| | От | Т-28А |  |
| К | All |  |
| Дата | 03.05.2003 15:52:26 |  |
| Рубрики | Прочее; Артиллерия; |  |
[2 Константин Федченко] Из В.С.Петрова, часть 3
Со мной высадились старший лейтенант Лещенко, лейтенант Карпов и люди взвода управления. Старшие иптаповские командиры знают, как поступать после высадки на чужом берегу в том случае, когда отправленное раньше разведывательное подразделение не вышло навстречу. По всей вероятности, берег оставлен противником либо контролируется нашей пехотой. Значит, обе деревушки — Балык и Щу-ченка — недалеко, за кручей?
Эрликоны не оставляли на сей счет сомнений, вот вспышки выстрелов и эхо — та-та-та-та... Я находился в районе назначенных 1850-му ИПТАПу огневых позиций. Но каково положение вокруг? Где лейтенант Лада? В чьих руках населенные пункты Балык и Щученка?
Должен подойти следующий паром с орудиями. Сколько времени займет выгрузка?.. К рассвету орудия должны занять ОП, подготовиться к открытию огня.
Часть людей ушла с задачей выяснить обстановку на круче и в охранение. Кто остался, имел возможность заняться личными делами. Одни выливают из сапог воду, другие предпочитали отжать вна-чале одежду, кто уберег скатки, разворачивали их. Холодно. Все принялись отрывать щели. Это важно для самообороны КП 1850-го ИПТАП.
Ознакомление с местностью я начал с берега. Прошел вниз по течению, в сторону позиций эрлико-нов до речушки Чучен, которая разделяла оба населенных пункта и впадала под кручей в Днепр. Спо-ткнулся, воронки — большие и малые — по всей вероятности, после дневного обстрела, а может быть, после бомбежки. Никого не встретил. Когда вернулся к месту высадки, на командный пункт 1850-го ИПТАП, нашел лейтенанта Ладу. Пехота, сообщил он, около батальона, с двумя сорокапятимиллимет-ровыми орудиями занимает оборону по окраине Щученки, окапывается. Данными о группировке сил противника пехота не располагала. Вчера он предпринял атаку, но дальше упомянутой речки Чучен не двинулся. Бугры на юге, где расположены позиции эрликонов, прикрывают танки. С того же направления вели огонь по боевым порядкам пехоты батареи противника. Реку обстреливала артиллерия с позиций, лежащих на запад от Щученки. Лейтенант Лада не сообщил размеров удерживаемого пехотой плацдарма по той причине, что она сама этого не знала. Я не решался, пока не прибыли орудия, оставить КП и от-правиться для обсуждения общих задач с пехотой и решил осмотреть дорогу в район огневых позиций.
Вернулись разведчики, отправленные после высадки на поиски лейтенанта Лады. Вместе с ними пара-шютисты — группа из десяти человек. В северо-западном направлении, утверждали они, во многих насе-ленных пунктах противника не было. Парашютисты, окольными путями шедшие к Днепру, за вчерашний день не встретили препятствий, с которыми сталкивались прежде. Дорога па Балык открыта.
Парашютистов удручает неудача, постигшая пять дней назад части 7-го ВДК, и то, что специаль-ные разведывательные учреждения не обеспечили надлежащим образом операцию. В обширных районах, где планировалось с ходу форсирование Днепра — мощного оборонительного рубежа противника — у нас не существовало ни войсковой, пи агентурной разведки. Ничем другим не могли объяснить парашютисты, что для десантирования главных сил 7-го ВДК был избран район с. Пий, где немцы начали со-средоточение частей танковой дивизии, предназначенной для прикрытия реки Днепр на участке Кагар-лык — Обухов.
Я не слушал больше парашютистов, осветительный снаряд вырвал из темноты паром, отчаянно бо-ровшийся с течением. На бугре, будто над головой, зататакали очереди эрликонов. Со всех сторон снаря-ды обложили потерявший ход понтон. Ливень трасс то сужался в узком сверкающем пучке, то рассыпал-ся веером во всю ширь реки. В освещенную зону вошли еще два понтона, один за другим. Первый вдруг задрал корму и перевернулся. Зенитчики перешли на стрельбу непрерывными очередями. Светильники погасли.
Спустя четверть часа послышались голоса. Два парома вышли на отмель. Доставлены орудия — первый огневой взвод 5-й батареи. Разгрузка производилась на воде. Одно орудие опрокинулось. Его та-щили всем миром, пока не удалось поставить на колеса.
