обсуждение книги Хилл - Гэдди "Сибирское проклятье"- 1
Сибиряки на чемоданах* Ю. П. ВОРОНОВ, кандидат экономических наук, вице-президент Новосибирской торгово-промышленной палаты
Не успели закончиться обсуждения нашумевшей на всю страну книги А. П. Паршева "Почему Россия не Америка", как в США появилась новая книга "Проклятие Сибирью", написанная Ф. Хилл и К. Гэдди, сотрудниками уважаемой научно-исследовательской организации - Брукингского института.
А. П. Паршев предлагал обсудить вопрос защиты внутреннего рынка, так как в холодном российском климате нельзя производить конкурентоспособную продукцию. Американские исследователи пошли еще дальше, выдвинув концепцию "сжимающейся" России, сворачивания экономики Сибири и Дальнего Востока. В статье обсуждаются разные стороны этого предложения. Почему Индия не Англия? Я вспоминаю свои беседы с А. П. Паршевым. К сожалению, на интересовавшие меня вопросы я не нашел ответа ни в этих беседах, ни в тексте книги "Почему Россия не Америка". То, что в свое время волновало великого английского экономиста Давида Рикардо, так и не нашло своего продолжения в современных исследованиях. Д. Рикардо занимался действительно актуальным вопросом: почему там, где жить хуже, то есть на Британских островах, люди живут лучше, чем в Индии, где климат лучше. Почему, воспользовавшись низкими затратами на жилье и одежду, индийцы не накопили средств для завоевания Англии? Страна, богатая населением и ресурсами, расположенная в благоприятном климате, не завоевала меньшие по площади, с меньшим населением, расположенные в худшем климате острова, над которыми если не снег, то гарантированный туман. Почему получилось наоборот? Экономисты-классики (не один Д. Рикардо) много рассуждали о причинах преуспевания Англии в сравнении с Индией и о воздействии климата на эту разницу. Из этих рассуждений выкристаллизовалась классическая школа политической экономии и ее сердцевина - трудовая теория стоимости. Страна, в которой не требуется много затрат труда для обычной жизни, не в состоянии разбогатеть. Ей попросту не на чем экономить. Нет стимулов к накоплению, когда один день похож на другой, нет необходимости делать запасы, резко снижается потребность в обмене. Отсутствие стимулов отрицательно влияет на развитие экономики, большинство активных действующих лиц не видит смысла что-то менять. Советские плановики, созидатели и терминаторы Как ни странно, но коммунисты не имеют прямого отношения к привлечению населения в Сибирь. Во всяком случае, расчеты авторов книги, согласно которым "Сибирь и Дальний Восток перенаселены примерно на 16 млн человек", имеют слабое отношение к советскому периоду истории. Большевики не делали почти ничего, что не было бы запланировано до них. Великий план ГОЭЛРО был только частью перспективного топливного плана царской России, и разработка его была закончена к 1911 г. То же самое касается освоения Кузбасса и многих других месторождений полезных ископаемых. Программу железнодорожного строительства большевики провалили настолько, что БАМ построили лишь спустя полвека после запланированного еще до революции срока. Только в XXI в., спустя столетие, началось проектирование железной дороги Тюмень - Томск. Кстати, в 1925 г. концессию на ее строительство собирались приобрести американцы[1]. А про дорогу Архангельск - Бомбей вообще сейчас практически никто не знает. Не выполнена до сих пор и программа электрификации железных дорог, принятая до 1917 г. Даже освоение целинных и залежных земель в Сибири и Северном Казахстане не привело к появлению нового населения. Как показали исследования советских социологов, на целине закрепилось преимущественно население, переехавшее из местных городов на село. А основная часть тех, кто под оркестры приехал поднимать целину, через какое-то время вернулись в Европейскую Россию. На самом деле советские руководители преуспели как раз в обезлюживании Сибири. До 1917 г. сибирский крестьянин был экономической опорой царского режима, угрозой мировому хлебному рынку. Угроза эта была настолько сильной, что первое пятилетие ХХ в. мировой хлебный рынок "трясло" от сибирского хлеба. Существенную долю европейского рынка сливочного масла обеспечивала Сибирь, а бийские сыры превосходили по качеству сыры Европы. И, к слову сказать, были очень тесные связи