Я им больше не верю. (иорданец Халид аль-Хаяд )
Доброго здравия!
Я им больше не верю
Записал майор Андрей ПИЛИПЧУК
Фото Сергея СИДОРОВА
Иорданец Халид аль-Хаяд несколько месяцев находился среди чеченских боевиков. Вместе с ними страдал от голода и терпел лишения в горах, попадал под многочисленные обстрелы федеральной авиации и выходил из Грозного по минным полям. Рьяный исламист, он был уверен, что так предписано судьбой каждому правоверному мусульманину. Однако после известных событий в селении Комсомольском он добровольно сдался российским войскам, потому что после всего увиденного в Чечне его жизненные убеждения в корне изменились. Вот его исповедь…
Мой путь
В родной Иордании я имел свое дело. Небольшая фирма по продаже офисной аппаратуры и парикмахерская давали хорошую прибыль. К тому же связи, приобретенные во время учебы в Киевском политехническом институте, и неплохое знание русского языка помогли мне открыть филиал на Украине. В общем, денег на жизнь хватало.
Там же, в Киеве, я впервые познакомился с оборотистыми ребятами из Чеченской Республики. Потом, когда началась война в Чечне, у меня наладились тесные коммерческие отношения с родственниками Хамзата Гелаева. Его брат Лечо по кличке «Борода» стал частым гостем в моем доме и при каждом посещении настойчиво уговаривал меня поехать в Чечню. Обещал помочь приобрести там монопольные права на торговлю телефонной аппаратурой и говорил, что его брат обязательно походатайствует о моем назначении послом от молодой Республики Ичкерия в Иордании. Я думал, что имею дело с серьезными деловыми людьми, и поддался на уговоры.
В то время мне казалось, что русские в Чечне угнетают маленький несчастный народ, попирают древние обычаи и уничтожают мусульманскую веру. И в общем-то я без особых колебаний принял предложение отправиться в эту горную страну, тем более что поездка сулила не только моральное удовлетворение за оказанную посильную помощь и духовную поддержку многострадальных чеченцев, но и должна была обернуться немалой прибылью – боевики остро нуждались в телефонах спутниковой связи. Как они объяснили, средства связи у чеченских эмиров (командиров. – Авт.) были не очень хорошие (по крайней мере, в отряде у Гелаева). Обыкновенные «Моторолы» с запасными батареями. А им нужны были спутниковые телефоны, факсы, чтобы организовать общение с внешним миром, в том числе и с журналистами. Ну и, конечно же, для ведения переговоров между собой. В общем, дело было выгодное.
После недолгих сборов мы с Лечо тронулись в путь. Вместе благополучно преодолели российско-грузинскую границу и по горной дороге спустились в селение Саади-Хутор (Комсомольское. – Авт.). Так я попал в банду Хамзата Гелаева.
Первое впечатление о Чечне сложилось у меня малорадостным. Здесь не было электричества и нормальных дорог. Здесь отсутствовали законы и какие-либо человеческие понятия. Зато было в достатке вооруженных до зубов людей, которые чувствовали здесь себя хозяевами новой жизни. Хозяевами безраздельными.
Их тактика
Тактика действий бандитов против российских войск была простой. На передовых позициях находились самые слабые и плохо вооруженные группы боевиков. В их обязанности в основном входили наблюдение за действиями русских и кратковременное сдерживание их атак. При необходимости на наиболее опасные участки выдвигался мобильный штурмовой отряд, который иногда возглавлял лично Гелаев.
Хаттаб, имея большой боевой опыт, не шел и не идет на лобовые столкновения с русскими войсками. Он старается беречь своих людей и никогда не подставляет их ради достижения военного успеха. Ведь у него всего-то около полутора тысяч джамаат (ваххабитов. - Авт.). Причем за каждого из них он несет полную ответственность. Например, в отличие от чеченских эмиров, он не бросает на произвол судьбы раненых боевиков, а сдает их на поруки местным жителям. При этом выплачивает хозяину дома на лечение и уход за каждого баснословные деньги – по двести тысяч долларов в месяц. Представляете, какая сумма получается, если глава семьи берет к себе в дом сразу пятерых раненых хаттабовцев!.. Наверное, такие затраты вполне оправданы: чеченцы ваххабитов недолюбливают, да и русские солдаты в любой момент могут нагрянуть. Тогда неприятностей не оберешься… Но зато наемники Хаттаба идут в бой, уверенные в том, что он их не подставит и, случись беда, не бросит.