Командир 5-й батареи старший лейтенант Блохин доложил о потерях: потоплено одно орудие. Имеется всего пять ящиков снарядов на два орудия. Остальные Блохин приказал выбросить за борт, когда эрликоны нанесли понтону повреждения и он начал терять плавучесть. Блохин подобрал двух человек из орудийного расчета.
5-я батарея приступила к занятию боевых порядков. В перекатывании орудий участвовал весь лич-ный состав командного пункта вместе с парашютистами.
Вслед за лейтенантом Ладой я карабкался вверх по узкой обрывистой тропке. Разведчик впереди оборачивался, время от времени включал карманный фонарик, рискуя привлечь внимание эрликонов. Двигаться в темноте иначе и не сорваться с кручи невозможно. То и дело преграждали путь глубокие промоины, не обозначенные почему-то на карте.
После долгих блужданий мои проводники набрели на пехотинцев 309-й СД. Их более сотни. Пере-правились на лодках два-три дня назад на участке гораздо севернее того, который был назначен 1850-му ИПТАПу. Старший лейтенант — командир роты — знал о противнике очень немного. Пехота обрадова-лась, на противотанкистов она возлагает большие надежды.
Командир роты к утру намеревался в отдельных пунктах занять оборону перед селом Балык. Пехо-та нуждалась в подкреплении, ожидался еще один батальон, который должен выдвинуться для прикрытия Щученки.
На поиски командного пункта командира батальона ушло не менее часа. По сведениям пехо-ты силы противника состоят из отдельных подразделений танков, они контролируют местность на запад и на юг от обоих населенных пунктов. Группировка артиллерии — десять-пятнадцать батарей, разверну-ты в основном на позициях в глубине боевых порядков танков, а также два дивизиона эрликонов. «Юн-керсы» не нанесли ни одного удара по пехоте. Противник приостановил вышеупоминавшуюся атаку на Балык потому, что танки не решились преодолеть овраги южнее деревушки. С утра, по мнению коман-дира батальона, атаки возобновятся. На обратном пути меня ослепил в самом начале спуска выстрел танкового орудия, произведенный с расстояния не более чем 300—400 метров. Болванка ударила в де-рево и унеслась вдоль склона. Серия осветительных снарядов над рекой избавила от опасений потерять ориентировку, которые начали одолевать меня. Тригонометрический пункт стоял на прежнем месте, те-перь уже слева от тропы. До командного пункта осталось не более полукилометра.
Загудел двигатель и через минуту заглох. Танк занимал позицию за промоиной и появился там, по всей вероятности, недавно, потому что разведчик включал фонарь не чаще чем прежде, когда я подни-мался на кручу. В течение коротких мгновений я имел возможность обозревать с высоты излучину реки и участок восточного берега. Помимо двух понтонов, спущенных на воду при мне, на плаву находился еще один, шедший навстречу тем, которые возвращались обратно.
Артиллерия противника не прекращает обстрел. Методический огонь сменялся шквалами беглого. Разрывы грохочут наверху, под кручей и по течению. Один за другим висли в небе осветительные снаря-ды.
На берегу слышался издали шум, выкрики. Разгружалась пехота. Командный пункт 1850-го ИПТАП свертывался для перемещения на новое положение. Старший лейтенант Лещенко доложил: де-сять минут назад ранен командир 5-й батареи старший лейтенант Блохин, отправлен с попутным паро-мом на восточный берег.
В течение ночи прибыли еще шесть орудий 1850-го ИПТАП со всем, что необходимо для ведения огня, исключая средства тяги. Тягачи остались за рекой на острове.
Переправа отняла у противотанкистов много сил, но еще больше — выдвижение на огневые пози-ции. Единственная тропа, обнаруженная на склоне, в пределах участка, закрытого для эрликонов, годи-лась лишь для пешеходов. Расчеты тащили орудия на руках шаг за шагом, вырубая заросли. Когда обе батареи закончили занятие боевых порядков, командный пункт полка приступил к управлению подразделениями. Я зашел на КП батальона. Затем осмотрел, насколько позволяла темнота, окрестности обеих де-ревушек, северные склоны бугра за Балыком — около километра в глубину и немногим более двух по фронту — пространство, называемое плацдармом.
