"Владимир Хотиненко: «Много-много-много я открытий совершил»
О заказе
Заказ у меня был снять приключенческую картину. Снять картину, ориентированную на молодежь. Увлекательную картину. Если бы я снимал эту картину в тот момент, когда мне пришла в голову эта идея — по окончании Высших режиссерских курсов, 25 лет тому назад, я бы, наверное, снимал что-то в духе «Андрея Рублева» —величайшей, как я считаю, картины всех времен и народов. Наверное, я бы снимал такое. Тогда публика могла смотреть такие фильмы, тогда публика хотела смотреть такие фильмы. Сейчас — и я не посыпаю голову пеплом — просто поменялось время, поменялись ритмы, и уже никто это кино смотреть не будет. Можно его снять, получить удовлетворение, хорошую критику, но этот фильм никто не увидит.
Об открытиях
Я с изумлением узнал, хотя в школе учился на «отлично», что были выборы. Царя выбирали! Например, когда выбирали на царство Михаила Федоровича Романова, были списки! Кстати, в этот список Пожарский входил. И существовал пиар, и черный пиар, и все те же страсти, и выступления перед народом, и обещания. Шансов не было у Романова сначала никаких! Потом были игры закулисные. Есть свидетельства, что было человек двадцать семь в этих списках, а по некоторым данным, до сорока. Тоже были партии, естественно. Аллюзия совершенно прямая! Это для меня было открытием. Я всегда знал, что эти аллюзии с современностью есть. Но такое количество персонажей, типажей. Включая тушинских бояр, например. Все это сумасшествие сугубо наше! Я открыл для себя Лжедмитрия Первого. Фантастический, непонятный, непостижимый персонаж. Он, кстати, первый ввел в употребление термин «Россия как империя». Когда поляки стали требовать все, что он им обещал, — католичество и так далее, он им сказал: «Как вы со мной разговариваете, с императором всея Руси!» Дальше он построил линию от императора Октавиана Августа до тех дней, современных. Выстраивал логику того, что Россия — это империя. Много-много-много я открытий совершил. Хотелось чем-нибудь поделиться.
Об эротике
Что касается «сисек-писек», то наши дети до шестнадцати видят уже такое, что этими целомудренными упоминаниями и мельканием некоторых тел их уже удивить совершенно невозможно. В этом смысле картина сделана целомудренно. Что касается жестокости, то, к сожалению, и про это они уже знают больше, чем им можно показать на экране. Я считаю эту пропорцию вполне допустимой. Пропорцию эротики и жестокости. Я достаточно долго для себя решал этот вопрос — насколько это допустимо.
О бюджете картины
Мы еще только начали съемки, когда я прочитал про какой-то фантастический бюджет в 30 миллионов. Я обрадовался, думаю: «Как хорошо. Вот мы погуляем!» Жизнь оказалась более суровой. У нас бюджет не самый большой, то ли 10, то ли 12 миллионов... Короче, точных данных о бюджете у меня нет. Это к продюсерам вопрос.
О единороге
Единорог — это персонаж. Мне очень нравится этот образ, образ единорога. Я думал, что он европейский герой — гобелены, красавицы, единорог… Но когда занялся этим вопросом, вдруг узнал — это абсолютно наш персонаж! Перечисляю коротко: на троне Ивана Грозного изображен единорог и лев. Мы не досконально, но повторили спинку трона Ивана Грозного. По поводу единорога существует много песен народных, много сказаний. Про него есть из тех времен очень подробная мифология, связанная с сотворением мира. Есть единорог как аллегория Троицы. Он изображался на знаменах, и, в конце концов, Иван Грозный (и это есть у нас в картине) купил рог единорога и заплатил за него 10 тысяч золотом и рухлядью. Рухлядь — это меха, если кто не знает. Это огромная сумма! А дальше… У меня аж мурашки по коже бегали, когда я узнавал подробности! Дело в том, что рог единорога исчез в смутные времена. Я читал свидетельства — его какие-то казачки-разбойники распиливали на куски и делили. И в этом тоже есть какая-то судьба."