с США. Заказ сибирского крестьянина на плуг или сеялку калифорнийские предприятия выполняли в течение месяца после подачи заявки. Уничтожение сибирского крестьянства было одной из первоочередных задач ликвидации кулачества как класса в конце 20-х годов. По зверствам оно превосходило все мыслимые разуму границы. Сначала расстреляли всех, на кого были написаны доносы, практически без следствия или после пыток. Потом по территориям была разослана разверстка - сдать 10% семей как кулаков. Чтобы спастись, одно село писало доносы на другое. Вместо того чтобы гордиться своим богатством, люди должны были скрывать его под страхом смерти. Всех, кого признали кулаками, погрузили на баржи и отправили в болота среднего Приобья, туда, куда ссылали революционеров -большевиков. Доплыли немногие: людей не кормили, не давали воды, выбрасывали среди болот. Но уже через три года в этих местах стояли нормальные дома, колосились посевы. Тогда этих людей сослали еще раз, в Заполярье, туда, где ничего не растет. Практически все они погибли. Теперь предложения сотрудников Брукингского института состоят в том, чтобы эти мероприятия провести в обратном порядке: сначала сделать безлюдным сибирский Север, а затем начать выселение сибиряков и из Южной Сибири. Мой дед, впоследствии герой Сталинграда, спасся от этой чудовищной мясорубки только тем, что в 1928 г. подарил советской власти свой дом в селе Заковряшино и переехал с семьей в город Камень-на-Оби. Его бы достали и там, поэтому он с детьми (с моим отцом тоже) вынужден был вернуться под Рязань, откуда его село переселилось в Сибирь еще в годы столыпинских реформ. Только поэтому остался в живых мой отец. Если бы деда расстреляли, детей его, скорее всего, утопили бы. На Сибирь не распространялись сказки о добрых чекистах, заботящихся о беспризорниках. Как мы знаем, советская демографическая статистика 30-х годов ХХ века кардинально фальсифицирована. Поэтому мы не можем оценить точно обезлюживание Сибири в первые десятилетия советской власти. Однако впечатляет даже перечисление отраслей экономики, ликвидированных в тот период. Сибирь перестала вывозить хлеб не только в Европу, но и в Европейскую Россию, поэтому сибирским хлебом нельзя было спасти голодающую Украину в 1932 г. Исчезло молочное животноводство, ориентированное на производство сыра и масла. Уничтожены были льноводство, добыча пушнины и т. д. В 15 раз из-за идиотских мероприятий сократилось поголовье северных оленей. Ликвидированы были металлургическая промышленность Забайкалья, отработанная система лесопользования и многое другое. Если бы смоделировать отсутствие советского периода в российской истории, населения в Сибири было бы не на 16 млн меньше, а примерно на 36 млн больше. В результате обезлюживания и других коммунистических реформ Сибирь перестала сама себя обеспечивать продовольствием. Властями она стала рассматриваться как источник угля, цветных и драгоценных металлов. Тогда еще не пришло время нефти, газа и алмазов, но почва для них уже была подготовлена. В первые годы советской власти еще продолжалось начатое в середине XIX века обсуждение проблем переселения; не строительство социализма, а именно переселенческие проблемы считались наиболее важными на Х съезде РКП(б), подготовившем захват власти большевиками. Но затем никаких переселенческих программ не было. Это и понятно: дореволюционные переселенческие мероприятия проводились по так называемой канадской схеме. Переселенцев наделяли землей, общинного землевладения в Сибири не было. Советская же власть не могла позволить себе порождать новых противников, она уничтожала уже существующих сельских хозяев. Вместо воспроизводящего самого себя сельского населения, численность которого увеличивается естественным образом, в Сибирь направлялись заключенные и комсомольцы-добровольцы[2]. Воспроизводство и тех, и других не было естественным. Для заключенных женские и мужские лагеря были разделены, рожать было не от кого. У патриотов-добровольцев практически не появлялось детей из-за отсутствия минимальных бытовых условий. Поэтому при альтернативном сценарии развития Сибири положительное сальдо могло быть и больше 36 млн человек. Так, Ф. Хилл и К. Гэдди упоминали о "18-20 млн человек, которые в течение более двух десятилетий обеспечивали добычу древесины и