Как была раскрыта Красная капелла и последующая радиоигра
Кто сдал гестапо суперагентов?
Более полувека эту тайну хранили архивы контрразведки СМЕРШ
В августе 1942 года гестапо разгромило крупную антифашистскую организацию в Берлине с кодовым названием “Красная капелла”. Ею руководил потомственный немецкий аристократ, внучатый племянник адмирала фон Тирпица, офицер Люфтваффе Харро Шульце-Бойзен. Он начал борьбу с фашизмом в середине 30-х годов, был завербован советской разведкой и работал на нее под псевдонимом Хоро. Гестаповцы арестовали, а затем казнили около 150 соратников Шульце-Бойзена. Самого Харро и его красавицу жену Либертас повесили. Их участь не смягчило даже близкое знакомство с Германом Герингом, который в свое время был шафером на свадьбе этой блистательной пары.
Провал в Берлине оказался настолько жестоким ударом для советской разведки, что о случившемся долго не решались доложить Сталину. Началось длительное расследование и поиск виновных. Наконец, 21 июня 1945 года Главным управлением контрразведки СМЕРШ был арестован капитан ГРУ Анатолий Маркович Гуревич, которому, в частности, предъявили обвинение в передаче гестапо сведений о “Красной капелле”. 18 января 1947 года он был заключен в ИТП сроком на 20 лет — “на основании “постановления Особого совещания при МГБ СССР”. 17 сентября 1955 года Гуревича амнистировали, однако 5 августа 1958 года снова бросили в лагерь. В июле 1991 года Главная военная прокуратура полностью реабилитировала Гуревича, сняла с него все обвинения, в том числе и в предательстве “Красной капеллы”. О подвиге и послевоенных мытарствах этого разведчика рассказала газета “Труд” 31 декабря 1991 года в статье Е. Лецкой “…Я не был предателем”. Но тогда еще не были рассекречены документы контрразведки СМЕРШ, которые проливают свет на многие нюансы давней истории.
Для начала рассмотрим принятую Особым совещанием обвинительную версию, которая вкратце выглядит так.
Гуревич Анатолий Маркович, 1913 года рождения, уроженец Харькова, выпускник ленинградского вуза, завербован ГРУ РККА в декабре 1937 года. Вскоре направлен в воюющую Испанию в качестве переводчика на подводную лодку “С-4”. В боевой обстановке зарекомендовал себя исключительно с положительной стороны. Поэтому после возвращения в СССР прошел специальную подготовку и был направлен на нелегальную разведработу в Бельгию, где легализовался как гражданин Уругвая Виссент Сиерра. Под псевдонимом Кент работал в резидентуре, возглавляемой советским разведчиком Леопольдом Треппером (псевдоним Отто). Кент и Отто для прикрытия своей истинной деятельности создали торговые фирмы “Симекско” и “Симекс”, наладили эффективную разведывательно-информационную сеть. Благодаря этому заблаговременно сумели передать в Центр важную информацию о точной дате нападения Германии на СССР, о раскрытии фашистами советского дипломатического кода в эвакуированном генконсульстве СССР в Петсамо (Финляндия), о направлении главного удара фашистских войск в 1942 году и другую ценнейшую информацию. Однако 9 ноября 1942 года Гуревич был арестован гестапо, был перевербован и начал (якобы) сотрудничать с германской разведкой.
Кроме провала “Красной капеллы”, Особое совещание инкриминировало ему передачу дезинформации в Центр по указанию гестаповских спецов.
Рассекреченные материалы из архива контрразведки СМЕРШ опровергают эти обвинения. Известно, что “Красная капелла” была молниеносно ликвидирована в августе 1942 года, а Гуревич попал в застенки гестапо в ноябре. Так что его показания никак не могли стать причиной провала.
Кент действительно давал показания, но такие, которые было не страшно представить своему командованию. Забегая вперед, хочу сказать, что, совершая побег из фашистского плена, он сумел выкрасть и прихватить с собой ценные документы одного из отделов гестапо, в том числе и протоколы собственных допросов. Из них видно: Кент не выдал ни одного из известных ему агентов или подпольщиков, которые к тому моменту не были арестованы гитлеровцами. Не сообщил он и сведений, составляющих государственную тайну.