У Гелаева в отряде было по-другому. Да и у Басаева тоже. Они не особо заботились о подчиненных. Один раз гелаевцы уходили в горы после тяжелого боя с русскими. С собой забрали раненого. Потом, когда нести стало невмоготу, бросили его. Отряд уходил, а он кричал, кричал... В общем, там царили волчьи законы. Такое отношение порождало у простых чеченских боевиков недоверие к собственным командирам.
Их командиры
У Арби Бараева было в Грозном около 400 человек, но после трагического выхода по минному полю он потерял половину. То есть в Комсомольском у него оставалось примерно 200 штыков.
Он не принадлежит к джамаат. Его отношения с местными чеченскими эмирами и с пришлыми наемниками строились по формуле: и нашим, и вашим.
У Гелаева к началу войны было семнадцать эмиров и, соответственно, столько же подразделений. Каждый командир самостоятельно должен был заботиться о материальном обеспечении подчиненных. Закупать для них оружие, снабжать продуктами, обмундированием. Изредка эмиры обращались за помощью к своему главарю, и Хамзат Гелаев иногда им помогал - в основном деньгами. Однако средств было явно недостаточно.
По сути Гелаев самый бедный командир. Например, у того же Басаева бойцы снабжались гораздо лучше - хорошая форма и обувь, лучшее оружие и боеприпасы, а также отменная еда. Потому что его люди - ваххабиты. А гелаевцы еле сводили концы с концами, возможно, поэтому они больше и воровали.
Их нравы
А воровство здесь действительно процветало и, что самое удивительное, не считалось зазорным. Когда отряд заходил в селение, население от греха подальше покидало его. Хозяйничать в брошенных жилищах тут же начинали боевики. Они никогда не стирали свое белье. Этот вопрос решался просто: меняли грязные майки, трусы, носки на чистые, украденные в домах местных жителей.
В Грозном грабежи вообще стали повсеместным явлением. Брали все подряд, особенно у русских людей. Они считают, что все русские вообще - это враги, и обкрадывать их имеет право любой мусульманин. Это называется у них трофей. Например, один мой знакомый взял себе даже шариковую ручку. На мой вопрос: «Зачем она тебе, ты же писать не умеешь?» он ответил, что, может быть, когда-нибудь пригодится, и спрятал ее в карман.
Некоторые квартиры и дома в Грозном перерывали по два-три раза. Для меня это было дико. Ведь здесь жили не только неверные, а их же братья-чеченцы. Но боевики сказали, что, уходя из города, свалят все на русских солдат.
Полевые командиры пытались остановить воровство. Разрешали брать только продукты питания. Причем запрещали взламывать закрытые на замок двери. Боевики эти приказы понимали по-своему: если не могли войти в дверь - лезли в окна.
У меня с собой вещей было немного: всего две сумки. Но зато вся одежда была отличного качества. Как-то брат Гелаева засобирался в дорогу. Чтобы выглядеть солидно, он примерил, а затем забрал у меня дорогой костюм. Взамен дал камуфлированную куртку. При этом заметил, что здесь «цивильные шмотки» мне еще не скоро пригодятся. Потом подходили какие-то гелаевские люди и брали «взаймы» то одно, то другое. Сестра Гелаева, уезжая за рубеж, прихватила и сами сумки. К концу второй недели из моих вещей не осталось ничего.
Вспоминаю еще кое-что… В Грозном боевики взяли в плен двух российских военнослужащих. Они убили одного, вырезали у него сердце и заставили другого съесть его. Потом обоих повесили на центральной площади. И, что самое страшное, Гелаев не смог остановить своих головорезов, потому что здесь правят дикие законы - в таких случаях судьба пленных всецело зависит только от того эмира, отряд которого их захватил. И никто не имеет права вмешиваться.
Их пороки
Одной из причин грабежей в Чечне были наркотики, которые так же, как и оружие, продавались в центре Грозного. После того как русские взяли город в плотное кольцо, зелье стало большим дефицитом. Его цена стала баснословной. Боевики даже под обстрелом федеральной авиации и артиллерии готовы были целый день таскать на рынок мешки с награбленным, чтобы к вечеру, продав все вещи, получить шприц с небольшой дозой и расслабиться.
Нельзя сказать, чтобы там все были наркоманы, но их было много. Кололись, курили анашу - в общем, употребляли все, что угодно, лишь бы получить забвение. Некоторые боевики находили в брошенных квартирах таблетки и обращались ко мне с просьбой прочитать аннотацию - можно ли их употреблять, чтобы хоть на время отключиться от реальности. При этом они были уверены, что, когда закончится война, с наркотиками будет покончено. Темные люди. Они глубоко заблуждались и в этом.
