Форум С.Кара-Мурзы

	От	Pout
	К	Pout
	Дата	05.05.2004 21:02:22
	Рубрики	Прочее; Россия-СССР;

Схема-прототип европейской истории (много)

- материал по теме "что такое Запад".

Пиратский корабль как "джинн из бутылки"и "палубный принцип"

>
>
> М.К.ПЕТРОВ
>
> Полностью концепция М.К.Петрова изложена в его не так давно изданных
книгах - "Пираты Эгейского моря" (1995)
> и в монографии "Античная культура" М. РОССПЭН. 1997.
>
> ----
>
> Палуба
>
> Корабль, а вслед за ним и под давлением корабля некоторые другие
навыки всеобщего распределения (гражданин, воин)-универсализирующая
надпрофессиональная образовательная вставка со своими особыми правилами
и методами обучения, основанными уже не на подражании действиям старших,
а на общении, на оперативном кодировании действия в знак и столь же
оперативном декодировании знака в деятельность, на навыках повелевать и
повиноваться. Оба эти навыка, образующие хорошо известный историкам
расчлененный комплекс 'слово - дело" с приматом слова и подчиненным
положением дела, в равной степени важны для достижения результата.
>

"Античной культуры" нет в электорнном виде. (Две книги, в том числе
"Язык,знание, культура" - есть). По содержанию вопроса - два отрывка из
сборника "Историко-филосфские исследования" М.РОССПЕН 1996. В
завершение -предисловие к этому сборнику

1)из статьи

НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
И ФИЛОСОФИЯ
...

п5. ТИПОЛОГИЯ СОЦИАЛЬНОГО
КОДИРОВАНИЯ (ПАМЯТИ) И ОБНОВЛЕНИЯ

В границах предмета философского исследования представимы две группы
вопросов: связь целостности системы и универсальные схемы кодирования;
структуры ввода и дренажа, позволяющие социализировать но-
вое и дренировать избыточное знание. Исходной является, ко-
нечно, первая группа, она обеспечивает целостность и преем-
ственность существования системы социально необходимого
знания, тогда как вторая выглядит производной. Из того об-
стоятельства, что любое общество в любом варианте его выпол-
нения подвержено изменению в форме пассивного или актив-
ного приспособления к меняющимся условиям жизни, следует
лишь одно: система знаний любого общества подвижна, спо-
собна к обновлению, но и мера такой подвижности и механизм
обновления и объем допустимых инноваций лимитированы
возможностями системы кодирования, целостность которой
при всех обстоятельствах выступает на правах высшей ценно-
сти - условия преемственного существования общества в сме-
не поколений и вовлеченных в такое существование смертных
биолого-социальных индивидов.

По данным исследований, ведущих свое начало с работ
Дюрктейма, Вебера, Леви-Брюля, Боаса, Малиновского, Ривер-

38____________________________М.К.Петров

са, Сепира, Уорфа и особенно полевых зондирующих исследо-
ваний, ведущихся в последние годы для обеспечения программ
помощи слаборазвитым и развивающимся странам, имеет
смысл говорить о трех основных типах кодирования и обновле-
ния: а) индивидуально-именном; б) профессионально-имен-
ном; в) всеобще-именном, причем в последнем различимы
прямой (антично-христианский миропорядок) и обращенный
(наука) подтипы. Типы не образуют единого ряда, звеньев еди-
ной цепи развития - исторически предшествующий тип не со-
держит на правах имманентной цели последующий, но они об-
разуют все же необходимую последовательность: последующий
тип, если он возникает, предполагает наличие предшествующе-
го, использует материал и структуры предшествующего типа.

1. Индивидуально-именной тип кодирования при всей его эк-
зотичности и сложности удивительно единообразен, в одних и
тех же институтах и проявлениях фиксируется в различных
частях света как общепризнанная <?первобытность>, связанная
обычно с охотой и рыболовством. Отличительная черта этого
типа - наличие в системе знания коллективных навыков (охо-
та на крупных зверей, например), в которых программы участ-
ников в той или иной степени индивидуализированы, сопряже-
ны, как различения, в единую по цели деятельность многих.
Вся система стереотипов социально необходимого поведения
фрагментирована на посильные человеку частные программы,
и в таком фрагментированном виде в конечную по числу груп-
пу <?взрослых> или <?охотничьих> имен-адресов, образующих
скорее целостную мозаику, нежели систему. Кроме связи со-
причастия, никаких специфических связей целостности между
именами - фрагментами социальной памяти - для этой груп-
пы не обнаруживается, в качестве мнемотехнических средств-
фиксаторов используются различного рода вещные включения.

Различенное имя - ключевой для этого типа элемент хране-
ния, трансляции и обновления знания. Имя вечно, в нем чисто
случайным способом соединены индивидуализированные про-
граммы поведения в типичных <?теперь-ситуациях>, оно скрое-
но по мерке сил и возможностей индивида, передается от но-
сителя к носителю как преемственная, полная, различенно-не-
повторимая (в других именах) программа поведения на все слу-
чаи жизни. Соответственно статус имени в <?первобытных> об-
ществах непривычно для наших норм высок. Имя прикрыто
многообразными защитными и мнемотехническими ритуалами,

______________Научно-техническая революция и философия______________У)_

обрядами, обычаями, которые воспринимаются европейским
сознанием как сплошная мистика.

Распределенная в мозаику имен, система знания крайне
консервативна, она надежно защищена от разрушения, во-пер-
вых, избыточностью претендентов (не все получают взрослые
имена), а во-вторых - постоянным надзором со стороны ин-
ститута старейшин, в обязанности которых входит ввод (посвя-
щение) людей в имя и вывод из него (смена взрослого имени
на стариковское), а также и творчество новых имен, что фик-
сируется крайне редко. Практически единственная <?щель> сис-
темы, через которую может проникать в нее новое знание, -
срыв и восстановление преемственности существования имени
в актах посвящения, в сменах временных исполнителей вечно-
то имени, что, с одной стороны, предполагает возможность мо-
дификации состава имени предшествующим носителем - если
ему удалось совершить нечто новое, не запрограммированное в
имени, но оказавшееся социально полезным и замеченным
старцами, то такой поступок войдет в программу следующего
носителя, - а с другой - акты посвящения, включая момент
опосредования состава имени памятью старцев, входят в опо-
средованную связь и с движением типизированных <?теперь-си-
туаций>, то есть результирующая стихийных отклонений и из-
менений в составе имени получит обычный приспособитель-
ный вектор, будет в конечном счете производной от движения
социального космоса - от фрагментации окружения на соци-
ально значимые ситуации. Ясно также, что такое движение со-
става имени нельзя назвать развитием: ему не заказаны попят-
ные движения, петли, пересечения, поскольку все здесь зави-
сит от изменений среды.

Хотя в современном мире многообразных межкультурных
контактов индивидуально-именные социальности подвергают-
ся, видимо, каким-то изменениям, в них нельзя видеть какие-
то реликты прошлого, это реально существующие, действую-
щие схемы социальности, ключ к направленному изменению
которых пока не найден. Было бы наивно предлагать в статье
что-то конкретное, но одну обнадеживающую деталь следует
все же отметить: человечеству повезло в том отношении, что
даже этот первичный тип социального кодирования знания
оказался несоизмеримо более гибким и подвижным, чем код
биологический, и, хотя сама возможность постепенного усвое-
ния социального биологическим вряд ли исключена и та же со-

40 ______М. К. Петров

циальная психология, например, вскрывает осадок социально-
сти в биологическом кодировании, процесс накопления соци-
ального в биологическом не успел, к счастью, зайти так далеко,
чтобы оправдать расистские теории в духе Гобино (24), Питт-
Риверса (25) и др. На биологическом уровне не обнаруживается
сколько-нибудь заметных ограничений или потолков для куль-
турных революций, уже первое поколение- живущих в <?евро-
пейском> окружении детей усваивает на правах родного всеоб-
ще-именной тип кодирования (16), но вот препятствия, возни-
кающие в теоретическом обосновании эволюционно-преемст-
венного перехода этого типа кодирования в научный, действи-
тельно огромны, и таймирование сроков возможного решения
этой проблемы при современном состоянии ее разработки
включало бы представление о преемственном направленном
процессе длительностью 5-10 тысячелетий.

Следует также отметить, что полевые исследования этого
типа культуры не подтверждают установившегося еще со вре-
мен картезианцев и французского Просвещения философского
предрассудка, будто история начинается с целостной автоном-
ной личности и в первобытном обществе мы имеем дело имен-
но с нею, будто лишь по ходу исторического развития личность
становится частичной, специализированной, зависимым от
всех и вся <?ролевым> винтиком социальности. Ни такой цело-
стной личности, ни человека <?вообще> в этом типе не видно,
обнаруживается прямо противоположное - предельная частич-
ность, мозаичность, встроенность человека в социальные меха-
низмы коллективного поведения. Здесь, конечно, нет отчужде-
ния, но не потому, что есть нечто личное, интересы которого
совпадают с общественными, а потому, что у человека нет обо-
собленной от социальной роли позиции, <?человеческого избыт-
ка>, в пределах которого человек и социальность могли бы
стать сторонами отчуждения или совпадать в гармонии. В от-
личие от животного - бесспорной автономной целостности,
человек в этом типе предельно фрагментирован, входит в цело-
стность лишь через связь сопричастия различенных имен-адре-
сов. Резкий переход от целостности к предельной фрагментар-
ности требует, конечно, объяснения. Нам кажется, что такое
объяснение вряд ли может использовать эволюционную схему,
и проблема происхождения человека должна бы исследоваться
по схеме <?сумасшедших мутаций природы> в классе, скажем,
появления кита в море или колорадского жука на картофеле,

Hay чно -техническая революция и философия______________41

то есть исходить из признания того, что нам пока не удалось
согласовать с природой наши мерки простоты и сложности.

2. Профессионально-именной тип кодирования (миф, традици-
онное общество) может считаться основным для стран <?науч-
ной пустыни>, врагом, так сказать, номер один научно-техни-
ческой революции и связанного с нею социального прогресса.
Тип характерен для социальности, в основе которой лежит
земледелие, дающее возможность отказаться от сложных навы-
ков коллективного поведения, фрагментировать социально не-
обходимую область поведения не только по объекту, как это
делается в лично-именном типе, но и по субъекту, по силам и
возможностям человека, то есть преобразовать навыки из кол-
лективных, где у каждого участника свой маневр, в личные и
односубъектные, в которых один человек становится связую-
щим и организующим центром, создавая для нужд момента и
разрушая по миновании надобности технологические схемы из
подчиненных ему вещных и живых элементов вроде быков, ос-
лов, телег, плугов и т.д. и т.п. Со свойствами этих включений
человеку приходится считаться и активно ими пользоваться,
сопрягать их со свойствами объекта для получения <?задуманно-
го результата>.

Приспособление навыков к силам и организационно-кибер-
нетическим возможностям человека сопровождается типизаци-
ей самих деятелей, то есть сфера социального поведения при-
обретает дополнительный план распределения - профессио-
нальный, в различения которого распределены и навыки и лю-
ди. Навыки - по их посильности для единоличной организа-
ции и управления, люди - по их принадлежности к той или
иной клеточке матрицы такого распределения. Иными слова-
ми, навыки субъективируются, а люди типизируются по груп-
пам-профессиям и в рамках таких групп теряют различенность,
становятся <?равными>, одинаковыми, неразличимыми земле-
дельцами, гончарами, плотниками, кузнецами и т.д.

Возможность появления такой матрицы опирается на воз-
можность отчуждения части земледельческого продукта и ли-
митирована допустимыми величинами этой отчуждаемой части.
Типичная земледельческая технология, которую мы застаем
почти неизменной на протяжении последних трех-четырех ты-
сячелетий, способна отчуждать около 20% продукции, так что
земледельческая клеточка матрицы остается во всех традицион-
ных обществах от Древнего Шумера до современного Непала

42 М.К.Петров

наиболее многолюдной и почти неизменной, включает около
80% населения, предоставляя остальные 20% ремеслу и управ-
лению. Сам список профессий - величина переменная, спо-
собная разрастаться и сокращаться.

Профессиональная матрица как раз и выполняет функцию
социальной памяти. Все ее клеточки - ячейки профессиональ-
ного знания - устроены по единому образцу: знание в форме
программ деятельности связано, как и в предыдущем типе, с
именем, но имя не лежит уже в плоскости смертных индиви-
дов, никто не является его временным исполнителем. Имя об-
ретает самостоятельность, оно отчуждено в особую область как
ценность групповая и приобретает, соответственно, новые чер-
ты межличностной вечной сущности - бога. И хотя само сло-
во <?бог>, особенно бог <?языческий>, приобрело в европейской
культурной традиции прочную репутацию компенсатора чело-
веческого незнания, бог профессионально-личной культуры
прежде всего творец и изобретатель, хранитель профессиональ-
ной <?информации> и покровитель соответствующего искусства,
соучастник каждого практического акта.

