На вопрос "А зачем нам нужна альтернатива Путину?" существует только один ответ: "А чтоб было!"
Со стороны оно, может быть, и виднее. Но вот только видно там свое. Польский политолог моделирует русскую ситуацию по восточноевропейскому образцу — "незавершенные бархатные революции", взрывная смесь из антикоммунизма и патриотизма и все прочее. Это не про нас. Что бы мы о себе ни думали (и что бы другие ни думали за нас и для нас), Россия отнюдь не находится в той или иной точке "посткоммунистического цикла", ее "незавершенная революция" — это не революция 1989 года, а революция 1917. Начавшийся тогда масштабный кризис русской истории — кризис одновременно катастрофический и благодетельный — так и не нашел своего завершения, под ним не подведена черта, если, конечно, не считать действительной чертой фарс "свержения коммунизма". И Путин, если на то пошло, это не человек после Горбачева и Ельцина (по сравнению с которыми он, конечно, титан и образец национального лидера), а человек после Николая II, Ленина и Сталина — и судить его будут по их счету, и платить ему придется, если не сбежит, по их счетам. Ход русских дел мерится этой меркой, а не "электоральными циклами".
Поэтому главный вопрос, который вызывают все разговоры — "есть ли альтернатива Путину и нужна ли она?", — это банальное "а зачем?". Есть ли основания считать, что те или иные политические манипуляции нужны кому-то, кроме манипуляторов и тех, кто платит им совсем небольшие (особенно по сравнению с масштабами того, о чем идет речь) деньги? Вот здесь-то и возникает... не вопрос даже, а ответ. Единственный ответ на вопрос "зачем нужна альтернатива Путину" — "а чтоб было". Это совсем не означает, что Путин прекрасен, гениален и "безальтернативен" в том же смысле, в каком "непогрешим" Римский Папа. Совсем напротив — есть достаточно оснований полагать, что он разве что на троечку справляется с той скромной задачей, которую возложила на него русская история, — купировать наиболее острые симптомы "ельцинской болезни" тотального национального самоотрицания и саморазрушения, примирить страну с потерей "советской" смысловой ниши и приготовить условия к обретению новой. Восхищавшая многих в первые годы путинского правления манера президента говорить так, чтобы каждый услышал свое и поверил, на глазах трансформировалась в манеру говорить так, чтобы никто ничего не услышал и всем стало "по фигу". Другими словами, Путин "не оправдывает надежд". Вопрос опять же в том — оправданы ли были сами надежды, что разодранная смутой, грабежом и политической чехардой страна в раз преобразится и едва ли не отыграет назад свое "странное поражение", или что в ней, ниоткуда, образуются порядок, диктатура закона и прочие радости жизни? Оправдано было появление воли к тому, чтобы большая эпоха русской истории нашла бы наконец-то свое исполнение и свой смысл, но никак не надежды на то, что Путин, как чертик из табакерки, выскочит и завершит длительный и сложный процесс. У Путина — свое место в истории. Она его на это место поставила и она его оттуда уберет тогда, когда в этом будет необходимость. И "проекты революции" к этой исторической разверстке имеют очень малое отношение, точнее — просто никакого. Россия нуждается не в политтехнологических проектах, а в Большом Проекте, но он не берется из воздуха, его невозможно выдумать, ему необходимо вызреть, как вызревает хлеб на ниве. И роль Путина, любых альтернатив ему, всех нас — может быть, и дурно пахнущая, зато почтенная — это роль удобрения. =========
В упрек учебнику Бородиной надо ставить никак не антисемитизм, а полную методическую беспомощность
Наверное, со времен русофобского "учебника истории СССР", накликавшего "замечания товарищей Сталина, Кирова и Жданова", ни один учебник не вызывал в нашем отечестве столько страстей, как "Основы православной культуры", написанные госпожой Бородиной и одобренные многими уважаемыми священниками-педагогами и православными деятелями. Спору нет — нынешним российским правозащитникам до товарищей Сталина и Жданова далеко, да и пеняют они учебнику за вещи прямо противоположные — за русофильство и якобы разжигание национальной розни. Но шум стоит, будто вожди высказались. У наших правозащитников вообще планида такая — уметь высказываться с драйвом и напором "железных наркомов". Обо всем. Причем оценка текста у них готова еще до того, как он написан. Любой учебник "Основ православной культуры" был обречен на то, чтобы стать объектом судебного преследования за "разжигание". Это так же верно, как то, что любой приписываемый чеченцам теракт на самом деле спланировало и осуществило ФэЭсБэ. Если пионером в деле методического освоения темы стала госпожа Бородина, то ей и отдуваться за общее дело. Удивительно, скорее, другое — как мало нашлось в учебнике Бородиной конкретного материала для правозащитных нападок: всего-то выпады против "монофизитской ереси" и "антисемитизм", якобы выразившийся в утверждении, что иудеи