минеральных ресурсов". Эту цифру следует умножить на трехпроцентный ежегодный естественный прирост. И тогда мы получим в плюсе 80%, или 13-16 млн человек. Конечно, нужны не прикидки, а более тщательные демографические исследования. Но отсутствие советской власти в ХХ веке для Сибири было бы демографическим плюсом, а не минусом. Это несомненно. Наибольший приток населения в Сибирь в советское время произошел в годы Великой Отечественной войны, в ходе эвакуации промышленности из оккупированных районов и районов возможной оккупации в европейской части СССР. Наиболее характерный пример - Рубцовск, город в Алтайском крае, куда привезли два завода из Украины: Харьковский тракторный и Одесский машиностроительный завод имени Октябрьской революции. Эти два завода стали для Рубцовска градообразующими. Новосибирский инструментальный завод - бывший Сестрорецкий оружейный завод, завод "Электроагрегат" (также в Новосибирске) - бывший Московский прожекторный завод и т. д. После войны эти заводы не были возвращены, поскольку не было средств. Да и последовавшая за Второй мировой войной холодная война заставляла рассредоточивать промышленность по огромной территории СССР. Поскольку в 50-е годы Пентагон готовил ядерные удары по 73 городам Советского Союза, его роль в увеличении населения Сибири можно считать более значительной, чем роль Госплана СССР, хотя и меньшей, чем роль Гитлера. Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения Производства, связанные с переработкой ресурсов, не могут быть размещены вдали от места добычи. Критерии размещения промышленных производств в бывшем СССР были достаточно продуманы и учитывали прежде всего транспортную составляющую. Но реализация этой стратегии размещения производительных сил была никудышной. Строительство крупных сибирских электростанций было задумано как элемент единой энергетической системы СССР, но ЕЭС осталась только юридическим феноменом, и реально сибирская энергетическая система до сих пор отделена от энергосистем Центральной России. Построенные ускоренным темпом сибирские ГЭС первые годы после ввода не имели потребителей, а зачастую не имели даже высоковольтных линий, по которым электроэнергия могла передаваться хоть каким-то потребителям. Многие энергоемкие производства строились затем в экстренном порядке только ради того, чтобы использовать почти дармовую, никому не нужную энергию[3]. Внешне все выглядело так, как будто развитие сибирской экономики идет поступательно. Местные хозяйственники и партийные деятели отчитывались о перевыполнении планов по производству электроэнергии в Сибири, но осмысленного использования этой электроэнергии фактически не существовало. На протяжении двух десятилетий официальная статистика убеждала всех, что в Сибири производится глинозем, но такого производства не было. И примеров тому можно добавлять и добавлять. Во многом достижения сибирской экономики были мифическими. Что является несомненным, так это то, что они были ничтожными по сравнению с программой освоения Сибири, принятой царским правительством. Но Ф. Хилл и К. Гэдди полагают, что СССР активно развивал восточные районы, а рыночная экономика в российском варианте их не развивает. Процессы последних лет получают определенно положительную оценку авторов книги. Неэффективные инвестиции в Сибирь прекратились, по мнению авторов, только с распадом СССР. "Сибирская индустриальная эпопея была со скрипом остановлена развалом Советского Союза и началом российских макроэкономических реформ", - это утверждение авторов книги вообще не основывается на какой-либо статистической информации. Напротив, резко возросли неконтролируемые инвестиции в социальную сферу в Ямало-Ненецком и Чукотском национальных округах, владельцы нефтяных, газовых и металлургических компаний "откупались" от местных властей инвестициями на территориях, где они работали. Авторами книги не отслежены связи между индустриализацией и демографическими процессами. Индустриализация всегда уменьшала коэффициент рождаемости, а сибирская индустриализация еще и сокращала продолжительность жизни. Эти процессы вызывали сокращение численности населения, если сравнивать то, что было, и то, что могло быть. Можно согласиться с тем, что современное российское правительство ничего не делает и, по-видимому, в ближайшее время