Отношения между богом и человеком строятся прежде всего
как отношения между мастером и подражателем, учителем и
учеником. Лосев пишет о гомеровском греке: <?Творящий субъ-
ект никогда не творит тут чего-нибудь нового, небывалого. Вся
его фантазия направлена лишь к тому, чтобы по возможности
точно воспроизвести уже имеющееся, уже бывшее вечное или
временное... Фантазия у греков имела цель не создать новое, а
только воспроизвести старое, - вот о чем говорят рассматри-
ваемые нами гомеровские мифы о богах> (26, с. 212). Бог вы-
глядит опорой деятельности, оперативной, так сказать, профес-
сиональной памятью, но он же, как различение профессио-
нальной матрицы, связывает человека с социальным целым,
устанавливая место его профессии среди других. Эта вторая на-
грузка бога - целостность системы знания - почти повсемест-
но решается по схеме кровнородственной связи: все божест-
венные имена различены по полу, имеют родителей и могут
иметь потомство, образуют единое семейство с явными момен-
тами иерархии.

В чистом виде система мифологического знания выглядит
как фрагментированные по профессиональному признаку и
распределенные в конечную группу божественных имен соци-
ально необходимые навыки, причем на сами эти имена нало-

Научно-техническая революция и философия______________43

жена вторичная связь целостности. Профессиональные ячейки
знания более или менее автономны, переходы между ними рез-
ки: каждая профессия знает свое дело, его границы, обязанно-
сти перед другими профессиями, не лезет в чужие дела. Геси-
од, например, советуя земледельцу, <?работнику Деметры>, во-
время готовить материал <?работнику Афины> (Труды и дни,
420 - 435), тут же устанавливает и пределы такой заботы:

Самонадеянно скажет иной: <?Сколочу-ка телегу!>
Но ведь в телеге-то сотня частей! Иль не знает он, дурень?

Труды и дни, 455-456

Подобные утверждения, даже в более абстрактной форме,
можно найти и на Востоке: <?Свой долг, хотя бы несовершен-
ный, лучше хорошо исполненного, но чужого, лучше смерть в
своей дхарме, чужая дхарма опасна.,.> (Бхагават-Гита, 36);
<?Также всегда одинаково земледелец останется земледельцем,
образованный человек - образованным, ремесленник - ре-
месленником, торговец - торговцем> (Сунь-цзы, О порядке
правителя).

В реальных же исполнениях схема всегда бывает осложнена
многочисленными вариантами и включениями, в том числе и
инертными (старые боги), в ней наблюдаются перехлесты рас-
пределений, когда у некоторых искусств оказывается пара по-
кровителей (обычно бог и богиня) и т.п. Происходит это, нам
кажется, по нескольким причинам, и прежде всего потому, что
миф живет, он текуч и подвижен, поскольку, во-первых, ря-
дом с мифом располагается вспомогательная неформальная
система социального кодирования - наследственный профес-
сионализм, обучение через участие в труде семьи, а, во-вторых,
миф в довольно высоких темпах накапливает новое знание, со-
циализация которого и ввод в систему испытывает значитель-
ное влияние кровнородственной связи целостности.

Основную часть навыков наследственный профессионализм
транслирует по связи отец - сын, которая носит непосредст-
венный характер и не нуждается в обособленном предметно-
знаковом закреплении, что вызывает процессы редукции свя-
занного с именем бога и осваиваемого профессией знания до
простых указаний на то, кто из богов что и как изобрел. Когда
школяров Непала спрашивают об источнике знания, они не
сразу ссылаются на бога, а располагают между собой и богом

44____________________________М.К.Петров

эстафету <?старых людей>, лишь первому этапу которой знание
передается непосредственно богами (16). Отсюда и явная <?не-
уравновешенность> богов, отсутствие в них солидного, содер-
жательного момента инерции не по классу телесности, Гомер
видит в Афине вполне даже телесную сущность - <?ужасно ду-
бовая ось застонала, Зевса подъявшая грозную дщерь>, - а по
классу стабильной программной содержательности: боги слиш-
ком уж новы, даже <?вечно новы>, выглядит стабилизирующим
началом, хранилищем профессиональной информации ровно
настолько, насколько и механизмом преемственности системы
мифологического знания, и входом в эту систему - эффективным
социализатором нового и преобразователем нового в наличное.

Сам процесс социализации нового в профессиональной, ес-
тественно, форме идет через мифы как таковые - через де-
тальнейшие описания способов изготовления продукта и само-
го продукта, привязанных к соответствующему имени бога, -
но он обычно включает и ряд сопутствующих явлений: опосре-
дование именем бога имен культурных героев, распочкование
имен, порождение новых имен-богов. Когда Сократ, например,
связывает героев с богами - <?все они произошли либо от бога,
влюбленного в смертную, либо от смертного и богини> (Кра-
тил, 398 D), - то это не просто фантазия, а ссылка на мифо-
логическую норму социализации нового знания; на нее он ссы-
лается как на основание достоверности и в споре с Гиппием
(Гиппий Больший, 292-293).

Практика социализации новинок не столько по вкладу (де-
тальное описание программ), сколько по имени автора новше-
ства постоянно создает в мифологической системе знания но-
вые точки роста, из которых могут при случае развиться новые
имена богов и, соответственно, новые контейнеры и преобра-
зователи профессионального знания. Миф, таким образом, все-
гда открыт новому, всегда готов принять новое как в форме ча-
стного улучшения и усовершенствования, так и в форме выде-
ления новой профессии. В первом случае новая или изменен-
ная программа, продукт творчества индивида, войдет в связь с
именем наличного бога и, опираясь на это имя, будет внедрена
- растворена в сумме освоенных профессиональных навыков,
передаваемых по наследству. Во втором случае сам индивид-
творец войдет в кровно родственную связь с именами богов,
станет в благоприятных условиях концентратором новых навы-
ков и умений, то есть пойдет путем Диониса, Эроса, Дике,

Научно-техническая революция и философия 45

Метрон, Ананке, Плутоса и других усыновленных и удочерен-
ных Олимпом имен. Сама схема порождения имен-профессий
распространена повсеместно, реликты ее обнаруживаются даже
в Библии: <?И взял Ламех две жены; имя одной Ада, а имя вто-
рой Цилла. Ада родила Иавала, он был отец живущих в шатрах
со стадами. Имя брату его Иувал, он был отец всех играющих
на гуслях и свирели. Цилла также родила Тувалкаина, который
был ковачом всех орудий из меди и железа> (Бытие, 4, 19-22).

Если применительно к индивидуально-личному типу у нас
не было оснований говорить о развитии, о предпочтительном
движении системы знания в том или ином направлении, то те-
перь такие основания появляются. Избыток имен и легкость их
ввода в систему по кровно родсвенной связи методом усынов-
ления-удочерения, необратимость этой связи позволяют гово-
рить о направленно-открытом характере мифологической сис-
темы кодирования, о возможности появления новых очагов
группового знания, привязанного к наличным узами кровного
родства. С другой стороны, фрагментация навыков по субъек-
тивному основанию, по способности человека единолично иг-
рать роль организующего и регулирующего центра, накладыва-
ет на эту направленность накопления нового знания дозирую-
щие субъективные ограничения, создавая своего рода априор-
ную форму накопления знания - умножение профессий или,
что то же, накопление в форме необратимой специализации.

Рассматривая этот процесс как функцию от времени, мы в
общем случае получаем картину ветвления - распочкования
наличных профессий, с редкими <?гештальт> - включениями за
счет изобретений небывалого или инокультурных заимствова-
ний (виноделие в бассейне Средиземного моря, например).
Чем более длительный срок существует этот тип без срывов и
радикальных потрясений, тем более богатым по числу профес-
сий, имен богов, накопленному профессиональному знанию он
должен бы выглядеть, но уже в силу накопления сложности он
становился бы все более <?тонким>, хрупким и уязвимым для
внешних и внутренних помех, поскольку кровно родственная
связь целостности очагов профессионального знания делает и
преемственное существование профессии, и симбиоз профес-
сий в социальном целом процессами автономными, следующи-
ми принципу <?недеяния>, невмешательства в дела друг друга, а
такой социальный гомеостаз, когда <?наилучший правитель тот,
о котором народ знает лишь то, что он существует> (Даодэц-

46 М.К.Петров

зин, гл. 17), имеет свои пределы сложности. Соответственно,
развитие традиционных профессионально-личных культур, к
удовлетворению старых и новых циклистов, идет по принадле-
жащей к аресеналу традиционных концептов <?смертной> схеме:
рождение - расцвет - дряхлость - гибель, после чего <?вели-
кая цивилизация> возрождается, чтобы снова двинуться тем же
путем накопления специализации к собственной гибели. Дли-
тельность цикла производна от уровня помех. В Египте, Двуре-
чье она заведомо меньше, чем, например, в Китае.

Кровнородственная связь, объединяющая очаги профессио-
нального знания, как раз и вызывает эффекты культурной не-
совместимости традиционного и <?развитого> мировоззрения.
На уровне поведения этой несовместимости нет, и традицион-
ный сапожник <?знает, как шить сапоги>, ничуть не хуже, обыч-
но даже лучше, своего европейского коллеги, но вот за преде-
лами поведения, в области общения, начинаются фундамен-
тальные расхождения и взаимное непонимание. Европеец ви-
дит в природе область поведения, взаимодействия, автономный
закон и порядок, не требующий присмотра или вмешательства
разумных сил, а для традиционного профессионала мир пове-
дения ограничен профессией, любой выход за рамки обжитой
профессии означает движение по кровнородственным связям
общения, то есть выход в область, где <?инопрофессиональные>
явления существуют не сами по себе, а вызываются личной,
разумной, одушевленной причиной, ее волей или поступком,
здесь каждое явление <?прописано> по вполне определенным
именам, относится к сфере их ведения: молния - по танцорам
Индры, землетрясение - по слонам, дождь - по опрокинутым
божественным кувшинам и т.д. Соответственно и контроль над
такими явлениями располагается в сфере общения (не поведе-
ния), предполагает взаимопонимание между человеком и богом,
опосредован богом как решающей инстанцией, лишь ограни-
ченно контролируемой человеком.

Здесь пункт взаимных удивлений. Европеец, который из
уважения к науке, к поведенческому научному знанию, давно
уже набрался скепсиса к общению, никак не может сообразить,
к чему вообще этот выход за рамки поведения, готов во всем
этом видеть <?труд - магическую тарабарщину> или даже удив-
ляться вместе с английским генерал-губернатором по поводу
его подопечных папуасов: <?Они, надо полагать, вскоре исчез-
нут: когда размышляешь об их обычаях, удивляешься только

_____________Научно-техническая революция и философия_____________47_

тому, что им вообще каким-то способом удалось появиться на
свет> (25, р. 49). У представителя традиционной культуры, если
верить Поуэллу, отсутствие выхода в общение делает непонят-
ной и саму науку: <?Мы согласны, - сказали китайцы, - что
человек-законодатель может издавать законы и устанавливать
наказания, чтобы обеспечить их соблюдение. Но ведь тем са-
мым предполагается понимание со стороны тех, кто подпадает
под действие этих законов. Не хотите ли Вы убедить нас в том,
что способностью понимать наделены воздух, вода, камни и
палки?> (27, с. 4).

Это взаимное удивление и непонимание ведет к тому, что
наука в традиционном мире воспринимается как еще один
миф, контакт и уподобление идет по профессионально-лично-
му типу связей. Дарт и Прадхан пишут о непальских школярах,
которые обучаются по обычным европейским учебникам, но
живут в традиционном мире: <?Когда мы просили их указать на
источник знаний о природе, они неизменно отвечали, что зна-
ние <?из книг> или от <?старых людей>. Когда мы спрашивали,
откуда старые люди получили это знание или как оно попало в
книги, они отвечали, что знание пришло от прежних поколе-
ний старых людей или из других книг. Если. же мы настаивали
на каком-то последнем источнике, большинство отвечало, что
это всегда было известно, хотя многие ссылались на легенды, в
которых рассказывается, как некоторые искусства, вроде добы-
вания огня, были даны человеку богами> (16, р. 652). В этой и
во множестве других деталей обнаруживается наложение мифо-
логической схемы на науку. Книги образуют ту же регрессию,
что и старики, заканчиваются таким же божественным <?нача-
лом>. Сама идея того, что наблюдение может стать источником
знания и книга просто <?запись чьих-то наблюдений>, представ-
ляется непальским школярам <?как новая и весьма сомнитель-
ная>. Нам она, кстати говоря, тоже представляется не такой уж
очевидной, хотя и не новой, но это уже проблемы третьего,
всеобще-именного типа знания.

