| | От | Георгий |  |
| К | Георгий |  |
| Дата | 30.06.2004 22:58:06 |  |
| Рубрики | Тексты; |  |
"Русская философия конца XIX и начала XX веков для меня лично превосходит всё, что дала современная западная философия" (*+)
ЗВАНЫЙ ГОСТЬ
ФИЛОСОФИЯ БЕЗ ГРАНИЦ
В 1994 году сербский философ Владимир Меденица, убеждённый, почти что по Достоевскому, во всемирном значении России и русской
культуры, начал издание на сербском языке сочинения выдающихся философов, писателей, богословов XIX-XX веков - от П. Чаадаева и А.
Хомякова, Н. Фёдорова и В. Соловьёва, Н. Гоголя и К. Леонтьева до Н. Бердяева и С. Булгакова, В. Розанова и Д. Мережковского, П.
Флоренского и С. Франка, Е. Трубецкого и Н. Трубецкого, В. Зеньковского и Г. Флоровского, Н. Лосского и Л. Шестова, Б. Вышеславцева
и И. Ильина... Десять лет миновало с тех пор. Уже издано больше 100 книг. Уникальная культурная акция, в полном смысле слова не
имеющая аналогов в мире! Грустный и поучительный парадокс - в России мы узнали о ней только спустя десять лет. И попросили её
организатора ответить на наши вопросы.
- Достоевский не раз говорил о важности для человека впечатлений его раннего детства: прямо или подспудно влияют они на духовный и
жизненный склад всякой личности, её систему ценностей и ориентиров, её мирочувствие и миропознание. Как было в вашем, поистине,
удивительном случае? Откуда в вас эта тяга к вечным и главным вопросам?
- Когда я был совсем маленьким мальчиком, отец вечерами долго читал мне перед сном - и в те часы меня захватывал чудесный мир иных
пространств и иных времён. Если отец научил меня чтению, то мать научила труду и любви к жизни. Время у дедушки и бабушки в деревне
научило меня воле к свободе и в то же время терпению и любви, любви к сельскому двору, к домашнему очагу, даже и к той ужасной
раскалённой земле, на которой мы окапывали кукурузу. После гимназии я не сразу поступил в университет. Сначала работал на обувной
фабрике. Днём в полусне упаковывал ботинки, а ночью снова читал всё, что мне попадало в руки, без всякого порядка, от Платона и
Достоевского до Пушкина и Энгельса. Когда я оказался на философском факультете, позади остались и фабрика, и скука провинциального
городка, но и бабушкин двор, и голуби, и запах родительского дома.
- Ваш интерес к русской философии зародился в годы студенчества?
- Да, первый раз я соприкоснулся с текстами Соловьёва, Бердяева, Шестова в 1974 году, на уроках русского языка. Русская религиозная
философия была тогда абсолютная terra incognita. Это было время тотального господства марксизма. Правда, у нас тогда уже был
переведён Ницше, став практически единственным противовесом материализму. Но меня он не удовлетворял, как не удовлетворял
экзистенциализм Сартра и Хайдеггера, которых худо-бедно тоже понемногу переводили. Рыцарь литературы до самых глубин своего сердца,
я не был на стороне философии. И вдруг нашёл то, чего так долго искал и не находил в философии - философию в образе искусства,
истинную метафизику. Всего нескольких страниц из реферата, сделанного моим профессором русского языка Марией Маркович по сочинениям
Бердяева, Шестова, Соловьёва, было достаточно для того, чтобы и марксистский социологизм и экономизм, и атеистический
экзистенциализм оказались повержены в прах. Конкретная, живая жизнь открывалась мне в текстах русских мыслителей, я почувствовал в
них настоящее направление и задание жизни, понял, что свобода и любовь - единственная ценность, ради которой стоит и надо жить.
В 1982 году в русском книжном магазине в Белграде я купил знаменитый однотомник Николая Фёдорова, только что выпущенный в серии
<?Философское наследие>, и тут всё было решено окончательно. Воскресение мёртвых, единство науки, искусства и религии, регуляция
универсума, пространство и время как проекты, величественная картина возвращения блудных сынов к отцам их, космическая одиссея сынов
человеческих, этих христианских аргонавтов Вселенной, братство вместо юридических форм, <?психократия> вместо демократии и
автократии... Идея, которую я смутно предчувствовал в произведениях русских писателей, здесь была высказана в цельности и полноте.