распяли Христа. Последнего в тексте Бородиной вообще нет — она дает старательный и немного наивный перессказ Евангелия (к тексту которого и его Автору и следует адресовать все претензии господ правозащитников). Более того — видимо, понимая скользкость темы, Бородина пытается своими ремарками смягчить "антисемитский" характер эпизода: во-первых, там нет никаких евреев, а только "иудеи", во вторых, встречается странная фраза, что "иудеи подговорили народ" (который из кого же состоял?), а в-третьих, вместо жуткой фразы "кровь Его на нас и на детях наших", которую автор учебника опускает, вставлены довольно трогательные моралистические рассуждения, что "народ думал о земном... и корысть и эгоизм любую идею превращают во зло". В общем — если у Бородиной и есть отступления от канонической православной позиции по вопросу о вине еврейского народа в Распятии, так в сторону смягчения того, чему учили почитаемые церковью Святые Отцы, например — Иоанн Златоуст. Куда с большим правом в суд на Бородину могут подать язычники, да и вообще представители любых народов, кроме еврейского, — за содержащееся в главке "Ветхозаветные пророки о Мессии" утверждение: "В те далекие времена израильтяне были единственным народом, поклонявшимся истинному и единственному Богу. Все остальные народы были язычниками и идолопоклонниками" (с.103). Нет ли тут проповеди еврейского превосходства и оскорбления национальных и религиозных чувств всех остальных народов? Примерно так же дело обстоит и с "монофизитской ересью". Ни один учебник, в котором была бы предпринята попытка изложить историю Православной церкви, не обошелся бы без слова "ересь" при определении монофизитства. Иначе просто невозможно изложить историю христианской догматики в эпоху Вселенских Соборов. Другое дело — как автору к этому относиться: он может заявить, что монофизиты еретиками не были, и занять иную позицию, противоположную православной, может заявить, что понятия "ереси" и "ортодоксии" вообще "относительны", но изложенный с таких позиций учебник терял бы право именоваться "Основами православной культуры", превращаясь в никому не нужную "Историю и культуру православия", изложенную с нейтралистских или враждебных позиций. В то время как задача курса "Основ" — в том, чтобы ознакомить детей с православным взглядом немного "изнутри". А это означает, что сооответствующий учебник не может не транслировать известной доли "конфессиональной нетерпимости" с той же неизбежностью, с которой учебник химии включает в себя нетерпимость к алхимии и флогистону, а учебник астрономии — к системе Птолемея. У правозащитников может быть сколько угодно претензий к предмету, но при чем тут честно пытающийся соответствовать логике предмета учебник? Если за что и заслуживает критики учебник Бородиной, так совсем за другое. За то, что по сути это — отписка, не слишком старательная и не вполне продуманная. Конечно, сейчас время упадка культуры школьного учебника по сравнению с идеологически нагруженными, но методически выверенными до запятой учебниками советской поры, например — по истории, с их богатым иллюстративным рядом, тщательно подобранными словами и образами, продуманной, хотя и ходульной, концепцией истории. Но нельзя же так! Сперва идет достаточно сложный для шестиклассников (на которых почему-то рассчитан учебник) и довольно занудный перессказ основ православной догматики. Затем — весьма примитивизированный и нарочито облегченный перессказ Священного Писания. Затем — объяснение того, что такое православный храм и какие были храмы на Руси. Потом повествование перескакивает на религиозное искусство вообще, однако половина текста главы посвящена чудотворным иконам, которые являются таковыми не в качестве произведений искусства и отнюдь не благодаря своим художественным достоинствам. И, наконец, странный даже по малопонятному школьнику названию раздел "Аниография" состоит из логически мало связанного пересказа житий пяти святых: Николая Чудотворца, Георгия Победоносца, Александра Невского, Сергия Радонежского, Серафима Саровского и Иоанна Кронштадтского. Жития подобраны по принципу наибольшей известности этих святых, но никакого цельного представления о православной святости не дают. Издание еще куда-нибудь годилось бы в качестве "книги для чтения", но как учебник оно методически беспомощно и дает школьнику очень мутное представление о предмете "Основ православной культуры". Преподавать его сколько-нибудь успешно можно, только если об этом учебнике забыть и создавать курс трудами самого учителя с нуля (чем мало кто будет заниматься). Впрочем, с грустью приходится отметить, что учебник Бородиной — ровно таков, каким является современный официальный подход к православной культуре и ее основам. Строится он на принципе "на Тебе, Боже, что нам негоже" — достаточным считается проставить галочку в графе "православный", а об остальном можно не беспокоится. Хватит и отписки, изготовленной "для очистки совести"...