3. Всеобще-именной тип кодирования знания, особенно в его
<?перевернутой> научной разновидности, возникшей в XVII в.,
так разительно отличается от господствующего в мире тради-
ционного профессионально-именного, что волей-неволей при-
ходится соглашаться если не с концепцией, то хотя бы с поста-
новкой вопроса у Прайса: <?Может оказаться, что стремление
показать, будто только наша цивилизация идет единственно

48___________________________М.К.Петров

правильным путем, является плодом естественного тщеславия.
Более рациональной альтернативой было бы допустить возмож-
ность того, что именно наша цивилизация сбилась с пути.
Можно предположить, что большинство других были нормаль-
ными и только в наследственности нашей цивилизации оказал-
ся какой-то редкий и специфический элемент, который теперь
разросся в деятельность, определяющую наши жизни. Нет ни-
чего незаконного в предположении о редком наличии науки в
цивилизациях в том смысле, в каком астроном говорит о ред-
ком наличии планетных систем у звезд или биолог - о редком
наличии жизни на планетах> (28, р. 4). Такая постановка во-
проса ценна уже тем, что, понятая как отклонение, наша
<?сбившаяся с пути> цивилизация получает какую ни на есть
определенность не только в ретроспективе, в движении из на-
стоящего в прошлое, но и в перспективе, в движении из про-
шлого к настоящему, то есть возникают две более или менее
определенные точки зрения на одно и то же, а с ними и воз-
можность взаимной коррекции, взаимного уточнения результа-
тов. Это тем более важно, что новое время, наука, увлечение
поведенческим знанием в ущерб проблематике общения со-
жгли, по нашему глубокому убеждению, мосты взаимопонима-
ния с традицией, отвели на периферию философского интереса
ключевые моменты такого понимания.

В рамках статьи мы можем лишь наметить узловые пробле-
мы перспективы, то есть движения от предпосылки, что нача-
лом нашей европейской цивилизации был обычный профес-
сионально-именной тип кодирования знания.

Первой такой проблемой, и во многом проблемой решаю-
щей была бы попытка ответить на вопрос: является ли переход
от традиционного к универсально-именному типу имманентно
необходимым или вынужденным, эволюционным развитием
потенций профессионально-именного кодирования либо же
революционным срывом преемственности и переходом к чему-
то качественно новому.

Нам кажется, что вопрос этот решается, видимо, в пользу
срыва преемственности. И дело здесь не только в том, что
слишком уж часто и в греческом окружении, и в других частях
света повторялась циклическая схема, когда, скажем, место
традиционного Древнего царства Египта занимало не менее
традиционное Среднее, а потом Новое, - все это можно бы
истолковать как неудачные пробы, поиски истории, ее пара-

Научно-техническая революция и философия ___ 49

доксы в духе, например, истолкования Баткиным Ренессанса:
<?Парадокс из числа излюбленных историей - состоит в том,
что значение западноевропейский Ренессанс приобрел не по-
тому, что был самым типичным и наилучшим среди всех слу-
чившихся ренессансов, а потому, что других ренессансов не
было. Этот оказался единственным> (29, с.. 108). Дело и в том
также, что европейская цивилизация в движении: Микены -
Пилос - дом Одиссея - полис - союз городов - империя -
феод - национальное государство - не обнаруживает сколько-
нибудь устойчивой тенденции к росту профессионализма и
специализации, с самого начала <?идет против течения>, <?анти-
традиционна>.

Если решиться еще на одну биологическую аналогию, то
можно бы сказать, что различия между традиционным и евро-
пейским путями развития того же примерно сорта и ранга, что
и различия между специализацией насекомых и универсализ-
мом млекопитающих: оба пути прекрасно решают задачу при-
способления, но явно дивергентны, не пересекаются друг с
другом, хотя и могут давать внешне близкие функциональные
структуры (<?социальность> пчел, муравьев, термитов). Такая
аналогия имела бы тот смысл, что она подчеркивала бы осо-
бенность становления греческой античности, которая состоит в
том, что новый универсально-именной тип проходит не возро-
жденческий тупик <?переразвитого> специализированного тра-
диционного общества, не тупик дряхлости и гибели, а тупик
<?начала>. В растянутой на тысячелетие последовательности
Микены - Пилос - дом Одиссея мера специализации падает.
Пилос примерно на порядок меньше Кносса и по числу людей,
и по числу профессий. Дом Одиссея - жалкая копия Пилоса с
<?населением>, чуть большим числа писарей в Пилосе. Впечат-
ление такое, как если бы традиционная цивилизация попала в
перманентную катастрофу, закрывшую пути специализации.

Обычно эффект миниатюризации в бассейне Эгейского мо-
ря объясняют вторжениями сначала ахейцев, а затем дорийцев.
Но такой способ объяснения сомнителен уже тем, что вторже-
ния акты разовые, способные единым ударом разрушить нако-
пленную традицией сложность, как это не раз бывало в Двуре-
чье и в долине Нила, но не тенденцию развития: на месте раз-
рушенного возникает прежний тип культуры. Для объяснения
<?греческого чуда> нужно, нам кажется, нечто постоянно дейст-
вующее, какой-то постоянный барьер или стена, способные от-

50___________________________М.К.Петров

секать любые поползновения двигаться в сторону накопления
специализации. Гипотеза решающего влияния вторжений вы-
глядит несостоятельной и по ряду других причин, особенно в
свете расшифровки Вентрисом письма В, которая исходила из
этнической однородности бассейна Эгейского моря, из фоне-
тического, лексического и грамматического тождества языка
крито-микенской и классической Греции. Тот факт, что в про-
цессе миниатюризации письменность была потеряна греческим
миром, а затем восстановлена на совершенно иной графиче-
ской и типологической основе (слоговое письмо - алфавит),
причем оба типа коррелируют через фонетическую, лексиче-
скую, грамматическую специфику языка, представляется нам
решающим для отказа от внешних - через вторжения - объ-
яснений, оставляющим лишь две возможности: либо имма-
нентное, из свойств предантичной социальности объяснение,
что было бы действительно чудом, либо же объяснение локаль-
ное, из специфических свойств окружения в Эгейском море.

Нам кажется, что в бассейне Эгейского моря похоронил
традицию и утопил ее прогресс кораблестроения, одинаково
полезный и для осуществления функций центральной власти в
условиях островного земледелия, и для развития пиратского
ремесла. Когда корабль достиг соответствующих размеров -
пентеконтеры, корабли с 50 гребцами появились еще при Ми-
носе, они же основной тип в гомеровском списке кораблей, -
то забитое островами Эгейское море заполнилось вдобавок
<?плавающими островами>; корабль стал сравнимой с населени-
ем острова силой. Иными словами, островное земледелие и вся
морская традиционная цивилизация попали в условия, когда
традиционное соотношение 8 земледельцев на 2 представителя
ремесел и управления не могло уже выдерживаться. Земледель-
цу пришлось осваивать несколько профессий, переводить их в
личные навыки, овладевать разделенными прежде очагами про-
фессионального знания. Судя по поэмам Гомера, типичный
продукт такого стяжения, сопровождающегося, естественно,
редукцией навыков, их <?упадком>, выглядит многоролевой
универсальной личностью. Одиссей, например, царь, пират,
воин, земледелец, плотник, навигатор и даже выдающийся со-
фист: <?На земле ты меж смертными разумом первый, также и
сладкою речью> (Одиссея, XIII, 297-298). Фигура классического
свободного грека - гражданина (царя), земледельца (или ре-
месленника), воина, моряка и писаря (ряд гражданских проце-

_____________Научно-техническая революция и философия_____________5j_

дур требовал всеобщей грамотности) - сохраняет эту универ-
сальность интегрированного человека, мультипрофессионала,
способного заниматься с меньшим, конечно, искусством, чем
профессионал традиционный, самыми различными делами,
жить по формуле: <?и жнец, и швец, и на дуде игрец>.

Вторая особенность этой навязанной окружением интегра-
ции профессий, их конвергенции - собирательного движения,
по ходу которого впервые появляется человек вообще, а не
плотник или временно исполняющий бессмертную должность-
имя, состоит в появлении и широком развитии двусубъектных
схем деятельности, в которых один выполняет функции памяти
- программирует через слово деятельность, <?разумно движет,
оставаясь неподвижным>, а другой (или другие) реализует за-
данную в слове программу в дело, <?разумно движется, остава-
ясь неразумным>. Палубное происхождение двусубъектности
очевидно, именно здесь, на палубе, пятьдесят воль, умений
идентифицировать и оценивать ситуации, совершать выбор,
решать отчуждены в одну голову, а принятые этой головой ре-
шения и схемы деятельности отчуждены через слово в дейст-
вия пятидесяти, но уже в гомеровской Греции эта палубная
двусубъектность с резким акцентом на примате слова и подчи-
ненном положении дела пронизывает и трудовые и бытовые
ситуации, дом Одиссея, например, построен на этом палубном
принципе. Этот принцип двусубъектности, тождества слова и
дела, мысли и поведения-бытия проступает и в том, что мы на-
зываем классическим рабством в отличие, скажем, от рабства
принадлежности в традиционном обществе, и это отличие со-
стоит в подчеркивании именно подчиненного положения уни-
версализированного дела, способного в потенции реализовать
все, быть <?чистой возможностью> всего и актуализироваться
<?по слову> в определенность действительности.

Третья особенность процесса - субъективация социально-
сти. Если традиция прилаживала социально необходимые навы-
ки к силам и регулирующим возможностям человека, то уни-
версализм включает в этот процесс Очеловечивания навыков по
мерке сил и возможностей индивидов саму социальность, весь
целиком состав кода социальной наследственности, то есть де-
лает человека в полном смысле социальным, а социальность
человечной, ограниченной возможностями человека, конечной
и обозримой. Ясно, что этот процесс не обходится без потерь
знания, без <?упадка и деградации> вплоть до исчезновения ря-

52____________________________М.К.Петров

да очагов профессионального знания (ремесло писаря - лишь
один из примеров), но ясно также, что редукция социальности
как целостности по мерке способностей человека создает в ус-
ловиях двусубъектной деятельности новый субстрат целостно-
сти, а именно логический, лингвистический, по отношению к
которому очаги профессионального знания выступают либо как
части целого, либо как частные случаи общего, либо как абст-
рактные моменты, фрагменты кода. Внешне этот процесс субь-
ективации социальности как раз и дает эффект масштабной
миниатюризации, когда на протяжении второго и начала пер-
вого тысячелетий до нашей эры автономная социальная едини-
ца проходит в Эгейском бассейне путь от многотысячной цело-
стности традиционного социума к карликовой, но при всем
том автономной социальности гомеровских <?домов>, где вот
даже в самых крупных и славных, вроде дома Одиссея, едва ли
больше сотни <?домочадцев>. И лишь с этого предела, где каж-
дый Одиссей в своем доме <?один повелитель>, берет начало
новая ветвь интеграции к городам, империям, которая сохра-
нит и донесет до нашего времени это чувство границы - чер-
ты конечности, обозримости, конкретности, замкнутые на ло-
гическое основание (закон, форма, функция, модель и т.п.).

Стяжение профессий в личные навыки, двусубъектность с
четким различением программирующего слова и реализующего
дела, субъективация социума до размеров доступной единолич-
ному человеческому контролю области поведения - все это,
по сути дела, предопределило дальнейшее: появление закона и
гражданского поведения, подчиненного слову-закону, пере-
стройку мировоззрения на логико-лингвистической основе, где
место кровнородственной связи займут выделенные из структу-
ры языка универсальные категории. Тождество-противоречие
господствующего слова и рабствующего дела развернется в кос-
мологическую идею сотворенности мира по слову, палубный
принцип единовластия вознесет Одиссея на небо, и добавление
новых личных навыков - законодателя, драматурга, архитекто-
ра, геометра - соберет в фокусе превосходных степеней всех
искусств фигуру единого, вездесущего, всеведущего, всеблаго-
го, всемогущего универсального регулятора - бога христианст-
ва, такого же <?одного повелителя> в христианском миропоряд-
ке, каким гомеровские Одиссеи были в своих домах. Все это -
история философии, и всем этим мы заниматься не будем. От-
метим лишь одну важную для нас деталь: универсальный ан-

______________Научно-техническая революция и философия______________53_

тично-христианский миропорядок, уже в силу тождества мысли
и бытия, слова и дела, оказался значительно беднее традицион-
ного, потерял, в сущности, общение, стал миром поведения, и
только поведения.