Их «битвы»
В горах и сегодня скрывается много мелких групп. В основном состоящих из молодежи, которую уже успели сильно обработать чеченские пропагандисты. Они, например, убеждают молодых людей в том, что, если даже на них пойдет армада федералов, с неба спустится некая сверхъестественная сила и поможет.
Когда войска окружили Грозный, там было примерно три с половиной тысячи боевиков. Из них две тысячи принадлежали к отряду Гелаева. У него был самый большой отряд, с ним считались.
Каждый день эмир Хамзат собирал командиров в подвале разрушенного дома. На столе была разостлана огромная карта, и по ней, водя указкой, он ставил задачи. Тогда в зону его ответственности входила оборона 56-го участка, Черноречья, Октябрского и других районов Грозного.
Из города вышли с огромными потерями. Но и в горах сидеть под ударами авиации тоже было тяжело.
Эмир Хамзат заранее подготовил путь, по которому его отряд и группы других полевых командиров смогли бы спуститься с гор в родовое селение Гелаева. Но Арби Бараев решил обмануть всех. Видимо, не захотел рисковать. Ведь передвижение такой толпы, а это около полутора тысяч человек, не смог бы не заметить только слепой. И тогда он перекупил проводника и с его помощью провел в Комсомольское только своих людей. Однако русские их все равно обнаружили.
Из-за этого нам пришлось неделю сидеть в горах, испытывая холод и голод. Резали коней и ели их мясо. Гелаев все это время был в плохом расположении духа и сильно злился на Бараева. Да и доклады разведки настроения не улучшали - русские начали блокировать село, стремясь полностью его окружить. А тут еще рядовые боевики начали роптать. И эмиру Хамзату, несмотря на огромный риск, все-таки пришлось идти в Комсомольское.
Когда мы спускались с гор, постоянно натыкались на русские засады и минные поля. Хотели пройти по руслу речки, но и там нас поджидали сюрпризы. Мины были установлены прямо под водой. К этому времени, почувствовав неладное, Бараев уже успел выйти из селения.
Вообще-то Гелаев не думал, что русские возьмут в кольцо его родовое село. Он рассчитывал, что заранее подготовленные родственниками позиции позволят ему немного отдохнуть и пополнить запасы. Но события начали развиваться стремительно и совсем по другому сценарию.
Крах
После многочисленных потерь в Комсомольском боевой дух отряда стал резко падать. Боевики говорили, что Гелаев своих родственников на передовую не посылает, а всех остальных просто-напросто подставляет. Начались тейповые трения.
В Грозном если кого-то в бою убивали, то относились к нему, как к герою и хоронили соответствующим образом - по обычаю и с молитвами. В Комсомольском же, когда отряд зажали русские, всё изменилось. Трупы валялись всюду. Их пытались собирать, стаскивали к госпиталю. Каждый день приносили по двадцать-тридцать убитых и сваливали в кучу. Эмиры проходили мимо и делали вид, что не видят трупов своих собратьев по оружию.
В то время я работал в госпитале. Ухаживал за ранеными. Выносил трехлитровые банки с испражнениями тех, кто самостоятельно ходить не мог. Чеченец, даже если тяжелораненым оказывался его брат, этим заниматься брезговал. Слишком уж они гордые: им, видите ли, стыдно.
Эмир Хамзат становился все угрюмее. Я спрашивал у ближайших соратников Гелаева, почему он всегда в дурном расположении духа. Они мне сказали, что шеф по телефону просил Арби Бараева о помощи. Но тот помогать отказался. После этого началась их лютая вражда.
Гелаев стал искать выход из сложившейся ситуации. Его люди в бою захватили несколько пленных солдат (двоих из них я видел своими глазами). Все думали, что эмир пойдет на переговоры с русскими и те, в обмен на пленных, позволят выйти отряду из Комсомольского. По крайней мере, об этом Хамзат не раз говорил своим подчиненным. Но на самом деле Гелаев решил сам тайком уйти из Комсомольского. Десять его человек на протяжении нескольких суток вели разведку местности, готовили коридор к выходу.
Их бегство
Гелаев, чтобы его не заподозрили в предательстве, объявил всем, что идет на боевую операцию и берет собой только тех, кто не ранен и может ходить. Таких набралось около двухсот человек.
В девять вечера ко мне подошла мать Хамзата и сказала, что я являюсь гостем, а поэтому сын не может меня бросить и берет с собой. В десять вечера мы двинулись в путь. Шли по меткам. В темноте хорошо просматривались белые лоскутки ткани, привязанные на деревья. Русские были где-то рядом. В воздух то и дело взлетали осветительные ракеты.