ничего и не будет делать для сибиряков. Об этом свидетельствует судьба стратегической программы развития Сибири, которая была разработана сибирскими учеными и выхолощена чиновниками. В этом плане современное российское руководство продолжает дело советской власти - сдерживание экономического развития восточных регионов России по сравнению с дореволюционными планами. Однако из того, что оно ничего не делает, вовсе не следует, что демографические процессы в Сибири кардинально изменились. Напротив, Сибирь переживает новый демографический бум. Не перестаешь удивляться, что в России все "не так". Наиболее характерный пример тому из советских времен - демографическая динамика в Москве. Когда в столице становились строже условия прописки, население ее росло более высокими темпами. Как только условия для поселения провинциалов становились мягче, прирост численности московского населения замедлялся. Впрочем, подобные демографическо-правовые парадоксы характерны для многих развивающихся стран. Нечто похожее происходит в настоящее время и в Сибири. Как только государство перестало принимать меры по развитию сибирской экономики, население Сибири практически перестало убывать. Яркий пример тому - феномен Ханты-Мансийска, города, который советские плановики не смогли развить с помощью рычагов централизованного планирования. А в годы рыночных реформ он поднялся на уровень Тюмени. Этот эффект российской рыночной экономики последних лет проявляется во многом. В частности, на севере Западной Сибири уровень безработицы существенно выше среднероссийского. Он достигает 20%. Это - только официально зарегистрированные безработные. Спрашивается, зачем платить пособие по безработице вместо того, чтобы купить людям билет туда, где дешевле жить. Но даже если не платить, безработные оттуда не уедут. Британский географ Майкл Брэдшоу рекомендовал России принять "чистый неприбыльный подход" к развитию Сибири и Дальнего Востока - сместить акцент с интенсивных методов труда на сберегающие технологии и производства, которые позволили бы сокращать рабочую силу или использовать временных рабочих. Так и хочется сказать уважаемому географу словами из известного анекдота: "Простите, сэр, но наша мадам уже ушла". Нет той плановой России, которой можно впрок нечто рекомендовать. Нет исполнительных механизмов, с помощью которых можно было бы переселять сибиряков и диктовать им свою государственную волю. Воровать их деньги можно, но заставить их переселяться нельзя. Российское государство в сибирском направлении, как и во многих других, исчерпало все свои возможности. Очевидно, что если бросают город на Крайнем Севере, его самостоятельно не заселят. Но брошенные города южной Сибири гарантированно будут привлекать население других территорий страны, из соседних стран СНГ и стран Азии. Отчего бы не жить в том месте, куда некогда сослали В. И. Ленина? Там можно выращивать арбузы и виноград. Чтобы окончательно переселить сибиряков, нужно будет постоянно контролировать границы Сибири, чтобы население не вернулось обратно. Нужно будет запретить частному капиталу (отечественному и иностранному) инвестировать средства в Сибирь. Это нереализуемо и технически, и в правовом отношении. Авторы книги "Проклятие Сибирью" весьма переоценивают роль современных российских программ регионального развития. Такие программы, как правило, не финансируются. Их составляют только для того, чтобы отчитаться, а иногда и вовсе для того, чтобы хоть чем-то занять изнывающий от безделья бюрократический аппарат. Нельзя сказать, чтобы проблемы, которые волнуют авторов книги, не занимали советских и российских исследователей. Институт экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения Российской академии наук был первым научным коллективом, который поднял вопрос о наличии на севере Сибири излишнего населения. В работах сибирских социологов (Е. Д. Малинин и другие) было показано, что реально существует избыточное население в районах нового промышленного освоения. Надо сказать, что реакция официальных структур тогда была крайне негативной. Впрочем, даже рекомендация авторов книги вывезти излишнее население только с Севера не так проста для выполнения. Вахтовый метод в США и Канаде развит в меньшей мере, чем в Сибири. И дело здесь не только в расчетах экономической