Мы уже настолько привыкли к этой потере, привыкли до-
вольствоваться поведением и обходиться без общения (Кант,
например, даже не различал взаимодействие и общение - 30,
с. 175), что универсальный структурный элемент нашей карти-
ны мира - тождество мысли и бытия - с трудом поддается
экспликации, опредмечиванию, способен вызывать недоумения
и даже возражения в том духе, что вот не все европейские фи-
лософы занимались проблемой тождества (см. 31, с. 117, 119-
120), как если бы существование явления зависело от того, за-
нимаются ли им или не занимаются философы; никто, напри-
мер, не занимается проблемой членораздельности языков, но
от этого языки не перестают быть членораздельными. И мы
здесь говорим не о занятиях философов, а о строении предмета
философии - кода социальной наследственности в его евро-
пейском варианте.

Настаивая на принципе тождества мысли и бытия как на ос-
новном структурном элементе нашего мировоззрения, мы име-
ем в виду характерный, по основанию регулирования, органи-
зационный контакт общения и поведения, слова и дела, в ко-
тором поведение оказывается формализованным, а формализм
поведенческим - однозначным, непротиворечивым, целесооб-
разно-программным, поскольку <?знать> по нашей норме зна-
чит <?уметь>. И хотя в паре общение-поведение, слово-дело ан-
тичность и христианство подчеркивают примат слова, умозри-
тельного формализма, и подчиненное положение поведения,
дела, сам смысл организационного контакта, как показали уже
Юм, Кант и Гегель (2, с. 103-105), состоит в том, что ущерб
терпит именно слово, общение, поскольку поведение в конеч-
ном счете производно от свойств окружения, а слово способно
что-то программировать лишь в пределах возможного для дела,
для поведения; можно приказать попрыгать на языке, но реа-
лизация такой программы наткнется на фундаментальные за-
труднения. Срезающий возможности общения эффект тождест-
ва мысли и бытия, возникающая из этого организационного
контакта общения и поведения тупиковая ситуация лучше все-
го, нам кажется, показана у Юма: <?Если мы, исходя из порядка
природы (из поведенческого ее понимания. - М.П.), заключа-

54____________________________М.К.Петров

ем о существовании особой разумной причины, которая впер-
вые ввела во вселенную порядок и продолжает поддерживать
ее, мы прибегаем к принципу и недостоверному и бесполезно-
му. Он недостоверен, ибо предмет его находится совершенно
вне сферы человеческого опыта; он бесполезен, ибо, если наше
знание об этой причине заимствуется исключительно из поряд-
ка природы, мы не можем, согласуясь с правилами здравого
рассудка, извлечь из причины какое-нибудь новое заключение
или, прибавив что-либо к общему, известному нам из опыта
порядку природы, установить новые правила образа действия
или поведения> (32, с. 145).

Эта <?ввинченность> общения в поведение, ограничение ки-
бернетической функцией регулирования как несущим элемен-
том целостности системы знания не только привязывает обще-
ние к поведению и вносит в общение строгий порядок, орга-
низацию, делает его <?правильным мышлением>, но и гермети-
зирует кодирование, отсекает традиционные - через имя бога
- пути социализации нового и обновления кода социальной
наследственности, не предлагая ничего взамен. Этим, видимо,
объясняется тот факт, что традиция, в частности Китай, про-
должала накапливать знание, тогда как христианская Европа
практически до XVIII в. продолжала жить накопленным в пре-
дантичные времена поведенческим багажом; все европейские
новшества были не продуктом социализации выдуманного и
изобретенного в самой Европе, а результатом заимствований из
других очагов культуры (5, 12, 33). Новая универсальная форма
категориального кодирования допускала лишь универсальную
же и категориальную форму социализации нового, а характер-
ная для тождества мысли и бытия замкнутость общения на по-
ведение неизбежно должна была придать социализации нового
форму выхода за границы освоенного поведения, форму транс-
цендентального синтеза, движения в рамках возможного опы-
та, то есть если и в традиционном и в предтрадиционном об-
ществе в основе обновления лежал тот способ, который физио-
логи называют условно-рефлекторным, ограниченный совер-
шенствованием навыков при сохранении основной технологи-
ческой схемы, то для универсального кодирования этот путь
оказался закрытым, и возможным стал лишь <?гештальт> - об-
новление за счет изобретения или привлечения извне новых
технологических схем, внешнее обновление. Основанная на экс-
перименте и публикации наука как раз и стала этим новым

___________Научно-техническая революция и философия______________55_

универсальным способом внешнего обновления, который про-
рвал границы организующего контакта общения и поведения.

2) из статьи
ЯЗЫК И МИРОВОЗЗРЕНИЕ

...
5. НЕКОТОРЫЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ВЫВОДЫ

Четкое функциональное различение мировоззрения и языка
как двух внеисторических и допускающих поэтому объективное
представление агентов истории позволяет, нам кажется, более
строго сформулировать ряд проблем историко-философского
исследования. Методологический смысл такого предприятия -
осознанное использование сдвига исторической ретроспективы
для выделения новых областей исследования и выдвижения
новых гипотез - систем значений, - позволяющих под новым
углом зрения и в новой аранжировке увидеть некоторые из-
вестные, но иначе связанные или вообще не связанные факты.

Попробуем на правах примера, избегая неуместных в рамках
данной статьи детализаций, проследить, что, собственно, мо-
жет в первом приближении дать для анализа одной проблемы

200

- генезиса философии - развернутая выше аргументация. Ес-
тественно, что все высказанное выше в порядке индуктивного
выхода на проблему должно теперь, когда речь идет о выдви-
жении гипотезы и анализе вытекающих из нее следствий, пе-
рейти из формы утверждений в форму предположений, по воз-
можности многозначных и альтернативных: анализ следствий и
есть, собственно, уничтожение многозначности и альтернатив-
ности в широкой по исходу и достаточно неопределенной об-
ласти смысла.

Пусть, как мы и пытались это доказать, традиционную и ев-
ропейскую культуры разделяет не время-история-развитость, а
способ хранения, накопления и трансляции социально-необхо-
димого знания. Тогда производное от современных задач (по-
мощь слаборазвитым и развивающимся странам) смещение ис-
торической ретроспекции к проблеме разрыва между традици-
онными и европейскими мировоззренческими формами есть
духовный запрос на антиципации - на поиск в истории мысли
случаев перехода от мифа как способа специализированного коди-
рования знания, характерного для традиционного общества, к
философии как способу универсального кодирования знания, ко-
торый основан на тождестве лингвистического и бытийного и
типичен для обществ, испытавших унифицирующее и нивели-
рующее влияние античной философии, христианства, церкви, а
позднее и того, что Энгельс называл <?научной формой позна-
ния природы>.

Таких случаев перехода в истории человеческой мысли об-
наруживается два: греческий стихийный и японский осознан-
но-целенаправленный (трансплантация <?голландской науки>).
Хотя с точки зрения современности наибольший практический
интерес представляет случай японский, в теоретическом отно-
шении он и более сложен (основной корпус документов по
трансплантации науки долгое время считался государственным
секретом Японии и начал публиковаться лишь недавно) и ме-
нее интересен: <?голландская наука> изначально осознавалась (в
какой-то степени и сегодня осознается, как внешнее и чуже-
родное явление в духе довольно распространенной концепции
<?второго языка> или <?второй культуры>^', к тому же преемст-
венность традиции и универсализма в японском случае сорва-
на, и речь идет не столько о переходе-трансформации, сколько
о появлении второго мировоззрения и сосуществовании двух
мировоззренческих схем. В каком-то смысле такая парность коди-

Язык и мировоззрение____________________20/

рования характерна и для греков, но у греков мы постоянно на-
блюдаем попытки синтеза двух схем с очевидным тяготением к
универсализму^, чего не обнаруживается в японском случае.

Таким образом, чистый греческий случай уникален и как та-
ковой, естественно, нерепрезентативен: любое самое детальное
исследование событий в бассейне Эгейского моря в XX-VII вв.
до н.э. не может гарантировать оккамовской объективности -
перехода из позиции <?после вещей> в позицию <?до вещей>, по-
скольку на единичном примере нельзя отделить общее от еди-
ничного. При всем том сама идея преемственного перехода оп-
ределенно может использоваться как интегратор проблематики,
позволяющий определить сумму условий, при которых процесс
перехода может быть показан системно, и, соответственно, вы-
делить направления возможных поисков без обращения к ма-
гической формуле-<?началу>>: <?Известно, что...>

Первым и необходимым шагом на этом пути была бы по-
пытка удостовериться, что начало греческой перестройки ми-
ровоззрения является именно традиционным. Тот необычный
исход, при котором на развалинах чего-то вместо ожидаемого
по статистике (более ста случаев) традиционного исхода возни-
кает универсализм, подозрителен неоднородностью начала и
может быть списан на специфику крито-микенской цивилиза-
ции. По существу именно идея неоднородности лежит в раз-
личных концепциях <?греческого чуда>: греки как бы падают с
неба или, того хуже, заимствуют напропалую то у египтян, то у
вавилонян и каким-то малопонятным <?чудесным> способом де-
лают ни на что не похожее, заставляя историков философии
либо разделять, либо сочувственно относиться к теоретическим
капитуляциям типа знаменитой фразы Бернета: <?Наука есть
способ видеть природу глазами греков>.

Археологические и текстологические материалы, которыми
мы располагаем сегодня, могут, нам кажется, быть основанием
для отождествления начала перехода с традиционной социаль-
ностью обычного типа, построенной на наследственном про-
фессионализме. Это прежде всего упоминания об ахейском
царстве в дипломатической переписке египтян и хеттов, а так-
же расшифрованная часть табличек из архивов Кносса и Пило-
са с перечислением множества профессий. Затем уже идут сви-
детельства древних авторов, которые удается обнаружить в по-
рядке антиципации - направленного поиска. Это, наконец,
очевидные следы принадлежности поэм Гомера и Гесиода к

202___________________________М.К.Петров

переходному периоду, когда мировоззренческая структура со-
храняет еще прямую связь с мифом, а используют ее явно ин-
тегрированные, универсальные люди типа Одиссея (царь-пи-
рат-земледелец-воин-плотник-моряк).

Далее, если начало принято традиционным и доказано, что
традиционный путь развития не содержит на правах необходи-
мого момента универсализации, а, совсем напротив, ведет к
росту и углублению специализации, возникает вопрос о причи-
нах <?противоестественного>, но при всем том преемственного
<?движения вспять>.

Наиболее широко распространенное сегодня объяснение пе-
рехода через серию катастроф-нашествий обнаруживает, при
неоспоримости самих нашествий^, именно методологическую
несостоятельность: объяснение необычного опирается на обыч-
ные и широко распространенные явления, которые в других
местах ведут к другим и однородным следствиям. Срыв преемст-
венного существования социума (гибель цивилизации) в ре-
зультате нашествия - явление повсеместное, но такой срыв
везде дает одно и то же: расцвет на развалинах традиции новой
традиционной же культуры. К тому же доказывать-то прихо-
дится преемственность перехода, что, очевидно, невозможно с
помощью указаний на срывы преемственности.

Отсюда первое уточнение: а была ли преемственность? Объ-
яснение от нашествий, хотя оно и редко эксплицирует эту
идею, предполагает этническую неоднородность бассейна: вол-
ны завоеваний несут с собой и смены культур с последующими
синтезами. Полностью отрицать эту схему трудно: в некоторых
случаях (орфики) синтез очевиден, но основание таких синте-
зов - универсализм - вряд ли выводим из этнических особен-
ностей синтезируемого. Более того, сама гипотеза сотворения
античности методом нашествий получает, нам кажется, сокру-
шительный удар от факта расшифровки Вентрисом линейного
письма В: в основу рабочей гипотезы им положено допущение
об этнической (языковой) однородности крито-микенской и
классической Греции.

Тот факт, что гипотеза подтвердилась, дает, во-первых, ре-
шающее, на наш взгляд, свидетельство в пользу преемственно-
сти перехода: традиционно и универсально существовали одни
и те же греки, а во-вторых, выводит факты нашествий за пре-
делы поиска основных причин перехода, придает таким причи-
нам более конкретную форму. Если, как выясняется, переход

Язык и мировоззрение____________________203

совершается на едином этническом основании, то он в прин-
ципе может быть показан <?адиабатически> - замкнут на имма-
нентность без привлечения внешних причин. Искомые причи-
ны должны быть локальными, длительными и стопорящими -
запрещающими <?естественное> движение в традиционную раз-
витость-специализацию.