Выделенный командиром батальона для сопровождения пехотинец куда-то пропал. Его обязанно-сти принял лейтенант Лада. Как и оба разведчика, находившиеся со мной, командир взвода управления знал местность нисколько не лучше меня. Мы шли, полагаясь на трассы эрликонов и осветительные раке-ты, они взлетали в предутренней темноте на западе и еще в одном пункте, реже — севернее Щученки на берегу, по моему мнению, у самой воды.
На КП — теперь он в двухстах шагах от тригопункта — меня встречал старший лейтенант Лещенко с сообщением, что высадился один батальон 340-й СД и два орудия 1854-го ИПТАП. Радиосвязь со шта-бом бригады не установлена. Связисты и разведчики — весь персонал командного пункта — занимались оборудованием ровиков.
Стало светать. В зарослях держался сырой холодный туман. Старший лейтенант Лещенко предло-жил мне отдохнуть. В окопе для установки стереотрубы у изголовья охапки срубленных при расчистке сектора веток, чья-то не высохшая с ночи плащ-накидка в глине. Я прилег, но ненадолго, начался огневой налет.
Для связи с пехотой отправлен на наблюдательный пункт батальона лейтенант Чумак — командир первого огневого взвода 2-й батареи. Обстрел плацдарма усиливался. Усталые люди вяло долбили лежа-лый глинистый грунт, углубляют ровики.
Дым бризантных разрывов висит неподвижно в воздухе, стелется над землей. Скупо светит осеннее солнце. Прошла партия пикирующих бомбардировщиков, миновала Байков остров, скрылась с глаз.
Пауза — относительное затишье — пришла к концу. Снова гремели разрывы, воют на излете мины. На запад от Балыка — в поле стог (и поныне стоит стог на том же месте), среди копен отмечено передвижение отдельных пехотинцев. Из-за бугра полз танк, поводя длинным стволом, потом другой, третий. Танки двигались двумя группами, по четыре в каждой.
Так началась первая в тот день атака плацдарма. За ней последовала вторая, третья, четвертая. Ми-нометы и артиллерия вели интенсивный огонь по боевым порядкам нашей пехоты. Танки держатся по-одаль. Когда они подошли на расстояние, в два раза превосходящее дальность прямого выстрела, выде-ленное специально орудие из 5-й батареи произвело по настоянию пехоты десяток выстрелов. По тому, как вели себя танки, стало ясно: противник не знал о присутствии на плацдарме ИПТАПовских орудий.
Позиция орудия подверглась ожесточенному обстрелу минометов. Отошедшие на гребень танки изрыли болванками кустарник вокруг ОП и все, что произрастало на поверхности земли. Маскировки не осталось и в помине. Орудие — во всех батареях щиты были сняты уже давно — стояло, будто покинутое расче-том, приткнув к брустверу ствол, пока не опустились сумерки.
К исходу дня противник оттеснил нашу пехоту со склонов южнее Балыка и блокировал плацдарм по всему периметру. У подножия бугра, где стояли эрликоны, он выдвинулся к берегу на позицию, по-зволяющую обстреливать отмели из пулеметов.
С наступлением темноты сообщение с восточным берегом оживилось. Подошли три понтона. По словам старшего лейтенанта Лещенко, курсировало не менее четырех понтонов.
В небе один за другим рвались осветительные снаряды. Беда, если течение снесет понтон в осве-щенную зону. Как молния, пронзала темноту трасса эрликона, за ней вторая, третья, четвертая. Свет по-гас, но очереди скрещивались над понтоном и не смещаются, пока жертва не пойдет ко дну.
Много хлопот причинял пулемет на берегу. Пехотинцы намерились подавить его, притащили отку-да-то миномет, заняли позицию в полусотне шагов от КП 1850-го ИПТАП. Старший лейтенант Лещенко не полагался на искусство минометчиков и стал прогонять их. Но в данных топографических условиях здесь возможна единственная точка, откуда обеспечивается решение задачи. Мины нужно положить в уз-кой, не более 10—20-метровой полосе. Не видно разрывов. Противник произвел один огневой налет, дру-гой. Пристрелка миномета грозила растянуться до бесконечности. Мины на подлете к обрыву провалива-лись и глухо рвались, невидимые, где-то внизу. Малейшее изменение в направлении стрельбы вызывало перемещение разрывов на сотню метров, как в горах. Цель в мертвом пространстве.