эффективности, а в различиях в психологической ориентации. Все советское время сельское строительство в Сибири вели выходцы с Кавказа: азербайджанцы, армяне, представители многочисленных народов Дагестана. В принципе эти же стройки можно было бы укомплектовать и местными жителями. Меня тогда это очень интересовало, и результаты опросов сибирских хозяйственных руководителей позволили сделать следующие выводы. Приехавшие ориентированы исключительно на заработок, они работают по 12-14 часов в день, не боятся силовых нагрузок. А местные жители ориентированы на спокойную жизнь, свободное время для них зачастую важнее заработка. Поэтому за счет местных жителей решить эти проблемы было в принципе невозможно. Безработный на сибирском Севере не согласится работать на трассе трубопровода за приличное вознаграждение, поскольку он знает - есть другие возможности еще больше заработать. Вахтовику об этих возможностях неизвестно, он сравнивает северные заработки с теми, которые обычны вокруг его места жительства. Современная сибирская экономика развивается стихийно, независимо от каких-либо федеральных программ. То, что происходит в Сибири, в гротесковом виде повторяет происходящее в целом по России. Направление развития складывается из взаимодействий потенциальных инвесторов с местными властями. Последние же, не имея государственных ориентиров, руководствуются преимущественно корыстным интересом - для себя и своих земляков. Именно вследствие этого Север переполнен безработными, и одновременно туда привозят тысячи вахтовиков. Рассуждения относительно пользы стагнации и даже свертывания экономики Сибири, которая пропагандируется авторами книги, - подарок для чиновников федерального центра РФ. Не нужно заботиться о том, как обеспечить финансирование проектов и их согласование, как сделать так, чтобы соблюдалась комплексность развития огромных сибирских территорий. Такие масштабы не по зубам современному федеральному центру, который вообще не поднимает вопроса децентрализации инвестиций. При всей жесткости постановки вопроса о правомерности проживания в Сибири, для тех, кто в Сибири уже живет, этот вопрос далек от жизни. То, что волнует нас, сибиряков, непредставимо в западном менталитете. Нелепости и несуразности, с которыми сибирякам приходится встречаться в повседневной жизни, превосходят не только то, о чем пишут Ф. Хилл и К. Гэдди, но и любое рассуждение, основанное на здравом смысле. Начнем с того, что в Сибири, при более суровом климате, чем шведский, теплоизоляции в расчете на душу населения производится в 60 раз меньше, чем в Швеции. Если бы руководство страны беспокоили расходы на отопление сибирских городов, оно бы приняло программу резкого увеличения производства теплоизоляции, развития новых способов отопления и энергосбережения. Авторы книги замечают то, что отдаляет решение текущих народнохозяйственных проблем, позволяет ничего не делать, ни о чем не думать сегодня, сейчас. Брошенные поселки лесорубов и шахтеров говорят нам о том, что власти ни в советское время, ни в современных условиях не заботились о том, чтобы куда-то переселять работников после того, как вырублены выделенные делянки или выработано месторождение. Типичная картина советских времен - лесорубов долгое время возят за десятки километров на новые деляны до тех пор, пока большинство из них не отказывается трястись утром и вечером по нескольку часов в кузове будки-грузовика. Договоры, которые заключают современные российские энергетики с сибирскими предприятиями и организациями, предусматривают оплату заявленного объема электроэнергии, независимо от того, сэкономил ты ее или нет. Точно так же, как и в советские времена в Красноярске. Ты обязан "съесть" электроэнергию во что бы то ни стало. Эту монопольную силу, навязываемую современными российскими псевдорыночниками, можно считать главной особенностью нынешней сибирской действительности. Функции региональных органов КПСС теперь выполняют энергетики и газовики. Как и книга А. П. Паршева, произведение двух специалистов Брукингского института играет на руку этим новым "парткомам". Холод и вода Авторы книги "Проклятие Сибирью" сосредоточиваются исключительно на проблеме холода. Но эта проблема - не единственная и не самая главная для сибирской жизни. Отметим, что в исследованиях Переселенческого