– Непредсказуемость. Как только мои поступки можно будет предугадать, я пропал вместе со своим хозяином.
– Неужели все эти годы, что вы работаете телохранителем, каждый раз придумываете что-то новое?
– Разумеется, есть основной план действий, которому нас учили. Например, в крутом джипе будет ехать сопровождение, а в незаметной машине сам человек и телохранитель. За рулем никогда не нужно вперед наклоняться — сразу голову прострелят, руль держу одной рукой, второй держу пистолет между сиденьем и коробкой передач в заряженном состоянии. Оставлять пистолет в кобуре — глупость, пока вытащишь, тебя вместе с человеком сто раз убьют. Работа неблагодарная — ненормированный рабочий день, каждую минуту в напряжении, ведь главное — не убить, а вычислить врага и предотвратить нападение. Можно сидеть 12 часов не шелохнувшись, спать, читать нельзя, никаких кроссвордов и музыки, даже пописать, пардон, не сбегать. Все очень жестко — отвлекся на несколько секунд, и все — хана.
– После Афганистана вы попали в школу телохранителей Джима Шорта. Каким образом?
– Шорт — легендарная личность. Он как-то приехал в Таллин и стал спрашивать: "Где у вас парень такой-то" и мою кличку афганскую называет. Он в Афгане духов обучал, а меня они хорошо помнят. Нас познакомили, он предложил мне у него в школе бесплатно учиться (его уроки бешеных денег стоят). Я ему тогда при встрече сказал: "Фигово ты, Джим, духов учил". Он согласился, мол, менталитет другой, воспринимают все по-другому и уроки, соответственно, плохо усваивали. У него только двое русских учились. С Джимом мы до сих пор встречаемся.
– Как разряжаетесь?
– Летом езжу отдыхать туда, где война. В Афгане под моим командованием было 12 парней, я был для них, как старший брат. Возникает проблема — сразу ко мне. "Вот меня девушка бросила, жить не хочу". Я ему веревку кладу, мыло и табуреточку — хочешь из-за бабы жизни лишиться — пожалуйста. И выхожу. Захожу через 15 минут: "Я все понял". А с другим вообще история приключилась. Ему осколком гранаты хозяйство снесло. Представляете, мужик в расцвете лет, совсем молодой лишается самого дорогого?! В общем, я срочно вызываю вертолет, они у нас, как такси, летали — по-другому мы и не перемещались: "Ребята, у нас серьезное ранение — теряем честь и достоинство", те ахнули и уже минуты через три были на месте. Парень свои причиндалы подобрал, мы все это дело в лед, ему — перевязку. Так наши хирурги ему все пришили. Вскоре получаю письмо, где вместо "здрасьте" — "Он работает, все в порядке! Я недавно женился!". Военные медики всегда отличались мастерством, мы не раз тому свидетелями были.
– Вы же воевали и в Чечне?
– Там совсем другие солдаты — отморозки, сами такие же, как и чеченцы. Когда я был командиром, никто не смел трогать женщин и детей, никаких изнасилований. В Чечне изнасиловать женщину или ребенка, а потом пристрелить — довольно обычное дело. Это не профессионалы, а пушечное мясо. Однажды отдал команду одному, он взял и перепоручил другому, я за это ему обе ноги прострелил. На войне командир — царь и бог, нет никого важнее, его приказы выполняются беспрекословно. В Чечне практически все сидят на наркоте — иначе психика не выдерживает.
вопросы? насколько реально описана работа телохранителя? деиствительно ли медики даже в полевых условиях могут быть способны на такое? в Чечне могут иметь место такие дела как описывает интервьюируемый - что типа все на наркоте и свои тоже, ноги прострелил?