Случайно я услышал разговор четырех чеченцев. Накануне над Комсомольским летал пропагандистский вертолет, и теперь они обсуждали услышанные обещания русских амнистировать тех, кто сложит оружие. После нескольких минут жарких споров боевики из этой четверки решили сдаться федералам. Я примкнул к ним.
Мой «путь»
Я принял решение сдаваться не случайно. Если бы я задержался еще, то живым бы уже не остался. Потому что у них каждый день были большие потери. Не было медикаментов. Если, например, тебя ранят и ты не можешь самостоятельно двигаться, то ты уже никому не нужен. Некоторые боевики даже взрывали себя, чтобы не мучиться с ранением.
Рядом с нами шел пленный русский солдат, который в Комсомольском принял мусульманскую веру и получил новое имя Тазават Талиб. Только поэтому он остался жив. Он был изрядно загружен оружием и боеприпасами. Сами чеченцы тащить на себе тяжести не хотели и переложили эту работу на новоиспеченного «брата по вере». Мы вызвались «помочь» ему и взяли часть его ноши. На самом деле нам надо было запастись стволами, чтобы их спрятать и затем, после освобождения, продать.
Для чеченцев оружие - ходовой товар. Он имеет хорошую цену. Например, автомат Калашникова стоит примерно триста пятьдесят долларов, гранатомет РПГ - две тысячи, «Муха» - около полутора тысяч. Дорогое оружие - пистолет Стечкина – стоит три тысячи долларов. Ну а самый «писк» для бандита - это пулемет «Красавчик» (ПК. - Авт.). Его цена достигает трех с половиной тысяч «зеленых».
Когда отряд вышел из Комсомольского, то хотел пойти на Мартан-Чу. Однако узнали: недалеко от него стоят русские войска. Мы остались ждать в лесу. Прошло двое суток. Трое боевиков не выдержали и двинулись в селение. Федералы тут же взяли их в плен.
На третий день в отряд пришли сельские ополченцы. Они в ультимативной форме заявили Гелаеву, что в селение его и его бандитов не пустят. Наш отряд не солоно хлебавши снялся с места и взял курс в сторону Самашек. Я и четверо чеченцев спрятались в кустах и, дождавшись пока банда Гелаева уйдет, зарыли оружие на сельском кладбище. Себе оставили только по одному автомату и минимум патронов.
Двое из нас пошли в село и сообщили местным о нашем желании сдаться русским. Прошло очень немного времени, и к нам пожаловали местные чеченцы. Они обыскали нас, забрали оружие и только после этого разрешили войти в село.
Через два часа туда подъехали два «уазика» с русскими спецназовцами. Так нас забрали...
Кстати, такой путь - сдача в плен чеченцам, лояльным к федеральному центру, а не сразу русским - морально облегчает процесс капитуляции. Если честно, боевики боятся идти непосредственно к федералам. Опасаются и мести от своих командиров.
Я сдался и остался жив. Причем сделал для себя удивительное открытие: русские - вовсе не звери. Они цивилизованные люди, добрые и отзывчивые на чужую беду...
Моё признание
Тех мусульман, кто собирается ехать в Чечню воевать, ожидает только смерть. Их могут убить и сами чеченские боевики. Но если этого не случится, то они неминуемо попадут под огонь российской авиации и артиллерии. Лучше уж сидеть у себя дома и жить нормальной жизнью. Я думаю, что здесь война закончится достаточно скоро. Те, кто еще держат оружие, воевать уже не хотят. Я просто не советую никому сюда ехать...
В Чечне много людей погибает зря. Человек тут как товар. Здесь воруют людей и торгуют ими. Я считаю, что это надо остановить...
Российские власти не стали привлекать меня к уголовной ответственности, так как я не совершал тяжких преступлений. Когда уезжал из России, мне позволили позвонить домой. Трубку взяла сестра и заплакала. Я спросил: «Где мать?». Она сказала - мать и брат скрываются, потому что в связи с моим бегством из отряда Гелаева дома начали раздаваться звонки с угрозами. Родные вынуждены были уехать в Соединенные Штаты.
Еще мне сказали, что иорданские чеченцы присвоили по подложным документам мою парикмахерскую. Они же продали за бесценок мою фирму. Кроме того, вывезли мебель из моего дома. Теперь она установлена в иорданском национальном чеченском обществе. Но я возвращаюсь.
С уважением, Serge Pod. http://airbase.uka.ru