Старший лейтенант Лещенко, посланный в качестве руководителя стрельбы, сумел только вывести разрывы на линию наблюдения. Добиться большего результата никогда не стрелявший из миномета противотанкист не мог.
Пулемет не умолкал. Теперь разгрузка начиналась еще да того, как понтоны выходили на мелково-дье. Управление переправой на восточном берегу, судя по тому, что понтоны прибывали все чаще, при-нял на себя кто-то из старших начальников. Подкрепления и грузы предназначались главным образом пе-хоте — полковые орудия, минометы, две-три кухни. 1850-й ИПТАП получил только два БК снарядов. В течение ночи не переправилось ни одно орудие.
На следующий день противник активизировал свои действия. Утром пикирующие бомбардировщи-ки нанесли удар по склонам круч, там, у подножия, и выше, в расщелинах, скапливались люди и грузы, которые не успели доставить на позиции. Артиллерия вела частый огонь, стреляющих батарей стало больше. Разрывы мин и снарядов грохотали беспрерывно.
Противник, по-видимому, намеревался сбросить в реку наши подразделения и ликвидировать плацдарм. К достижению этой цели привлечены и средства пропаганды. Ночью мощные громкоговори-тели, установленные в районе позиций эрликонов, сопровождали стрельбу последних призывами сда-ваться в плен, перемежая их воинственной музыкой и угрозами «русс, буль, будь».
Численность подразделений из частей 309-й СД в секторе 1850-го ИПТАП значительно возросла. Весь день наша пехота не отходила и стойко оборонялась в своих, наспех оборудованных, окопах.
Помимо дивизионной артиллерии пехоту поддерживали прямой наводкой наши батареи — 1854-й ИПТАП в северной части плацдарма, 1850-й — в южной и западной и батареи частей артиллерии РГК из-за Днепра, к вечеру начавшие пристрелку с закрытых позиций.
На третий день противник привлек авиацию для нанесения ударов по боевым порядкам наших час-тей в пределах плацдарма. С большой интенсивностью вела огонь артиллерия, увеличилось количество танков. Атаки предпринимаются с нескольких направлений. Если прежде участие в боях артиллерии ог-раничивалось огневыми налетами, то теперь производится артиллерийская подготовка по этапам. Вначале — подавление огневых средств на поле боя, затем усилил переносились на сопровождение атакующих подразделений, танков и пехоты.
В 16 часов танки — двенадцать, позже количество увеличилось на пять — двинулись в направле-нии Балыка, высота 197,3. Начало ничем не примечательное. После налета пикирующих бомбардиров-щиков артиллерия и минометы сосредоточили огонь по окопам нашей пехоты на участке: стог —два от-дельных дома. Тем временем танки вышли к гребню. На склоне они снова разделились на две группы и после недолгой заминки неторопливо двинулись вперед. Из-за реки несколько батарей, кажется дивизи-онных артиллерийских полков, открыли заградительный огонь.
Неожиданно пехота начала отходить к промоинам, оставила окопы, те самые, что упорно обороня-ла в последние дни. Танки — они держались на расстоянии километра — прибавили скорость. Два 45-мм орудия пехоты, начавшие стрельбу, были подавлены. Из-за бугра выкатились бронетранспортеры и стали высаживать пехоту. Обе батареи 1850-го ИПТАП — 2-я и 5-я,— прикрывавшие здесь с полуночи сектора, развернулись в юго-западном направлении и открыли огонь. Я наблюдал за происходящим со своего КП.
Один танк получил прямое попадание, другой. На позициях 2-й батареи взметнулось облако бри-зантного разрыва. Часть танков остановилась и стреляла с места. Обрушились минометы, темп огня 2-й батареи стал слабеть, позиции заволок дым.
Танки возобновили движение. Когда я прибыл во 2-ю батарею, огонь вело только одно орудие. С грохотом рвались низкие бризантные разрывы. Орудие умолкло. Танки, не прекращая стрельбу, прибли-жались. Расстояние не более 400 шагов.
Немедленно к орудию! Ближайшие — первое и второе — к стрельбе непригодны. Возле 3-го ору-дия люди вповалку, одни убиты, другие ранены. Между станинами куча стреляных гильз. Командир ба-тареи лейтенант Богданов швырнул из ниши ящик со снарядами, мой ординарец — сержант Павлов — отбрасывал гильзы из-под люльки. Я занял место наводчика, лейтенант Богданов — заряжающего, еф-рейтор Сапожников — помощника.
