| | От | полковник Рюмин |  |
| К | All |  |
| Дата | 15.10.2003 10:15:37 |  |
| Рубрики | WWII; |  |
Про добровольно-принудительное харакири (снизу перенос)
>Приветствую!
>>Вообще американцы замечают ничтожно малое количество пленных среди японцев при огромных жертвах и большое количество самоубийств даже среди гражданского населения.
>
>В том числе среди нестроевых корейцев, которым самоубиваться за Микадо вообще не было никакого смысла. А главное -- не из чего.
>Загадка, однако... "Поскользнулся, упал на меч, и так семь раз" (с)
Вот отрывок из мемуаров ген.-лейт. А.П.Белобородова:
«…Командование 5-й японской армии — пять генералов и несколько старших офицеров штаба прибыли в Муданьцзян утром 20 августа, но срочные дела не позволили нам допросить их немедленно. Да и вид у них был утомленный — сказывалась долгая поездка но разбитым горным дорогам. Полковник Шиошвили вручил им список вопросов, чтобы они могли заранее подготовиться. Ответы командующего армией геперал-лейтенанта Норицунэ Симидзу, которые он дал в письменном виде, а также устные его показания сохранились в наших архивах. Это помогло мне восстановить в памяти ход допроса…
…Пленные кланялись и подобострастно улыбались. Этот контраст между холодной, звериной жестокостью к побежденным и униженным заискиванием перед победителями вообще был характерен для высших кругов японской военщины. Даже во времена своего владычества в Маньчжурии, попав в руки китайских партизан, японский офицер не стеснялся доходить до раболепия. Ну а теперь они и вовсе потеряли лицо. Неприятная это картина. «Прошу сесть!» — сказал я…»
И далее интересный момент:
«…— Ваши потери?
Симидзу не мог дать определенного ответа. Назвал цифру 40 тысяч и добавил: «Считая убитых, раненых и разбежавшихся». Потери крупные, а между тем в госпиталях 5-й армии оказалось сравнительно мало раненых.
—Где же ваши раненые?
Воцарилась пауза. Взоры всех присутствовавших на допросе обратились к генералу Сатоо — начальнику медицинской службы армии.
— Не знаю,— ответил он.
— А кто же знает? Вы не занимались ранеными?
— Не занимались,— сказал он и тут же поправился:— Не могли заниматься. Если связь с частями потеряна, как эвакуируешь раненых? Они шли сами. Кто мог идти. А кто не мог, оставался.
— Истекать кровью? Так?
— Так, господин генерал.
Этот ответ, это откровение начальника медслужбы 5-й японской армии в какой-то мере прояснили несоответствие между большим числом убитых и малым числом раненых в общих потерях противника…»
Наконец, по интересующему вопросу:
«— Много у вас было самоубийств? — спросил я.
— Нет, — ответил он. — Нас не взяли в плен, мы только исполнили приказ императора. Исполнить приказ его величества — это долг японского офицера. Это не позор, это не влечет за собой харакири.
Член Военного совета Иван Михайлович Смоликов спросил:
— Харакири — это закон самураев?
— Да, это закон чести.
— Мужской закон?
— Да, высший закон японского дворянина.
— А при чем здесь женщины и дети?
— Какие?
— Жены, матери, дети ваших офицеров и колонистов.
— Не понимаю,— сказал Симидзу.
Тогда Иван Михайлович медленно, чтобы успевал за ним переводчик, зачитал политдонесение из 365-й дивизии. Совершая марш от города Дзиси к Линькоу, части дивизии обнаружили две группы мертвых японских женщин и детей. В 10—12 км южнее Дзиси на железнодорожном переезде стояли грузовые машины. В кузовах в одинаковых позах сидели, поджав ноги, или лежали, опрокинувшись, женщины и дети, головы в белых, видимо ритуальных, повязках. Большинство — со следами огнестрельных ранений, меньшая часть убита ножами. Другая группа была найдена на шоссе в районе станции Дидаохэ. Всего в обеих группах насчитывалось более 400 женщин и детей. Захваченные неподалеку от этих мест пленные показали па допросе: убийства совершены японскими солдатами и офицерами; взять с собой в сопки женщин и детей они не могли и, по заявлению пленных, убивали женщин и детей с их согласия.
Выслушав Ивана Михайловича, Симидзу сказал:
— Каждый народ живет и умирает по своим законам. Вы — по вашим, мы, японцы,— по нашим.
— Они боялись не вас, не русских,— добавил Кавагоэ.— Они боялись, что их женщины и дети попадут в руки китайцев. Китайцы обозлены, они жестоко мстят нам.
— Понятно,— сказал генерал Смоликов.— Непонятно только, почему закон «харакири» исполняют женщины и дети, а генералы не исполняют. Переведите точно,— обратился он к переводчику.
Симидзу молчал, опустив глаза, ответил за него опять Кавагоэ.
— Это было до приказа императора о прекращении боевых действий,— сказал он.— После приказа этого не будет.
Разумеется, не будет. Получив несколько подобных тревожных сигналов, командование, штаб и политотдел 1-й Краснознаменной армии немедленно приняли соответствующие меры. Японские беженцы, старики, женщины и дети, толпами выходили навстречу советским частям и умоляли защитить. Мы собрали их всех, около 11000 человек, в японский военный городок и обеспечили сильной охраной...»
>С уважением
>Владислав
Взаимно.
А.Рюмин