комитета, который работал в России до 1917 г., холод не рассматривался как главная проблема для переселенцев из Европейской России. Более важными проблемами считались транспорт, образование, медицина. В Сибири множество эндогенных заболеваний, которые не встречаются в других частях света, - клещевой энцефалит, описторхоз, серия генетических заболеваний в связи с выходящими близко к поверхности земли тяжелыми металлами. Столица Сибири, город с полуторамиллионным населением, Новосибирск, стоит на радоновом месторождении по той простой причине, что здесь оказалась лучшая точка для строительства железнодорожного моста через Обь. Сибирь - селенонедостаточный регион Земли. Поэтому здесь высока доля онкологических заболеваний, нарушений обмена веществ и прочих неприятностей. Почему авторами книги из всех проблем Сибири выбран только холод? Причина мне представляется очевидной. Если брать весь комплекс сибирских проблем, они начнут пересекаться с проблемами других территорий, других стран и континентов. Нужно искусственно оторвать проблему сибирского холода и сделать ее единственной, чтобы рассматривать Сибирь как нечто неестественное[4]. Но отрыв проблем отопления от прочих - довольно решительный шаг для исследователей, которые хоть в какой-то мере должны придерживаться системного, цельного подхода. Например, охлаждение воздуха в помещении на один градус требует на 50% больше энергозатрат, чем повышение температуры в том же помещении на тот же градус. Удельные расходы на кондиционирование и очистку воздуха растут быстрее, чем расходы на отопление. Это и понятно: кондиционер работает только с помощью электроэнергии, а тепло можно получать с помощью первичных источников тепла - печей и котлов. Поражает сравнительная динамика мировых цен литра питьевой воды и калории тепла за последнее столетие. Цена калории тепла растет существенно меньшими темпами. Но это - только удельные затраты. Здесь нужно добавить, что численность населения мира увеличивалась прежде всего там, где был дефицит воды, а не тепла. Спрос на воду и кондиционирование по этой причине рос еще быстрее. За спросом следовали цены. Кто следующий? Сибирь - полигон грядущих великих переселений народов. Если придерживаться логики авторов книги, то через какое-то время можно будет предъявить претензии Саудовской Аравии, что бедуинов когда-то загнали в пески пустыни (конечно же, найдем и тех, кто это сделал), потому их нужно переселять в более благоприятные для жизни регионы с пресной водой и мягким климатом. Нужно, наконец, разобраться с шотландцами, которые забрались в неприветливые горы, следует выгнать людей из Патагонии, северной Австралии, тропического Конго и прочих мест, недешевых для развития экономики. Некоторые могут усмотреть иронию в таких прогнозах. Увы, на самом деле ее очень мало. Проблема действительно есть, хотя следует уважать выбор тех, кто живет в районах, намеченных к "обезлюживанию". В книге практически очевидно игнорирование и национальных суверенитетов, и прав человека на выбор места жительства. Интересно, кто потенциальный вершитель этих будущих переселений народов? Хотя здесь достаточно ответить на вопрос, кто заказчик книги "Проклятие Сибирью" и каковы цели этого заказа. Нельзя полагать, что такая книга могла появиться без финансирования, без заказчика, по инициативе двух исследователей, которые не зарабатывают преподаванием, а получают зарплату в научно-исследовательской организации. Да они и не скрываются, эти заказчики - на последней странице обложки опубликованы отзывы тех, кто прочитал ее еще в рукописи и вдохновился. Среди восторженных рецензентов - Джеффри Сакс и Збигнев Бжезинский. Идеологическая ангажированность под прикрытием термометра[5] определяет и прямоту довольно примитивных безадресных рекомендаций, и осознанные или невольные издержки книги. Возьмем привязку средней январской температуры к энергозатратам на отопление. Между ними нет прямой связи. Дело в том, что если стоят морозы, то погода, как правило, безветренная. Отопить здание в условиях безветренной погоды проще и дешевле, чем при ветре. Если на территории осенью и зимой господствуют сильные ветры, расходы на отопление будут более значительными, чем при морозе и безветрии. Здание также легче отапливать при низкой влажности воздуха, в этом плане Сибирь зимой - мировой лидер. 