Симптомы локальности процесса многочисленны: свиде-
тельства древних авторов, археология и т.п. Но наиболее убе-
дительным, пожалуй, безличным свидетельством в пользу ло-
кальности перехода может служить история колонизации -
распространения нового типа социальности. Соответствующие
карты дают типичную картину <?антициклона> с эпицентром
области повышенного давления в Эгейском море. Новая соци-
альность как бы расползается сначала на побережье Эгейского
моря, затем Средиземного и Черного, но эти волны выбрасы-
вают греков на берега не как эмигрантов или перемещенных
лиц, готовых раствориться и исчезнуть в инокультурной среде,
а как носителей нового социального начала, как эллинов, сохра-
няющих общекультурные нормы и стандарты (олимпийские иг-
ры, номос), отличающие их от варваров.

Симптомы длительности и стопорящего действия каких-то
причин не менее многочисленны, если процесс рассматривать
не как победоносное восхождение на новый этап развития, а
как невозможность жить по-старому и поиск средств приспо-
собиться к новым и худшим, <?тундровым>, так сказать, услови-
ям жизни. Здесь особенно показательны данные археологии,
тот своеобразный эффект миниатюризации или просто дегра-
дации, когда раскопки в полном несоответствии с идеей про-
гресса-развития обнаруживают под развалинами более пышные
развалины, да и литературные памятники дают ту же картину:
на месте дворцов у Гомера мы видим лачуги басилеев. Харак-
терна здесь именно преемственность шкального эффекта:
Кносс, судя по табличкам, по числу людей на порядок выше
Пилоса, а в Пилосе одни только писари составили бы более
четверти населения Одиссеева царства-дома, одной из круп-
нейших социальных единиц гомеровской эпохи, над которой
нет уже никакого постоянно действующего социального меха-
низма^. Идет процесс размывания социальности по основным
ее характеристикам, и в наиболее критической части - гоме-
ровская Греция - мы обнаруживаем <?семейную социальность>,
или <?человека-государство> типа дома Одиссея, от которых бе-

204___________________________М.К.Петров

рет начало линия универсальной интеграции: город-государст-
во - союз городов - империя.

Естественно, а для марксиста и обязательно, попытаться по-
искать такого рода причины в производственно-орудийной
сфере. Не изобрели ли хитроумные греки что-нибудь себе на
горе такое, что решительно отсекало возможность существова-
ния по привычной традиционной норме? Не имеем ли мы
здесь схему-прототип европейской <?изобретательной> истории,
когда сначала выпускают джиннов из бутылки, а затем наход-
чиво от них спасаются? Энгельс показал механику таких про-
цессов на примере с началом чеканки монеты. На первый
взгляд такой поиск причин - продуктов неосмотрительной
изобретательности - не дает ничего интересного. Для периода
миниатюризации характерна деградация - потеря и опроще-
ние навыков: античность ничего орудийного не изобрела, да и
европейцы не были тароваты на изобретения вплоть до появле-
ния науки^, даже киты их могущества: порох, компас, разбор-
ный шрифт, заплыли в Европу из Китая.

Но в орудийном арсенале греков и в истории этого арсенала
были два знаменательных исключения. На фоне общего упадка
и опрощения быстро прогрессировали средства индивидуаль-
ной защиты и нападения; греческие наемники, <?медные люди>,
появляются на просцениуме истории раньше греческой фило-
софии и играют самую активную роль в политической жизни
Египта, а потом и всего Ближнего Востока. Во-вторых, все ис-
точники упоминают корабль, прежде всего пятидесятивесель-
ный - пентеконтеру. В списке кораблей Гомер только со сто-
роны ахейцев упоминает более тысячи (1146) судов, в боль-
шинстве <?черных>, пентеконтер, а о беотийских кораблях даже
сказано: <...на каждом из оных по сту и двадцать воинствен-
ных, юных беотян сидело> (Илиада, II, 509-510). Рядом с ко-
раблями идут упоминания о пиратах как вечной язве эллинско-
го мира. Практически все герои поэм Гомера проходят школу
пиратской жизни, даже Нестор, фигура определенно сухопут-
ная, <?конник геренейский>, при встрече с Телемахом вспоми-
нает о временах, <?когда в кораблях, предводимые бодрым Пе-
лидом, мы за добычей по темно-туманному морю гонялись>
(Одиссея, II, 105-106).

Нам кажется, что именно корабль очень подходит на долж-
ность первого европейского джинна из бутылки, что появление
корабля в бассейне Эгейского моря было началом агонии тра-

Язык и мировоззрение__________________205

диции, ее смертным приговором. И дело здесь не в экзотике,
не в <?черных роджерах>, а в элементарной арифметике. В
Эгейском море более двух с половиной тысяч островов. По
свидетельству очевидцев, нет здесь такой точки, с которой не
было бы видно ни одного острова. Островное земледелие и
скотоводство - основа социальности этого региона, но основа
весьма своеобразная, не имеющая тыла, который позволял бы
использовать типичный для традиции маневр неравномерного
территориального распределения профессий, когда воинов,
скажем, можно сосредоточить на границе или в ключевых цен-
трах страны, а в сельскохозяйственных районах резко снижать
плотность населения таких профессий, как воины, писари, чи-
новники и т.п. Эгейская социальность вся <?погранична>, и по-
ка не было крупных кораблей, водная преграда могла даже
способствовать традиционному развитию. Но появление кораб-
ля, сравнимого по силе с островом или с участком побережья,
спутало все карты, неизбежно должно было перевернуть всю
традиционную экономическую арифметику. Принципиально
невозможным стало выполнение условия наследственного про-
фессионализма: 80% населения должно быть занято в сельском
хозяйстве, предоставляя остальным право специализироваться.
Новая, порожденная изобретательностью самих традиционных
греков ситуация^ требовала другого распределения профессий,
когда за спиной каждого беззащитного пахаря встал бы воору-
женный воин, чиновник, правитель, писарь и т.п. Совмещение
профессий и переход профессиональных навыков в личные с
естественным их упрощением и ухудшением (кроме навыков
воинского и пиратского ремесел) становились в этих условиях
навязанной экономической необходимостью, условием выживания
в новой ситуации. Иными словами, универсализм, похоже, не
как очередной <?шаг вперед> на бесконечном всемирно-истори-
ческом шляхе развития, а как шаг в сторону с наезженного
традицией пути в профессионализм, как нечто до крайности
напоминающее карликовые ивы и березы тундры. Универса-
лизм возникал не от хорошей жизни и не ради хорошей жизни:
гомеровских греков трудно обвинить в грехе сознательной ра-
боты на историю и для историков. Там, где возникали подхо-
дящие условия (Спарта, например), процветали рецидивы тра-
диции на удивление (Геродот) или на зависть (Платон, Ксено-
фонт) нормальным универсализированным грекам.

206_________________________М.К.Петров

Выход на корабль как на локальную, долговременную, отсе-
кающую причину, способную в принципе решить задачу пре-
емственного перехода от традиционного профессионализма к
европейскому универсализму понятным для европейца безлич-
но-объективным путем, порождает два круга проблем и, соот-
ветственно, областей исследовательского интереса.

Первый круг связан с кораблем, с пиратско-оборонитель-
ным отношением корабль - побережье. Здесь полезно выяс-
нить, является ли корабль лишь агентом разрушения традици-
онных форм жизни или в какой-то мере и структурирующим
агентом, стихийно формирующим новую социальность. Подоз-
рения на структурирующую активность корабля вызывают два
обстоятельства. Прежде всего это сам алгоритм морского раз-
боя, достаточно четко выявленный в многочисленных описа-
ниях. Дело здесь редко идет о разбое для разбоя, много чаще
разбой походит на переселение в условиях насыщения и раз-
вертывается по схеме: а) захват участка побережья; б) истребле-
ние мужчин; в) обращение женщин и детей в рабство; г) оседа-
ние пиратов - сыновей таких же пиратов-земледельцев-воинов
на захваченных землях. Такая практика, имеющая очевидный
разносный смысл положительной обратной связи по отноше-
нию к традиционной социальности - государственный и пи-
ратский корабль оказываются в единой роли постоянной угро-
зы, - имеет и позитивный смысл. С одной стороны, она насы-
щает земледелие отборными кадрами <?глав домов>, которые
прошли хозяйственную практику в доме отца и пиратскую на
корабле, а с другой, она интегрирует этих глав домов по общно-
сти интереса в делах защиты и нападения. Обе тенденции до-
вольно хорошо документированы в поэмах Гомера и ранних
договорах^, причем вторая, резко отделяя дела дома (<?в доме
своем я один повелитель>. Одиссея, 1, 393) от дел общего инте-
реса, явно ведет к появлению специфически греческого фено-
мена: гражданского закона - номоса, обладающего свойствами
равносилия, равнообязательности, безличности^.

Второе обстоятельство, наталкивающее на мысль об активно
позитивной роли корабля, связано со спецификой палубной
ситуации и пиратской операции вообще. Многовесельный ко-
рабль - чистый случай двусубъектной деятельности, то есть та-
кой деятельности, где функции программирования и регулиро-
вания действий принадлежат одному, а функции исполнения
программ - другому или другим.

Язык и мировоззрение___________________207

Существенной и важной для нас особенностью этой дея-
тельности является постоянное присутствие в ней связи ком-
муникации, речи, соразмерного комплекса: слово - дело, в ко-
тором организующая и определяющая роль принадлежит слову.
На палубе корабля двусубъектная деятельность - необходи-
мость: здесь все воли, стремления, способности ставить и ре-
шать задачи отчуждены в одну голову, а способность реализо-
вать решения распределена по многочисленной группе испол-
нителей, что создает и бесконечно воспроизводит, делает об-
щераспространенным навыком хорошо документированную
античностью ситуацию: один разумно движет, оставаясь непод-
вижным, - другой разумно движется, оставаясь неразумным. Это
античная полная причина, или полная потенция, которая пред-
полагает общение, невозможна без общения. Стороны ком-
плекса <?слово-дело> могут войти в целостность лишь в том слу-
чае, если носитель слова умеет формализовать задачи в знаке
(речь), а носитель (носители) дела оперативно переводить зна-
ковую форму знания в деятельность. Требования, и весьма вы-
сокие, предъявляются здесь как к сторонам комплекса, так и к
самому языку - средству оперативной коммуникации^.

Другой круг производных от корабля проблем возникает то-
гда, когда проблемы первого круга: интегрирующая навыки,
структурирующая социальность, вырабатывающая линии обще-
го интереса, воспроизводящая противоречие-тождество дву-
субъектной деятельности (слово-дело) роли корабля, осознают-
ся как исходные моменты поиска антиципаций. Другими сло-
вами, выделив эти роли как функции и потому уже отправив
их из истории в объект по формулам типа: всякий раз, когда в
ситуациях типа Эгейской будет появляться многовесельный ко-
рабль, он будет воздействовать на ситуацию в таких-то и таких-
то направлениях, мы теперь, получив шоры рабочей ретроспек-
ции, обязаны вернуться к истории, к корпусу сохранившихся
свидетельств и проследить диффузию порождаемых палубой
новых связей и соотношений, меру этой диффузии-распростра-
нения и т.п.

Следы влияния палубных отношений обнаруживаются по-
всеместно. Пытаясь, например, анализировать структуру Одис-
сеева дома - высшей социальной единицы гомеровской эпохи,
- мы тут же обнаруживаем палубный принцип: а) есть низшая
палуба безымянных рабов - животворящая и универсальная
материя Одиссеева дома, занятая полусотней рабынь и каким-

208___________________________М.К.Петров

то количеством рабов, <?на работе порознь живущих> (Одиссея,
XVI, 318-319); б) есть средняя палуба рабов, сохраняющих име-
на - Филойтий, Евмей, Меланфий, Евриклея, Евринома, Ме-
ланфо и т.п.; в) есть, так сказать, капитанский мостик повели-
теля дома. Отношения между палубами строятся по типичной
двусубъектной схеме: верхняя функционирует в режиме про-
граммирования, нижняя - исполнения.