Гуревич заставил фашистов поверить себе, и они сделали ему предложение о радиоигре против Центра. Кент дал согласие, но в первой же радиограмме известил об этом Москву, резко изменив свой стиль передачи и особенности шифра. В архивных материалах контрразведки СМЕРШ есть немало свидетельств того, что Центр принял игру и в дальнейшем Кент действовал по его указаниям. В них, например, имеется официальный доклад начальника отдела ГРУ полковника Леонтьева о том, что руководство санкционировало радиоигру с участием Гуревича 16 апреля 1943 года (сразу после его первой радиограммы из гестапо). Подшита в них и копия шифровки № 38 от 2.06.43г., в которой содержится подтверждение на разрешение продолжать радиоигру. Последняя шифровка № 47 датирована 9.09.44 г. В ней Центр приказывает Гуревичу заняться вербовочной работой среди крупных фашистских чинов, убедившихся в неизбежности близкого разгрома Германии. Выполняя приказ, Кент завербовал начальника 4-го управления гестапо Панвица и его секретаря Кемпу, вместе с которыми бежал через линию фронта и явился к представителям советского командования.
Почему же при полном отсутствии в материалах дела Кента обличительных фактов, Гуревича объявили виновником провала “Красной капеллы”? Что это — “социальный заказ” или результат ошибки? В последнее поверить трудно. Остается — заказ. От кого он исходил? Какую цель преследовал? Через полвека можно только высказывать предположения.
Из архивных материалов видно, что инициаторами “Дела Кента” были лично начальник Главного управления контрразведки СМЕРШ Абакумов и высокопоставленный сотрудник госбезопасности Лихачев. Кого или что прикрывали они? Ведь в материалах дела есть прямые свидетельства, указывающие на предателя “Красной капеллы”. Цитирую показания бывшего советского резидента в Бельгии Леопольда Треппера: “Во время ареста нашего агента Макарова (псевдоним Хемниц) в декабре 1941 года немцы захватили шифры, ключи к ним, которыми пользовались в ряде резидентур. Добившись признания Макарова, они расшифровали около 300 запеленгованных ими в 1940—1941 годах радиограмм, в которых имелись адреса, фамилии разведчиков, сведения о фирмах прикрытия, данные об антифашистском подполье, в том числе в Берлине…”
Из показаний бывшего начальника 4-го управления гестапо Панвица: “К началу 1942 года (с помощью данных Макарова) нам удалось расшифровать перехваченные радиограммы советских радиостанций, что дало возможность выявить и ликвидировать советскую резидентуру Шульце-Бойзена (Хоро) в Берлине. Поскольку в расшифрованных радиограммах упоминалась фирма “Симекс”, то это в дальнейшем позволило арестовать Гуревича и других”.
Не странно ли? Чтобы “закрыть” громкий провал “Красной капеллы”, Абакумов подставляет “стрелочника”. Почему? Похоже, и на этот вопрос есть ответ в архивных материалах. Оказывается, о ненадежности Макарова еще в 1940 году докладывал в Москву представитель ГРУ Большаков, проверявший работу резидентур. В 1941 году об этом же неоднократно предостерегали советскую госбезопасность по своим каналам представители компартии Франции. Но мер принято не было. Если бы правда стала известна в окружении Сталина, полетели бы “большие головы”. Не в этом ли причина того, что в эпицентре “безобидной” для руководства госбезопасности и военной разведки версии оказался Гуревич? Если это так, то расчет был на полную бесконтрольность и закрытость в деятельности особых совещаний и других ударных подразделений органов. И в общем-то он оправдался. Ведь только через полвека мы смогли ознакомиться с материалами этого “дела” и обнародовать подлог, который сломал судьбу разведчика-патриота. Одно радует: правда восторжествовала, и он хотя бы в конце жизни увидел ее долгожданный свет.
С. Турченко
Читайте в номере