20° С в Москве и Новосибирске - огромная разница для самочувствия. Сухой неподвижный воздух - прекрасный естественный теплоизолятор. Кроме того, средняя температура января обычно не используется для анализа комфортности проживания на территории. Чаще всего применяются два других показателя: среднегодовая температура и количество дней в году с температурой выше заданной (нуля или плюс десяти градусов)[6]. Видимо, нужно было постараться, чтобы выбрать такой новый показатель, который нагляднее поставит Сибирь в трагическое положение. А еще в книге многократно смешиваются Урал и Сибирь, появляется великая река Тюмень и так далее. Но это - мелочи, показывающие лишь, что книга "Проклятие Сибирью" в какой-то мере оказалась проклятием и для ее авторов. * * * Что же наиболее важно в этой книге для сибиряков? Если мы не начнем активно и достаточно жесткими средствами проводить рациональную для Сибири энергетическую и демографическую политику, рано или поздно эту политику будут проводить другие. Кандидаты в новые сибирские плановики заявлены. Это, разумеется, Сакс и Бжезинский. Вряд ли у них найдутся конкуренты внутри России. ----------- * В предыдущем номере мы опубликовали авторизованный перевод реферата книги американских исследователей Ф. Хилл и К. Гэдди "Сибирское проклятье: как коммунистические плановики заморозили Россию " (Brookings Institution Press, Woshington. 2003. - 240 p.), которая уже вызвала многочисленные отклики как за рубежом, так и в России. В этом же номере были представлены и точки зрения российских ученых-экономистов по проблеме. Продолжаем обсуждение книги и предлагаем читателям принять в нем активное участие.
[1] В то время, когда в Новосибирске шли массовые расстрелы (читай роман сибирского писателя В. Зазубрина "Щепка"), американцы обсуждали вопросы экономического развития Сибири и участия в этом американского капитала. Это никоим образом не бросает тень на заказчика книги "Проклятие Сибирью", но, согласитесь, наводит на весьма нетривиальные рассуждения. [2] Отметим, что первым советским изданием, которое опубликовало карту сибирских концлагерей, был журнал "ЭКО". Ни один самый смелый журнал СССР в то время не мог себе этого позволить. Смелость в поступках - одно из преимуществ жизни в советской Сибири. Как говорила тогдашний сотрудник журнала "ЭКО" Замира Ибрагимова: "Из Западной Сибири могут сослать только в Восточную. А там красивее". [3] В 70-е годы мне довелось как редактору журнала "ЭКО" присутствовать на совещании в Красноярском крайкоме КПСС, где директора предприятий отчитывались за потребление электроэнергии. Тот, кто "съел" ее меньше, чем запланировано, рисковал получить наказание и мог быть даже снят с работы. Директора вынуждены были переносить земляные работы на зиму. Тогда можно было использовать электроэнергию для разогрева мерзлой почвы перед тем, как копать траншеи и котлованы. Кошмарное зрелище: в землю забиты тысячи металлических стержней, к каждому из которых подведен электрический контакт. Земля между этими контактами дымится - получается какой-то ад наизнанку. Именно тогда один из директоров рассказал мне о концлагере "Савкина грива", где десятки тысяч заключенных были расстреляны только из-за того, что для них вовремя не успели построить бараки, а доложить об этом наверх было равноценно самоубийству. Ёмкая параллель. [4] Правда, в книге фоном проходит еще одна сибирская проблема - борьба со снегом, хотя и не упоминаются при этом зимники, которые сокращают расходы на дорожное строительство в Сибири. [5] Авторы строят свои рассуждения на показателе ТДН - температура на душу населения, которая определяется как средняя январская температура, взвешенная относительно населения региона. (Прим. ред.) [6] Новосибирский журнал "Сибирская столица" пытался обсудить книгу "Проклятие Сибирью" на совещании мэров 74 сибирских городов. Совещание пришлось прекратить раньше намеченного срока - было невмоготу дольше оставаться в зале. Тогда, 15 мая 2004 г., в Новосибирске стояла жара - 36° С в тени, в Мадриде было вдвое холоднее. Кто не верит, пусть проверит по архивам метеосводок. Автор выражает благодарность журналу "Сибирская столица" и лично Маргарите Карловне Сенькевич за возможность ознакомиться с оригиналом книги "Проклятие Сибирью".