Выявляя распространенность отношения <?слово - дело>,
мы уже у Гомера обнаруживаем четкое различение знака и дея-
тельности с постоянным акцентом на примате слова: все беды в
поэмах происходят из-за нерадивости дела в подчинении сло-
ву, и даже прощенное своеволие (случай с Еврилохом. Одис-
сея, X, 429-43) ведет к катастрофе (Одиссея, XII, 350-420).
Почтительное и уважительное отношение к слову, к умению
формализовать ситуацию в слове, добиваться своих целей с по-
мощью слова - особенность поэм. Афина, например, говорит
Одиссею: <?Мы оба любим хитрить. На земле ты меж смертных
разумом первый, также и сладкою речью; я первая между бес-
смертных мудрым умом и искусством на хитрые вымыслы>
(Одиссея, XIII, 296-298). Но при всем том, разрыв-комплекс
слова и дела определенно ощущается Гомером как нечто новое
и недостаточно еще освоенное. Он пока еще не умеет ограни-
чиваться в описаниях либо планом слова, либо планом дела,
для него характерна парность описаний: сначала описывается,
как сказано, а затем через связку типа <?его повинуяся слову>,
- как сделано. Обычно это полные повторы (см., например:
Одиссея, XXII, 171-200). У Гомера впервые появляется и харак-
терный лексический комплекс <?говорить-делать> (Xeyslv ка1
7toisTv), который потом можно будет обнаружить у многих ав-
торов, включая Гераклита и Платона.

Особенно любопытные формы приобретает диффузия па-
лубных принципов с изобретением и широким распростране-
нием алфавитного письма, которое возникает уже не как ре-
месло писаря, а как грамотность, причем грамотность всеоб-
щая или почти всеобщая: в Афинах, например, грамотными
были и свободные и рабы; граждане не могли быть неграмот-
ными уже потому, что ряд гражданских процедур и выборных
должностей предполагал грамотность. В этом мало удивитель-
ного, алфавитное письмо было действительно великим изобре-
тением, которое свело сложное и трудоемкое ремесло писаря
(в Новом царстве Египта, например, <?почти> алфавитное пись-

^
^

Язык и мировоззрение____________________209

мо требовало от писаря знания более 500 священных знаков и
правил их уместного употребления) к умению оперировать с
тридцатью примерно знаками. Это было именно изобретение:
финикийская графика, которой воспользовались греки, не име-
ла гласных букв, и греки, создавая свои буквы-<?стихии>, опред-
метившие все стороны языка, в том числе и грамматическую,
подставили под заимствованную графику новые фонемы. Рас-
пространение нового письма шло необыкновенно быстрым
темпом, явно отвечало насущной потребности в таком изобре-
тении. Ученые до сих пор спорят: в VIII или в VII в. до н.э.
появилось греческое письмо. А уже на рубеже VII-VI вв. до н.э.
более десятка греческих наемников из разным мест Ойкумены
оскверняют надписью и подписями статую Рамзеса II, доказы-
вая тем самым, что быть воином и писарем не так уж несо-
вместимо. От неграмотных басилеев Гомера их отделяет ни-
чтожный для истории срок.

К этому же времени относятся и реформы Солона, который
застал в Афинах не просто грамотность, но и пышную, осно-
ванную на грамотности флору юридической документации, ко-
торая, возможно, и объясняет причины столь быстрого распро-
странения грамотности. Юридический документ, жестко фик-
сирующий права и обязанности сторон, был, видимо, первой и
крайне важной модификацией отношения <?слово - дело> из
лично-мгновенного, когда за устным словом обязан был стоять
носитель - Одиссей, например, в безлично-долговременное,
фиксированное и самостное, не требующее носителя отноше-
ние. Той же безличной, долговременной, фиксированной, са-
мостной природы и греческий закон-номос. Примером здесь
может служить тот же Солон, написавший законы в начале VI
в. до н.э. Почти через 200 лет, в 403 г. до н.э. Народное собра-
ние Афин постановило вернуться к <?строю отцов> и записало:
<...законами пользоваться Солоновыми и его же мерами и веса-
ми>. Слово отделилось от носителя в самостную знаковую ре-
альность. Солон умер, а его законы, его <?слово> продолжали
независимое от него существование, все с тем же успехом фор-
мируя, определяя, направляя и транслируя <?дело> афинян, их
гражданское бытие.

Появление самостного, оторванного от носителя <?слова> в
форме юридического документа, договора, полисного закона
практически замкнуло область мировоззрения на два лингвис-
тических полюса: а) на голову универсального грека, где пере-

210_________________________М.К.Петров

шедшие в форму личного навыка прежде разобщенные очаги
профессионального знания вошли в связь через универсалии
языка и в условиях двусубъектной деятельности получили на
стороне <?слова> универсальную коммуникативную структуру
целостности - грамматику языка, создавая тем самым возмож-
ность межпрофессионального обмена знанием; б) на самост-
ное, отчужденное, равнообязательное, уравнивающее, постав-
ленное над индивидами вечное слово-<?ол<?ос, поскольку полис-
ный закон рассчитан, как и любой европейский закон, на мно-
жество поколений, несет очевидные мировоззренческие функции:
хранит и транслирует бытийную структуру социума.

Без опоры на грамматику, на универсалии языка оконча-
тельное смыкание языка и мировоззрения в философию - то-
ждество лингвистического и бытийного - не могло бы осуще-
ствиться. Но теперь это лишь вопрос времени. Общая тяга но-
вого мира к универсалиям, к мировоззренческой и даже про-
фессиональной <?грамматике> очевидна. Здесь в едином ряду
оказываются геометрия, вазопись, живопись, скульптура, архи-
тектура, драма, комедия и т.п. Подобно нашим историкам
мысли, которые, заполучив очередные шоры ретроспекции,
идут на поиск антиципаций, греки ищут у Журденов-предшест-
венников и находят универсалии-каноны, грамматику искусст-
ва, не отдавая себе отчета в том, что самим-то журденам-про-
фессионалам знание этой грамматики было ни к чему, оно бы
лишь помешало движению-развитию в специализацию.

К такой группе попыток относится, видимо, и то, с чего мы
начинаем сегодня философию, - орфики, ионийцы. Поиск
<?грамматики> традиционного мировоззрения здесь очевиден:
уходят имена-различители, а то, что их связывает (кровнород-
ственная связь порождения) как связь универсальная - всегда
из пары противоположных по полу возникает новое различе-
ние, - остается как грамматика мифа-Журдена и долго, по су-
ществу до наших дней, служит на правах мировоззренческой
интегрирующей структуры. Живучесть этой традиционной по
генезису универсалии понятна. Миф историчен в том смысле,
что образованная связями порождения целостность различен-
ного сохраняет отношение последовательности'. Зевс, например,
раньше Афины и позже Кроноса. Языковые универсалии, на-
против, статичны, не сохраняют этого отношения, что со всей
убедительностью показали уже элейцы^.

Язык и мировоззрение___________________211

Но если под философией понимать синтез языка и мировоз-
зрения, где функции целостности выполняют универсалии язы-
ка, то возникновение философии следовало бы относить к пер-
вому замыканию языка на мировоззрение (Гераклит) и под
развитием философии понимать последовательность таких за-
мыканий по основанию тождества лингвистического и бытий-
ного, понимать как поступательное движение по линии - мес-
ту синтезов лингвистического и бытийного, которая и задает
структуру целостности предмета истории философии.

Дальше мы не пойдем, дальше - детали. Подводя итоги,
можно сказать, что от палубы пиратского корабля и от дома
Одиссея мы наблюдаем преемственные трансформации ком-
плекса <?слово-дело>, тождество-противоречие лингвистическо-
го и бытийного в самых различных модификациях (форма-со-
держание, рациональное-чувственное, мышление-бытие, теоре-
тическое-практическое...), которое образует всеобще-мировоз-
зренческий ключ европейской, основанной на универсализме
культуры. До Одиссея, первого европейца-универсала, мы не
встречаем ничего похожего. Перед ним традиция, имена-разли-
чители, другая система хранения, накопления и трансляции
знания. Если говорить серьезно о том, что отделяет сегодня
развивающиеся страны традиционного типа культуры от т.н.
<?развитых> стран, использующих науку, то отделяет их возник-
ший на палубе многовесельного корабля поворотный круг ис-
тории и все то, что накоплено европейцами в попятном отно-
сительно традиции движении со времен Эгейской агонии тра-
диции и возникновения дома Одиссея. Если мы мыслим исто-
рию как однозначный и преемственный по времени процесс
развития - <?поступательного движения к>, мыслим под фор-
мой одноколейки или лестницы, то традицию и развитость раз-
деляет около трех тысячелетий сложного и опасного пути, при-
чем разрыв этот не сокращается, а увеличивается: развитые
страны движутся быстрее, чем догоняющие их развивающиеся
страны. Если же история мыслится как преемственное и посту-
пательное <?движение от>, то традицию и развитость ничто,
собственно, не разделяет по времени, различия носят структур-
ный, а не астрономически-временной характер. И тогда то, что
создано европейцами за три тысячелетия, можно без чрезмерных
усилий и перегрузок пересадить на инокультурные почвы. Но при
одном обязательном условии: необходимо знать различия, трудно-
сти, тупики, учитывать их в попытках перехода к <?развитому> спо-

212___________________________М.К.Петров

собу жизни, а не затушевывать и смазывать их елейно-филантро-
пическими рассуждениями о равноценности, равноправии, подо-
бии, близости всех культур <?всех времен и народов>.

43. Пилос, например, сгорел по всем правилам нашествий и, зака-
лив таблички на всех стадиях писарского ремесла, дал в руки истори-
ков великолепный и устойчивый документ, позволяющий графологи-
ческими исследованиями установить по почерку число писарей (более
двадцати), восстановить технику письма, не говоря уже о структуре
социальности. Но, доказывая факт обыкновенного нашествия, о кото-
ром есть и литературные свидетельства, пожар пилосского дворца не
доказывает самой гипотезы катастрофического характера перехода:
сотни дворцов горели и разрушались по обычной схеме гибели тради-
ционной социальности, и на их месте в Египте, Месопотамии, на
Востоке расцветали столь же традиционные социальности, и в этом
отношении судьба Пилоса не правило, а исключение, которое не мо-
жет доказывать то, что в 99 случаях из 100 давало совсем иной исход.

44. Народное собрание Итаки не собиралось 20 лет, да и собрав-
шись по поводу поведения Пенелопы, ничего не решило. Сама гипо-
тетическая <?повестка дня>, которую предлагает Египтий, не включает
идеи функционирования каких-либо постоянно существующих испол-
нительных органов (Одиссея, II, 26-33).

45. Блэккет, например, совершенно справедливо замечает: <?В исто-
рии предметов быта поражает почти полное отсутствие существенных
улучшений или изменений в период между расцветом великих царств
Среднего и Дальнего Востока и подъемом современной технологии в
Европе восемнадцатого столетия... В некоторых областях, конечно,
имел место медленный и постепенный прогресс, но он сопровождался
регрессом в других областях. Среди наиболее важных технологических
новинок были: огнестрельное оружие, магнитный компас, печать с
подвижным шрифтом, хомут, некоторые усовершенствования в водя-
ных и ветряных мельницах, океанские корабли> (Блэккет П.М.С. Уче-
ный и слаборазвитые страны. В кн.: Наука о науке. М., 1966, с. 55).
Оно и понятно: разломав традиционную мировоззренческую схему,
европейцы создали <?усеченное> мировоззрение, хорошо приспособ-
ленное к хранению и трансляции знания, но не имеющее механизма
кумуляции - перевода познавательных достижений индивидов в со-
циокод. Опытная наука явилась этим завершающим многовековую ра-
боту кумулирующим дополнением.

46. Уже Минос, по свидетельству Фукидида, имел дело и с кораб-
лями и с пиратами: <?Минос - самый древний из тех, о ком мы знаем
по слухам, приобрел флот и на самом большом пространстве владел
Эллинским морем и Кикладскими островами... Он искоренил также,
поскольку это было в его силах, пиратство на море, предпочитая, что-
бы их доходы получал он сам> (История, 1, 4).

Язык. и мировоззрение____________________227

47. Типичным ддя древней договорной практики можно считать
начало договора между Кноссом и Тилиссом: <?Тилиссянину разреша-
ется безнаказанно заниматься грабежом повсюду, кроме районов,
принадлежащих городу кноссян...> (Хрестоматия по истории Древней
Греции. М" 1964, с. 114).

48. Традиция также имела нечто похожее на закон: фа китайских
легистов, например. Но при внешнем сходстве фа и номоса природа
их совершенно различив. Фа принадлежит к профессиональной прак-
тике, есть свод рекомендаций для правителя, орудие ремесла, дейст-
вие которого не распространяется на самого правителя. Номос же -
выражение и фиксация общности интереса, того, что людей объеди-
няет и уравнивает в каких-то отношениях, делает их равными и рав-
ноправными перед законом. В Китае, скажем, невозможен был бы
афинский прецедент постановления о законе: <?Неписаным законом
властям не пользоваться ни в коем случае. Ни одному постановлению
ни Совета, ни народа не иметь большей силы, чем закон> (Андокид. О
мистериях, 85).

