Не лепо ли ны бяшет, братие, начяти старыми словесы трудных повестий о полку Жоржеве, Жоржеве Жоржевича! Начати же ся той песни по былинамь сего времени, а не по замышлению Бояню!
Жоржь ждет мила брата Тони. И рече ему буй-блер Тони: "Один брат, один свет светлый ты, Жоржю! Седлай, брате, свои борзый авианосци, а мои ти готови, оседлани у Кувейта напереди. А мои ти аглийци - сведоми кмети: под трубами повити, под шеломы възлелеяны, боеголовка копия въскормлени; пути имь ведоми, яругы имь знаеми, ракети у них напряжени, стволи отворени, сабли изострени; сами скачють, акы серыи волци в поле, ищучи себе чти, а президенту нефти".
Тогда Жоржъ возре на светел шаттл над Техасом и виде от него тьмою вся своя воя прикрыты. И рече Жоржъ к дружине своей: "Братие и дружино! Луце ж бы потяту быти, неже полонену быти. А всядем, братие, на свои борзыя авианосци, да позрим синего Евфрату!" Спала президенту умь похоть, и жалость ему знамение заступи искусити Евфрату великаго. "Хощу бо, - рече, - ракети приломити конець поля иракскаго с вами, америкоси! Хощу главу свою приложити, а любо испити шеломомь Евфрату".
Тогда въступи Жоржъ президентъ в злат самолетъ и поеха по чистому полю. Солнце ему тьмою путь заступаше; нощь, стонущи ему грозою, птичь убуди; свист зверин въста; збися Див, кличет верху древа - велит послушати земли незнаеме, Евфрате, и Поморию, и Туреччине, и Кувейту, и Палестиною, и тебе, техасский болван! А иракци неготовами дорогами побегоша к Евфрату великому; крычат телегы полунощы, рци лебеди роспужени.
Жоржъ к Евфрату вои ведет. Уже бо беды его пасет птиць по дубию; волци грозу въерожат по яругам; орли клектом на кости звери зовут; лисици брешут на черленыя щиты. О Техасская земле, уже за шеломянем еси!
Долго ночь меркнет. Заря свет запала, мгла поля покрыла; щекот славий успе, говор галичь убудиси. Америкоси великая поля черлеными танки прегородиша, ищучи себе чти, а Жоржю нефти.
Душевно -))) - Роман Храпачевский07.02.2003 15:24:41 (144, 335 b)