- Но, как я понимаю, в 1982 году ни о каких сербских изданиях по истории русской религиозной мысли ещё и речи не шло. Выход в Москве
<?Философии общего дела> вызвал, как вы, вероятно, знаете, настоящую бурю в кругах властей предержащих. Последовали немедленные и
жёсткие санкции. Думаю, и в Югославии начинание, подобное вашему, было бы тогда невозможно.
- Это не совсем так. В 1980 году академик Никола Милошевич, достоевсковед и один из первых исследователей русской религиозной
философии в Сербии, предпринял десятитомное издание <?Достоевский как мыслитель>. Шесть томов публицистики Достоевского и четыре тома
работ о Достоевском Розанова, Мережковского, Бердяева, Лосского, Шестова. Но и Никола Милошевич, и издатель десятитомника имели
очень большие неприятности после его выхода в свет. В последующие 14 лет серьёзных попыток печатания русских религиозных мыслителей
уже не предпринималось.
Что касается серии <?Русские богоискатели>, то её начало было положено в 1994 году. После многих лет работы в разных местах я наконец
оказался там, где на самом деле и было мне место, - в первом частном книжном магазине в Белграде под названием <?Плато>. Тут работал
мой крёстный отец Михаил, сам студент философии, человек, который очень любил русскую книгу. Когда я пересказал ему идеи Николая
Фёдорова, мы сразу решили издать <?Философию общего дела> по-сербски. Но нужно было найти переводчика. И мы обратились к той самой
Марии Маркович, которая и открыла мне когда-то мир русской философской мысли. Она и её муж взялись за перевод Фёдорова. Марковичи
перевели книги трёх мыслителей, Соловьёва, Фёдорова и Леонтьева - имена, фактически определившие главные направления будущей серии.
Но изданию надо было дать имя. Мы не ощущали себя ни богословами, ни философами, ни сторонниками какой-либо отдельно взятой
идеологии. Мы считали себя религиозными людьми, богоискателями (тогда мы не знали о существовании этого термина на русской почве).
Так и возникла издательская серия <?Русские богоискатели> - сейчас она отмечает свой юбилей - 50 книг. Эта серия - только основная
магистраль изданий, а есть и не менее важные боковые пути: по некоторым из них мы ещё движемся, по другим - уже дошли до конца. Так,
в серии <?Логос> я задумал публикацию избранных трудов самых значительных русских философов - собрания сочинений количеством от трёх
до десяти томов. Избранные труды Бердяева в десяти томах, охватывающие 15 книг и около 50 эссе и статей этого мыслителя, уже вышли
из печати, идёт публикация сочинений Шестова, Соловьёва, Булгакова...
- В чём, по-вашему, значение русской мысли для России и мира?
- Русская культура - культура возрожденческого типа, последняя великая культура на планете. По своим вершинам она стоит вровень с
культурой Италии эпохи Возрождения или Германии периода Реформации и Романтизма. Нормальное развитие этой культуры в определённый
момент было насильственно прервано, её носителей высылали, она уходила в катакомбы, бродила по чужим странам, но, несмотря на то,
что я вижу в России сегодня, не умерла и готова принести новые, спасительные плоды. Если говорить образно, перед нами духовная
мозаика, частички которой равным образом вносят свой вклад в смысл и красоту целого. Русские мыслители-богоискатели для меня нечто
вроде соборного тела, это живое многоединство, в котором возможен полемос, но только как братский разговор, а не как ненависть,
распад и вражда.
Главное в русской культуре - воля к преображению. Эта воля одушевляла и искания <?левых> течений, выливаясь в проекты социального и
экономического переустройства, и думы религиозных философов, рождая стремление к духовному и космическому преображению жизни на
основе православного христианства.