49. Для европейца навык оперативного программирования и дис-
циплины - оперативного раскодирования команд в деятельность, -
кажется естественным и само собой разумеющимся. В традиционном
обществе этот навык играет значительно меньшую роль: трансляция
знания идет в основном на семейном уровне по принципу <?делай как
я>, и оперативные формы трансляции, необходимые для двусубъект-
ной деятельности, как и содержательная точность знака-слова, могут
быть на менее высоком уровне. Экзотичной, но тем не менее назида-
тельной иллюстрацией может служить японский язык, который почти
не используется ни в японской науке, ни в двусубъектной деятельно-
сти. А.Анисимов, например, пишет: <?Японцы в групповых авиацион-
ных боях с американцами были почти беспомощны, теряли в несколь-
ко раз больше машин, чем противник. Немаловажная причина - осо-
бенности японского языка, которые не позволяли летчикам быстро и
четко обмениваться информацией о стремительно меняющейся воз-
душной обстановке, оперативно координировать свои действия>
(Пространство мысли // Техника молодежи, 1971, ? 3).
------
3) об авторе
СУДЬБА ФИЛОСОФА В ИНТЕРЬЕРЕ ЭПОХИ

Михаил Константинович Петров (08.04.1923 - 11.04.1987)
занимался исследованием проблем истории и теории культуры,
философии, науковедения. Однако все многообразие его инте-
ресов фокусировалось на проблеме творчества. На громадном
историко-культурном материале прослеживается процесс сози-
дания людьми своей собственной жизни. Преимущественное
внимание уделяется установлению механизма социального на-
следования, истории и теории образования, возникновению
греческой цивилизации, становлению и развитию институтов
современной науки, роли языка в развитии философии и ее со-
циальным функциям.

Все написанное Михаилом Константиновичем проникнуто
пафосом критики социального фетишизма, в условиях которо-
го возникает убеждение, будто бы человек обязан различным
институтам, знаковым системам и структурам всем, а сами они
могут обойтись без человека, обладают способностью к само-
развитию. Такое убеждение порождает социальную пассив-
ность, упование на <?колесо истории>, притупляет чувство лич-
ной ответственности за все, что делается здесь и теперь.

Отдавая должное необходимости социального кодирования
человеческой деятельности, вечности социума в сравнении со
смертным индивидом, М.К.Петров неизменно подчеркивает
монополию человека на творчество. Это исключает апелляцию
к внечеловеческим сущностным силам и предполагает свободу
от любых форм фетишизма. Наличная социальная структура
хотя и является необходимым моментом, который обеспечива-
ет преемственность развития, но одновременно она и объект
преобразований со стороны индивидов. Социальная объектив-
ная реальность в отличие от природной является альтернатив-
ной. Это означает, что близкие по смыслу задачи могут ре-
шаться различными способами, но выбор целей и средств все-
гда остается за индивидами, а не за социальной структурой.
Исторический процесс не может быть связан в целое по прин-
ципу непрерывной лестницы, на ступеньках которой распола-
гаются наличные социальные структуры, или по принципу до-
роги, по которой пылят социумы, распределяясь в последова-
тельности передовых и отставших. Люди, а не социальные
структуры определяют пути и цели исторического движения.
Взятая сама по себе, ни одна социальная структура не содержит
имманентного вектора или цели, которые независимым от людей
способом заставили бы ее перейти в другой тип структуры.

М.К.Петров различает в рамках социума поведение (социум
сотворенный) и общение (социум творящий). Именно сфера
общения оказывается ответственной за движение и обновление
репродуктивной основы жизни общества. Творческое начало не
только связывается с индивидом, но включено в систему опре-
деленных культурных и социальных связей, что представлено
прежде всего типом хранения и обновления социально необхо-
димых знаний и умений. Выделяются три исторических типа
кодирования и обновления: индивидуально-именной (перво-
бытное общество), профессионально-именной (общества зем-
ледельческого типа), универсально-понятийный. Последний
тип анализируется при исследовании становления европейской
цивилизации.

При анализе знания, полагает М.К.Петров, следует разли-
чать содержание (этой стороной дела занимается наука) и спо-
собы его кодирования (это предмет философского исследова-
ния). Философия охватывает научное творчество, искусство,
все механизмы обновления и трансляции - обучения, образо-
вания, ориентирование человека в жизни; она есть средство
теоретического обоснования критического отношения к налич-
ному состоянию.

При жизни М.К.Петрова часто упрекали (и не только упре-
кали, но и делали оргвыводы) за то, что он отступает от мар-
ксизма, что он не марксист. В наши же дни иногда можно ус-
лышать от людей, еще недавно гордившихся принадлежностью
к марксистской ортодоксии, что взгляды М.К.Петрова устаре-
ли, они не актуальны, так как он-де слишком марксист, мыслит
по-марксистски. Не останавливаясь на вопросе о том, в чем
состоит действительное содержание марксизма, что в этом со-
держании устарело, отметим следующее. М.К.Петрова сближа-
ло с Марксом принятие тезисов о людях - творцах истории,
об истории - процессе саморазвития людей. В отличие же от
Маркса М.К.Петров определяющим для
многих сторон жизни общества считает не просто сам способ матери-
ального производства, а способ его наследования новыми по-
колениями, способ его обновления силами живущих людей.
Акцентирование внимания на этой стороне жизни человече-
ских сообществ заставило М.К.Петрова детально анализировать
природные особенности человека (его биологическую и генети-
ческую недостаточность), учитывать влияние географической
среды на смену типов наследования (особенности бассейна
Эгейского моря - места зарождения европейской цивилиза-
ции). Те тезисы, которые М.К.Петров разделял с К.Марксом,
обязательны для всех мыслителей, пытающихся понять исто-
рию без допущения вмешательства в ход развития человечества
сверхъестественных сил, отвергающих предзаданность этого
развития. Они выражают суть материалистического понимания
истории, в создании которого видел свою основную заслугу
К.Маркс. Но как показала последующая история мысли, воз-
можны разные варианты такого понимания. Одним из таких
вариантов и являются взгляды М.К.Петрова.

Михаил Константинович Петров родился в Благовещенске,
в семье учителей. В 1940 году семнадцатилетний юноша посту-
пил в Ленинградский кораблестроительный институт. В 1941 -
1944 годах находился в рядах действующей армии на Ленин-
градском фронте. В 1944 году командируется на учебу в Воен-
ный институт иностранных языков, который с отличием окон-
чил в 1949 году. Вначале работает преподавателем этого же ин-
ститута, а с 1952 года - начальником кафедры иностранных
языков Ростовского артиллерийского училища. В 1956 году
увольняется в запас и поступает в аспирантуру Института фи-
лософии АН СССР. В 1959 году завершает диссертацию <?Про-
блемы детерминизма в древнегреческой философии классиче-
ского периода>. Защита не состоялась из-за принципиальных
расхождений с научным руководителем, членом-корреспонден-
том АН СССР М.АДынником.

В конце 1959 года М.К.Петров написал публицистическую
повесть <?Экзамен не состоялся> (Дон, 1989, ? 6-7) и отправил
ее в июне 1960 года Н.С. Хрущеву с сопроводительным пись-
мом, полагая, что она может послужить началом дискуссии о
внутрипартийной демократии перед XXII съездом партии. В
итоге М.К.Петров был исключен из партии <?за недостойное
поведение, выразившееся в написании и посылке в ЦК КПСС
повести антипартийного содержания>, и уволен с должности
заведующего кафедрой иностранных языков Ейского летного
училища (1961 г.). С сентября 1962 года работает преподавате-
лем кафедры иностранных языков Ростовского университета. С
1965 года читает историко-философские курсы на экономико-фи-
лософском факультете РГУ. В феврале 1967 года защитил канди-
датскую диссертацию <?Философские проблемы науки о науке>.

В 1969 году М.К.Петров публикует статью <?Предмет и цели
изучения истории философии> (Вопросы философии, 1969, ? 2),
что вызывает большое количество критических оценок, многие
из которых - идеологические и политические обвинения.

Прошло двадцать семь лет со дня этого события - всего
лишь эпизода в истории философии советского периода и вме-
сте с тем значительного факта в личной судьбе М.К.Петрова.
После этой статьи он был отстранен от преподавания филосо-
фии и уволен с должности старшего преподавателя философ-
ского факультета Ростовского университета. С этих пор путь
для публикации его работ был практически закрыт. Что же это
за статья и каковы обстоятельства ее написания и обсуждения
в Институте философии АН СССР?

В журнале <?Вопросы философии> за 1968 и 1969 годы были
опубликованы статьи, где обсуждались историко-философские
проблемы. Статья М.К.Петрова в этом ряду оказалась послед-
ней. Ей предшествовали статьи В.В.Соколова, В.К.Чалояна,
З.А.Каменского, И.С.Нарского, П.В.Копнина. Статья М.К.Пет-
рова начинается указанием на то, что сложилась определенная
традиция в понимании предмета истории философии, ее соста-
ва и целей. В критическом отношении к этой традиции едино-
душны все, но содержание претензий различно. Крайние пози-
ции характеризуются тем, что одни считают историю филосо-
фии способной обеспечить квалифицированный подход к по-
ниманию любых проблем, другие же признают ее частным мо-
ментом общекультурного багажа гуманитария. Чем-то вроде
иностранного языка, который, по авторитетным слухам, заме-
чает М.К.Петров, сильно повышает культурный уровень.

Нынешние основы построения истории философии и курса
ее преподавания, считает М.К.Петров, нуждаются в тотальной
перестройке. Ее необходимость диктуется тем, что выявилась
группа новых проблем. Они связаны с возрастанием роли нау-
ки в жизни общества и с локальным характером научно-техни-
ческой революции. Возрастание роли науки требует более чет-
ких представлений о порождении научного знания, его обнов-
ления и утилизации. Локальный характер НТР создает условия,
пишет М.К.Петров, для понимания европейского способа мыс-
ли как одного из многих других. Все это предполагает анализ
истории философии, в рамках которой научный способ мысли
зарождается и возникает. Автор заявляет, что хочет привлечь
внимание философов и особенно историков философии к не-
которым проблемам этого круга. Их пять. Вот авторские фор-
мулировки этих проблем.

1. Имеет ли смысл говорить о всемирной истории филосо-
фии или следует придерживаться локально-европейской поста-
новки вопроса о генезисе и развитии философии?

2. Начинается ли история философии с милетцев?

3. Насколько правомерно видеть в противоположности ма-
териализма и идеализма универсальное основание для класси-
фикации всех философских школ?

4. Историзм - конкретность социального анализа или рет-
роспектива?

5. Должна ли история философии включать историю естест-
вознания?

Автор подверг критике теорию, согласно которой европейская история
является абсолютом,приводящим к единому знаменателю все возможнеы
альтернативы.

Обозначив свою позицию по каждому из этих вопросов и
завершая статью, автор полагает, что пока можно сделать
один-единственный вывод: традиционный способ изложения
истории философии и курс ее преподавания устарели не столь-
ко в деталях, сколько в основных принципах своего построе-
ния. Они требуют не частных переделок, дополнений и попра-
вок, а поиска каких-то новых форм и подходов.

Для творчества М.К.Петрова написание статьи такого содер-
жания не было случайностью. История философии была пер-
вой и, быть может, самой сильной его философской любовью.
Он начинал свою философскую биографию диссертацией по
истории античной философии, глубоко размышляя над пробле-
мами методологии историко-философского исследования, что
получило отражение как в самой диссертации, так и в рецен-
зии на книгу Томсона <?Первые философы>, опубликованной в
4-м номере за 1959 год <?Вестника древней истории>. В конце
концов у М.К.Петрова складывается убеждение, что, прежде
чем задавать философам прошлого свои вопросы и оценивать
их ответы, мы должны разобраться в том, какие вопросы и как
они сами ставили перед собой. Как, в какой форме перед ан-
тичными философами стояла проблема детерминизма, если она
действительно перед ними стояла, как была тематизирована
ими? Необходимо уяснить специфику античной философии,
конкретно-исторически исследовать ее собственную проблема-
тику. Поиск специфики античной философии привел М.К.Пет-
рова к поиску специфики античной культуры, к созданию ори-
гинальной культурологической концепции, составляющей ядро
его варианта материалистического понимания истории. Эти
взгляды впервые были изложены в 1966 году в работе <?Пираты
Эгейского моря и личность> (издана в 1995 г. в Москве) и в
монографии <?Античная культура> (1997). В по-
следней античная философия рассматривалась конкретно-исто-
рически, в контексте античной культуры, понималась не как
наивный подход к решению некоторого набора проблем, науч-
ное решение которых дано марксизмом-ленинизмом, а как по-
пытка осмысления прежде всего проблем, специфических для
античности.