Иметь командира — непременное условие дееспособности орудийного расчета, когда до цели 200 шагов, не обязательно. На заключительном этапе поединка орудия с танком задача упрощается. Артилле-рийские командиры приобщают орудийных номеров к своей науке действием. Управление сводится к демонстрации, практическому показу приемов в обслуживании орудия и соблюдению дисциплины.
Воин участвует в бою по убеждениям нравственным, но пе потому, что обучен обращению с ору-жием. Что делать -ему диктует команда, как делать — совесть, иными словами, способность повиновать-ся. И если нравственные ресурсы орудийного расчета исчерпаны, командир сам обязан произвести вы-стрел. Это — ультимо-рацио.
Не однажды я выполнял обязанности наводчика. Ничего особенного. Посредством двух маховиков перемещается перекрестие панорамы в двух плоскостях и с ним заодно -орудийный ствол до совмещения осевых линий с точкой прицеливания. Водянисто-голубые линзы панорамы как бы скрадывают расстоя-ние, то. что на глаз далеко, в объективе рядом, перематывается гусеничная лента, блестят четко обрисованы траки. Танк неудержимо надвигался, не остановить его, не задержать. У орудия — жара, ствол раскален, дышать нечем, над головой воют болванки, дым, пыль, в глазах резь и неотступно — тень смерти. Тень, потому что сама она бесплотна, безлика, невидима и вездесуща. И во время ведения огня с открытых позиций всякий воин чувствует ее леденящее присутствие. Разговоры о том, будто орудийный номер не знает колебаний, будто уверен в поведении другого, не имеют под собой совершенно никакой почвы. Противотанкист никогда бы не мог признаться сам перед собой, кому уготована гибель — орудию или танку. Многие люди сами не знают, куда увлекут их, явившись в потрясенной душе, темные силы природы. Когда наводчик совладел с собой, его волнуют другие номера. Устоят ли? Среди разрывов мин и снарядов одинокие, под напором страха низменного... если живы... если не оставили своих мест... Он — наводчик, нажал спуск... а дальше? Кто вложит следующий снаряд... и тут же очередной? Кто передвинет станины? Конечно, это — компетенция командира орудия, он управляет людьми. Но как знать? Выстрел ИПТАПовского орудия — итог согласованных в точности движений, как шаг в строю — многих воинов. После первого выстрела им всем грозит гибелью всякое мгновение. Медлить и ошибаться нельзя, недо-пустимо.
Ни в тот раз, ни в предыдущие меня не заботили никакие другие соображения, кроме последнего. Орудийный ствол послушно двинулся, в объективе проплыла покосившаяся изгородь, синий шлейф вы-хлопного дыма, и перекрестие легло у основания башни. Танк выстрелил, тут же брызнули в лицо комья земли. Кто-то вскрикнул. Я сдвинул перекрестие ниже, рычаг спуска легко провалился вниз, орудие привскочило, и красная трасса снаряда вонзилась в бортовой лист танка. За казенником по другую сторо-ну чье-то искаженное лицо, глаза вытаращены. Досланный снаряд лязгнул, освободился клин и закрыл со звоном затвор... «Бронебойный... третий...» — выкрикнул лейтенант Богданов фразу, как полагается за-ряжающему. Перекрестие переместилось влево, и камуфлированный корпус танка, изрыгнув пламя, за-слонил объектив. Снова надо мной взметнулась горячая пыль, трасса "вспыхнула красной точкой уже по-сле того, когда снаряд образовал в броне отверстие.
В следующую минуту под ударами моих снарядов остановились другие два танка из числа тех, что достигли подступов к позициям 2-й батареи. Лейтенант Богданов вогнал очередной снаряд в казенник. И когда прогрохотал выстрел, он выпрямился в рост и указал в сторону правой группы танков. Она откаты-валась за гребень обратно. 5-я батарея продолжала вести огонь вслед отходившим танкам.
Перед промоинами легла одна, за ней другая очередь тяжелых разрывов. Наконец-то с восточного берега какая-то батарея перенесла на участок атаки огонь. Новая очередь со скрежетом и свистом, сверля на из-лете воздух, разорвалась среди подбитых танков. Дым заволок позиции.