Русская философия конца XIX и начала XX веков - это живое, органическое, соборное и личностное мышление, которое, по крайней мере
для меня лично, превосходит всё, что дала современная западная философия. В ней произнесено необходимое и главное слово для всех
тех, у кого ещё существует потребность самосознания и самоопределения в мире, где сегодня действуют механизмы, которые (намного
коварнее, чем старые тоталитарные режимы, старые идеологические и политические системы) стараются сделать то же старое дело, достичь
давно заданной цели: свести к нулю свободу, любовь, чувство красоты и все ценности, помогающие становлению личности. В самом деле,
нынешнему человеку возможность духовного поиска вообще не дана, он больше не может искать и жить в культуре, так как принуждён
непрерывно удовлетворять потребности, порождаемые цивилизацией, а они не являются ни потребностями глубинного познания, ни
потребностями подлинного дела, ни потребностями истинного объединения. Сегодняшняя цивилизация назойлива до невыносимости,
однообразна и тоталитарна. Константин Леонтьев в этом отношении смотрел далеко. Цивилизация похожа на жёрнов, перемалывающий всё в
единую безразличную пыль, ей хотелось бы и единой мировой экономики на принципах для всех обязательных, и единого языка, общего для
всех племён и народов, единой системы псевдоценностей, единого отношения к жизни, единого отношения к смерти. И если человечество,
не только Россия и славянский мир, а именно всё человечество не одумается, не услышит гласа вопиющих в пустыне, если не сформируется
религиозный проект в стиле Фёдорова, хотя бы касающийся экологии и хозяйства, если мир не отречётся от безумного эксплуатирования
нашей планеты и не повернётся к чаемому обновлению, то его путь до окончательной гибели не будет больше измеряться столетиями и
десятилетиями, а увы, только годами...
- Как я понимаю, интерес к русской мысли в Сербии не только академический:
- Он и буквально вообще не академический. В университетах Белграда, Нови-Сада и Подгорицы русская философия не существует как
самостоятельный предмет. Разумеется, я убеждён, что чаемая переоценка ценностей рано или поздно наступит и русская философия получит
своё достойное место на наших центральных научных кафедрах. Ведь приходят новые люди, знакомые с русской идеей, свободные от
идеологических предрассудков. Но как бы то ни было, пока - и думаю, совсем не случайно - русская мысль интересует не только людей,
занимающихся философией, теологией, литературной критикой. Многие из тех, кто читает произведения Фёдорова, Соловьёва, Бердяева,
Флоренского, Вышеславцева, Шестова и др., работают совсем в других областях - это математики, физики, медики, биологи, педагоги:
- Когда-то А.С. Хомяков, 200-летие которого отмечается в этом году, написал своё знаменитое послание <?К сербам>. Недавно в одном из
своих выступлений в Москве вы говорили об особой его актуальности в наши дни не только для сербов.
- Смысл хомяковского послания <?К сербам> заключался в том, чтобы маленькому народу, лишь ступившему на путь свободной общественной
жизни, передать опыт народа, который на этом пути находился уже столетия, у которого хватило времени построить свою культуру,
укрепить свою государственность, собрать своё народное, общественное тело. И вот в данный момент, больше чем когда-либо, послание <?К
сербам> имеет особый смысл, ибо и нам, и русским, и всем славянам необходима братская любовь, деятельная любовь, возделывающая
единую ниву Отца. Ибо не мы объявили миру ненависть и разделение, а мы в произведениях наших лучших людей, мыслителей и поэтов
провозгласили истинное равноправие через гостеприимство, через понимание и уважение других народов, равноправие культур как
личностных организмов, как организмов, могущих жить и выживать только если они не теряют своей самобытности.
- Многие деятели русской культуры XIX века мечтали о будущем единстве славянских народов, о том, что Россия, возглавив славянство,
явит миру образец какого-то высшего братски-любовного устроения племён и народов. Сейчас эта мечта кажется окончательно втоптанной в
грязь.
- Знаете, что нам всем необходимо понять? Сегодня горят не какие-то сербские святыни, от Хиландара до Косово, а горят православные
храмы и монастыри, именно православные, горит основа не только сербской, но и русской самобытности. Когда будет понято, что в Косово
горят святыни единой церкви, апостольской, святой и соборной, что страдает и гибнет не какой-то другой, сербский народ, а народ,
братский кровью и духом, когда это поймут не только русские, но и греки, румыны, болгары: тогда, может быть, что-то и сдвинется с
мёртвой точки в нынешних судьбах славянства.
- Да, можно сказать, ответное послание сербов к русским:
- Главное сейчас - сотрудничество, активное, деятельное сотрудничество сербов и русских на поприще культуры и духа. В качестве
одного из первых шагов на этом пути я вижу открытие магазина русской книги в Белграде. Нельзя допустить, чтобы великая культура,
столь родственная и близкая нам, не была прочно утверждена на сербской почве. А для этого мало только гастролей русского балета,
театра, русского хора, здесь необходимо прочное присутствие Слова, того духа, который необходим не только нам, а и всему миру ради
избежания катастрофы, ради обновления, перерождения и воскресения.
Беседу вела Анастасия ГАЧЕВА