Обращение к науковедческим вопросам дало М.К.Петрову
новый стимул для историко-философских исследований. Во-
прос о происхождении современной науки, существующей в
дисциплинарной форме, ставил проблему происхождения дис-
циплинарности как формы существования знания. Такой пред-
научной дисциплиной, в лоне которой зародились современ-
ные опытные науки, оказалась, как показал М.К.Петров, есте-
ственная теология средневековья. Сама же эта теология яви-
лась результатом применения форм мышления, выработанная
античной философией для своих задач, к задачам, поставлен-
ным христианской догматикой. Эта связь средневековой теоло-
гии с античной философией демонстрирует, по мнению
М.К.Петрова, то отношение между традицией и творчеством,
которое существует в реальном историческом процессе. В тра-
диции не предопределен способ ее использования. Традиция
не несет ответственности за то, как она была использована и
истолкована. Платон и Аристотель не несут ответственности за
Августина и Фому Аквинского, Кант - за Гегеля. Учение Ари-
стотеля не порождает из себя учение Фомы, как и учение
Канта - учение Гегеля. Историю философии, как историю во-
обще, творят конкретные люди, опираясь на традиции, исполь-
зуя наследие. Но само наследие не предопределяет направле-
ние и цели его использования.

Так, пытаясь осмыслить проблематику научного творчества,
М.К.Петров привлекает труды мыслителей нового времени,
особенно Канта. Актуализируя наследие последнего, используя
ход его мыслей для описания ситуации переднего края науки,
М.К.Петров осознает, что такой постановки вопроса у самого
Канта не было. Но конкретно-историческое изучение Канта,
изучение его собственной проблематики, сравнение с результа-
тами конкретно-исторического изучения Гегеля показывает,
что для решения проблем научного творчества, для описания
действий субъекта на границе познанного и непознанного ак-
туализация наследия Канта более эффективна, чем актуализа-
ция наследия Гегеля. Кант ближе к этим вопросам, чем Гегель.
Поэтому в современных условиях использование традиции в
собственном философском творчестве должно опираться на
конкретно-историческое изучение этой традиции. Мы можем
задавать философу прошлого свои вопросы, но мы должны
учитывать, какие вопросы он задавал сам себе.

Результаты исследований отношений христианской теологии
и античной философии, современной науки и естественной
теологии, акта научного творчества были изложены М.К.Пет-
ровым в монографии <?Самосознание и научное творчество>,
написанной в 1967 году (издана в 1992 году в Ростове).

Таким образом, ко времени написания статьи <?Предмет и
цели изучения истории философии> (1968 год) за М.К.Петро-
вым стоял опыт самостоятельных историко-философских ис-
следований, опыт преподавания историко-философских курсов
в РГУ, который можно, на наш взгляд, выразить следующим
образом. Чтобы эффективно и творчески использовать фило-
софское наследие для решения актуальных философских про-
блем, необходимо конкретно-историческое знание философ-
ских учений прошлого - знание тех специфических задач, ко-
торые стояли перед творцами этих учений, тех подходов, кото-
рые они использовали. Для этого необходимо изучать их твор-
чество в его реальной обусловленности их положением в куль-
туре своего времени, их отношением к проблемным ситуациям
этой культуры, их отношением к философским традициям этой
культуры. Необходим взгляд на историко-философский про-
цесс как на процесс, реализующийся через акты индивидуаль-
ного творчества, не имеющий предзаданной цели. Принятое же
изложение истории философии как предыстории того комплек-
са утверждений, который получил название <?марксистско-ле-
нинская философия>, внушает ложное представление об исто-
рико-философском процессе как процессе, имеющем имма-
нентную цель, запрограммированном на предопределенный ре-
зультат. Такой взгляд, усвоенный в процессе обучения, препятст-
вует конкретно-историческому анализу и оценкам результатов фи-
лософского творчества, не способствует эффективному использо-
ванию философского наследия в философском творчестве.

Содержание статьи, яркая индивидуальность ее стиля, аргу-
ментированность в постановке проблем - все это выделяло ее
из общего потока публикаций по историко-философской тема-
тике и свидетельствовало о безусловной талантливости ее авто-
ра. Но неужели все это вместе взятое могло послужить основа-
нием для увольнения М.К.Петрова из РГУ и тем более закрыть
путь к публикации? - спросит нас читатель, в особенности мо-
лодой. Понять действительно трудно. Наверное, не менее труд-
но, чем западному интеллектуалу уяснить смысл сакраменталь-
ной формулы нашего недавнего прошлого: <?строгий выговор с
занесением в учетную карточку>.

Едва ли прошло более двух месяцев после выхода в свет ста-
тьи М.К.Петрова, как в Институте философии АН СССР со-
стоялось заседание объединенного Ученого совета по пробле-
мам истории философии с участием сотрудников ряда секторов
института и представителей журнала <?Вопросы философии>
(см.: Вопросы философии, 1969, ?9). В те годы если публич-
ное обсуждение чего-либо предпринималось, то его организа-
торы вполне определенно формулировали не только цель, но и
почти безошибочно планировали и определенный результат.
Существовало и разделение труда. Одни занимались проблема-
ми <?теории>, другие - вопросами политико-идеологическими,
третьи - политико-организационными, кадровыми. Различные
элементы системы взаимодействия, как и положено, отличны.

Расширенное заседание объединенного Ученого совета по
проблемам истории философии открыл его председатель
В.Е.Евграфов, который обозначил политико-идеологический
интерьер предстоящего действа. Обсуждение методологических
проблем историко-философских исследований полезно, отме-
тил председатель. Дело это трудное и ответственное. Важно,
чтобы дискуссия с самого начала приняла нужное направление.
Наша задача - строго руководствоваться марксистско-ленин-
ским принципом партийности. Полемизируя в рамках маркси-
стской философии, мы усилим свои позиции и создадим проч-
ный фундамент для борьбы с нашими многочисленными идео-
логическими противниками. Совет заслушал и обсудил доклад
В.В.Соколова <?Проблемы историзма в историко-философском
исследовании>. Докладчик отмечает хорошие намерения
М.К.Петрова и даже разделяет его озабоченность нынешним
состоянием историко-философской науки, а в ряде случаев
критику этого состояния М.К.Петровым считает справедливой.
Однако докладчик несколько иначе понимает весь пафос ста-
тьи М.К.Петрова. Если, согласно автору статьи, надо перестро-
ить историко-философские исследования, их проблематику,
содержание, социальную направленность, то докладчик чуть-
чуть подправляет его и утверждает, что тот призывает к тоталь-
ной перестройке нашей историко-философской методологии.

На заседании выступило десять человек. Шестеро из них так
или иначе рассматривали содержание статьи М.К.Петрова.
Четверо подвергли ее <?критике>. Но она, по оценке А.Л.Суббо-
тина, свидетельствовала об отсутствии понимания самого жела-
ния понимания и о полном пренебрежении элементарной ло-
гикой. Действительная позиция автора трансформировалась на-
столько, что становилась легко уязвимой. М.К.Мамардашвили
отметил, что все проблемы, поставленные в статье М.К.Петро-
вым, являются реальными, а все происходящее на этом Совете
оценил как подмену необходимости обсуждать конкретные
проблемы стремлением <?раздавать только отметки участникам
дискуссии>.

Организаторы заседания Совета вовсе не стремились про-
двинуться по пути историко-философского познания. Они за-
ботились прежде всего о точности рисунка ритуально-идеоло-
гического танца, цель которого - продемонстрировать раз-
гром, осуждение, разоблачение, готовность дать отпор и защи-
тить устои и т.п., и т.п. Конечно же, подлинная задача состоя-
ла в том, чтобы осудить М.К.Петрова, а не обсудить проблемы
истории. Интересно, что в тексте отчета о состоявшемся засе-
дании фамилия М.К.Петрова упоминается 29 раз. В том числе
15 раз в основном докладе. Почти каждое упоминание его име-
ни сопровождалось негативными оценками идеологического
толка. На втором месте по частоте упоминаний В.В.Соколов -
9 раз. Это естественно, ведь на него ссылались как на доклад-
чика. Всего упомянуто 24 имени, но количество уже совсем не
то: Ф.Х.Кессиди - 1, З.А.Каменский - 1, А.ФЛосев - 1,
И.С.Нарский - 2 и др. М.К.Петров не только не был пригла-
шен на заседание данного Совета, но и узнал о нем лишь не-
которое время спустя.

Как же развивались дальнейшие события? До обсуждения в
Москве статьи М.К.Петрова в Ростовском университете было
тихо. Затем по инициативе парткома университета и усилиями
заведующих трех философских кафедр в РГУ организуется об-
суждение статьи. Делается попытка принять совместное реше-
ние трех кафедр, где содержание статьи осуждалось. Через не-
сколько дней собирается заседание парткома, где будто бы рас-
сматривались итоги состоявшегося обсуждения. Это было ле-
том 1969 года.

В редакционной статье журнала <?Коммунист> за февраль
1970 года статья М.К.Петрова упоминается в негативном плане.
На лекции М.К.Петрова учебная часть ректората неоднократно
направляет стенографисток. От партийной группы кафедры требу-
ют обсудить и осудить статью М. К. Петрова. Летом 1970 года парт-
ком РГУ вновь обращается к содержанию статьи М.К.Петрова.
Принимается решение о невозможности использовать его для
преподавания философии.

Обращение к содержанию статьи М.К.Петрова, к обстоя-
тельствам ее обсуждения, конечно же, является необходимым
моментом при любых попытках объяснить смысл происходя-
щего. Однако ни содержание статьи, ни ход ее обсуждения не
могут объяснить, почему его отстранили от преподавания, по-
чему лишили возможности публиковать результаты исследова-
ний. Но в то же время сами эти акты-запреты достаточно ясно
говорят, что для существующего режима М.К.Петров был опа-
сен. Почему опасен? Потому, что при всем неприятии сущест-
вующего положения вещей он не стал алкоголиком (а уж очень
хотелось поставить на нем именно этот штамп), он не стал по-
клонником восточных верований, он не объявил себя сырое-
дом или травоедом. Все попытки выбить его из седла успехом
не увенчались. Хотя жизнь и сократили.

Не прошло и трех лет после попытки отстранить его от фи-
лософии, как в одной из рукописей М.К.Петров адресует чита-
телю следующие слова: <?Если мы кому и обязаны из предшест-
венников, то не отступникам от истины, а тем, кто шел до
конца>. <?Вот и конец дороге, - пишет М.К.Петров в послед-
нем абзаце этой же рукописи, - а теперь книги <?Язык, знак,
культура>. И снова в путь. Жизнь человека коротка, и <?суммы
обстоятельств> никогда не бывают асфальтовой лентой, уходя-
щей за горизонт. А если и бывают - скучно ходить по асфаль-
ту, того хуже ездить: взгляду не за что зацепиться. В наш век
не соскучишься... Всегда есть чем озадачиться, над чем пораз-
мыслить, подумать, чем поделиться с современниками>.

Вот эта готовность поразмыслить да еще и поделиться с со-
временниками существующий режим устроить никак не могла.
Зачем партийной номенклатуре твои мысли о том, как переуст-
роить коммунистическую партию, зачем чиновникам от фило-
софии - законодателям учебных программ, редакторам много-
томных или компактных историй философии - выслушивать
оценки, что их построения устарели и косметический ремонт
здесь не поможет. Зачем чиновнику от науки рекомендации по
переустройству организации науки, зачем ему еще более подоз-
рительные рассуждения о <?невидимых колледжах>, которые не
знают национальных и государственных границ.
Еще и в партию хотел вернуться.
Нет, такие люди нам не нужны, заявил М.С.Соломенцев, тогдаш-
ний первый секретарь Ростовского обкома КПСС.

Таким образом, М.К.Петров нарушил правила игры. Во-пер-
вых, вышел за пределы круга, которым режим очерчивал возмож-
ную для каждого сферу деятельности. Во-вторых, пренебрег важ-
нейшим правилом системы - говорить только приятное.

Заталкивали М.К.Петрова в уготованный ему круг дружны-
ми усилиями всей системы государственных и общественных
институтов, каждый из которых выполнял свою функцию то-
тального надзора, а служба безопасности среди них играла к
тому же роль политического оператора. А функции каждого
института, конечно же, персонифицировались определенными
чиновниками, сотрудниками, руководителями различных уров-
ней и, разумеется, коллегами. Общими усилиями они довели
его до отдела кадров РГУ, где бестрепетной рукой записали в
трудовую книжку: <?Уволен на основе решения парткома РГУ о
невозможности использовать на преподавательской работе по
философии>.

В. Н .Дубровин, Ю.Р.Тищенко

===========