Перед орудийным стволом явился лейтенант Чумак. На НП ему сообщили о положении 2-й бата-реи, и он — делегат связи — прибыл ко мне. Старший из командиров пехотинцев уведомляет 4850-й ИПТАП о том, что на 16.45 назначено начало контратаки. Лейтенант Чумак перечислил средства, кото-рые привлекались к ее обеспечению, и стал излагать замысел. Контратаку поддерживали два артиллерийских дивизиона огнем с закрытых позиций и третий — реактивных снарядов. Ссылаясь на коман-дующего артиллерией 309-й СД, пехота требует, чтобы обе батареи 1850-го ИПТАП сопровождали ее ко-лесами на глубину ближайшей задачи.
Удивительно, как ослепляет иногда людей фронтовая ограниченность. Пехота, по всей вероятно-сти, думает, что немцы прекратили преследовать ее по своей прихоти, и танки на склоне пылают из-за небрежного обращения экипажей со спичками. Пехота ушла с последнего рубежа, который обеспечивал прикрытие берета. Разумеется, теперь нужно вернуть потерянное либо оставить плацдарм.
Сколько в 1850-м ИПТАП осталось орудий, людей? Связь с 5-й батареей прекратилась, сведений о ней я не имел. Ушедший туда посыльный вернется не раньше, чем через полчаса. А 2-я батарея? В сложившей-ся ситуации командир полка не должен вмешиваться в функции командиров батарей. Они принимают решение. Если лейтенанту Богданову удастся привести оставшееся орудие в походное положение... то что делать дальше? Отойти? Некуда. Остаться на позиции? Как только противник откатит в исходное по-ложение, ОП незамедлительно подвергнутся обстрелу минометов и артиллерии.
Лейтенант Богданов подал команду «По местам». Маскировку не начинать, исправные орудия под-готовить к ведению огня; заняться эвакуацией раненых.
Контратака пехоты начнется через пятнадцать минут, предшествующий ей огневой налет — через семь. Кто знает, в какое состояние придут к тому времени обе батареи 1850-го ИПТАП — 2-я и 5-я.
Лейтенант Чумак уполномочен передать старшему из пехотинцев, что 1850-й ИПТАП сделает все воз-можное для поддержки контратаки, но не более этого, Если потери 5-й батареи такие, как 2-й, то к веде-нию огня пригодны только три орудия, и рассчитывать на сопровождение, как хотела бы пехота, ей не следует.
Сверено время. Лейтенант Чумак переставил стрелки своих часов, повернулся и торопливо пошел прочь. На тропе, которая вела к спуску, разорвалось четыре, пять мин. Откуда-то издалека донеслось эхо орудийных выстрелов. Не наши ли батареи начали огневой налет? Я взглянул на часы. Прошло всего пятьдесят секунд. В тот же миг дрогнула под ногами земля, пламя коснулось снизу плеч лейтенанта Чу-мака, и он пропал, будто растворился в клубах черно-коричневого дыма.
Куда девался лейтенант Чумак? В моей памяти — провал. И что произошло после обстрела тяже-лых орудий? Я не мог вспомнить... Лейтенант Чумак... его не стало„, не стало... он... исчез... но куда?.. И что было дальше... что? И я здесь... зачем? Серая сутемень расстроила память,
В отчаянии я вспоминал промелькнувшее событие в обратном порядке. Лейтенант Чумак прожил пятьдесят секунд... меньше минуты... столько было отмерено ежу... а перед этим что? Мысли путались, в душе смятение. Фрагмент, запечатленный в сознании, вырван из общей картины... бессмыслица. Моя го-лова раскалывается. Слушать вой ветра и оставаться без движения невыносимо. В комнату вбежала полу-сонная Марта Вильгельмовна, следом — хозяйка со свечой в руках. Вызвали Павлова, потом явилась се-стра. Перевязка заняла весь остаток ночи.
И больше я не знал покоя, рылся в памяти днем и ночью, вспоминал. Тщетно. Узел, на котором оборвалась нить, затягивался все туже и туже. В те мгновения, когда разгадка казалась близкой, перед глазами возникали блеклые склоны прибрежных круч, овраги... А в забытьи мерещилась крепостная сте-на — одна и та же — мощная, возведенная на серых гранитных камнях, с башнями и бойницами, я караб-кался по скользким выступам, но зубчатый ярус над головой, ощетинившись копьями, поднимался все выше и выше в небо, затянутое черными, ползущими отовсюду, тучами."