нормам, корейцы, проживавшие в России с 1910 года и не принявшие ее подданства, автоматически считались подданными Японии. Кроме того, японская разведка зачастую прибегала к прямому шантажу и использовала институт заложничества, используя специфику семейно-родственных отношений у корейцев. При вербовке или перевербовке корейцев японская разведка давала понять, что в случае измены члены семей и их многочисленные родственники будут подвергнуты репрессиям вплоть до смертной казни.
=============================================== Так по первой мировой лучше вместо конспироложства почитать монографию, которая опирается на архивные материалы, конкретные следственные дела, перепроверки:
- Греков Н.В. Русская контрразведка в 1905–1917 гг.: шпиономания и реальные проблемы. — М.: МОНФ, 2000
Вот кусок из третьей главы. Ничего не напоминает?
"В Сибири вероятность работы китайцев на Германию не вызывала ни малейших сомнений со стороны властей. Эту гипотезу приняли легко и сразу. Начальник штаба Иркутского округа 4 августа телеграфировал начальникам жандармских полицейских управлений Сибирской и Забайкальской железных дорог: "Германия направила из Китая партии и одиночных китайцев для внезапных разрушений... мостов и тоннелей"{33}. Самые энергичные меры по выдворению китайцев из страны начали осуществлять гражданские власти Западной Сибири. Акмолинский губернатор Неверов приказал омскому полицмейстеру отнять у проживавших в Омске и не имевших определенные занятия китайцев паспорта и потребовать их незамедлительного отъезда из города на восток. Начальника жандармского управления губернатор просил проследить за тем, чтобы ни один из китайцев не выехал в Европейскую Россию{34}.
Полиция истолковала распоряжение губернатора по-своему и вскоре всех китайцев без разбора, попавшихся на глаза городовым, потащили в тюрьму. Полиция проявила в этом деле столько усердия, что вскоре губернатор Неверов вынужден был напомнить полицейским чинам о том, что китайцев не надо заключать под стражу, а лишь выдавать им проходные свидетельства "для следования на родину". Видимо, старания русской полиции по всей империи были чрезмерны и это привело к тому, что правительство Китая выразило официальный протест по поводу отношения русских властей к китайцам как к подданным враждебного государства{35}.
Многочисленные сообщения жандармов о партиях "бродячих" китайцев в Европейской России и шум, поднятый сибирскими властями в связи с выдворением китайцев из империи, сыграли с ГУГШ злую шутку. Получаемая информация натолкнула ГУГШ на мысль о повсеместном засилье нанятых немцами китайских торговцев. Поэтому генерал Монкевиц 7 сентября информировал начальника штаба Омского военного округа: "массовое пребывание китайцев в отдаленных местностях империи объясняется именно тем, что они занимаются шпионством в пользу Германии"{36}. В свою очередь, это известие еще больше усилило страх сибирских властей перед "китайским вариантом" германского шпионажа. Акмолинский, Томский и Тобольский губернаторы требовали от жандармов и полиции принять самые энергичные, меры к выдворению всех поголовно китайцев из Западной Сибири{37}.
В целом, под воздействием сумятицы начального этапа войны и благодаря отсутствию надлежащей подготовки комплекса мер, связанных с антишпионской борьбой начала войны, "точечные" высылки подозреваемых в шпионаже стихийно переросли в массовую высылку по формальным признакам, а обоснованные обвинения в пособничестве противнику сменились полностью бездоказательными, что оправдывалось "военной необходимостью"
