Приемы у г. Кобзева как всегда одни и те же, вместо того, чтобы просто отослать заинтересованного читателя к источнику в целях составления непредвзятого мнения, г. Кобзев предваряет такую ссылку своим резюме. Это, конечно, неплохо для ленивых читателей, к коим вы наверняка не онтоситесь, но тогда зачем педалирование непредвзятости?
Ну что же разберемся и с этой статьей и с комментариями г. Кобзева.
>Этот обзор отражает ситуацию уже на конец 90х годов ...
Тут г. Кобзев заблуждается. Статья была написана еще до "Неканонических наследственных изменений"(ННИ) и поэтому просто не может отражать ситуацияю на конец 90-х годов (хотя и опубликована в 1997). ННИ была опубликована в 2001 г., а отражала ситуацию 1988-91 годов, так что лаг у проф. Голубовского в этих статьях весьма значителен, тем более что в статье "Сопереживание чуда" Голубовский цитирует тот же обзор Ландмана за 1991 год в Annual Review of Genetics, и приводит сокращенный список тех же примеров. Возражений у г. Кобзева по разобранным мною примерам не нашлось, и специалист г. Кобзев решил заняться цитированием статьи того же автора, которого в предыдущих постингах он обвинил чуть ли не в жульничестве. Странные колебания ...
>Как вы понимаете, основное расхождение мичуринцев и генетиков 50-х заключалось в позиции по вопросу возможности наследования приобретенных признаков и всеобщности и полноты хромосомной теории наследственности (описывала ли классическая генетика механизм изменчивости и наследственности исчерпывающим образом).
Здесь г. Кобзев также заблуждается. Речь шла не о полноте или не полноте, т.к. ни одна научная тероия не может быть исчерпывающей, на что неоднократно ссылались и Морган и Вейсман, и что понятно каждому настоящему ученому. Речь шла о материальном носителе наследственности - гене. И о хромосомной наследственности как основе наследования. «Мичуринская» биология (не имеющая к Мичурину никакого отношения) основывалась на двух постулатах: - передача по наследству признаков, приобретенных в течение индивидуальной жизни организмов; - отрицание существования особого субстрата, обеспечивающего генетическую преемственность признаков.
Однако, именно на основе концепции гена как носителя наследственности получили развитие такие новые области как митохондриальная наследственность, а также мобильные генетические элементы. Хромосомная теория наследственности в классическом виде не охватывала эти феномены, т.к. их еще только предстояло открыть Б.Эфрусси и Б. МакКлинток в конце 40-х начале 50-х. Тем не менее, дальнейшее изучение показало, что ни то ни другое не подрывает хромосомной наследственности по большинству признаков, а только расширяет границы наших знаний о сложной регуляции генов. Что касается предвидения Лысенко, то казалось бы, что после открытия таких якобы "предвиденных" феноменов, Лысенко должен бы был сразу включить их в свою "теорию". Но этого как раз и не наблюдается. Ни в одной из работ Лысенко вы не найдете и упоминания о мобильных генетических элементах и митохондриальной наследственности. Не правда ли странно? Если вы, Марина, на самом деле посмотрите на все таблицы, обрывки которых приводит г. Кобзев, то вы легко убедитесь , что большинство положений в правой колонке (современная молекулярная генетика) есть лишь уточнения и развитие гипотез из левой колонки (молекулярная и классическая генетика 70-х).
Несмотря на то, что у г. Кобзева не нашлось времени или не оказалось желания отвечать на разобранные положения, то я их повторю в сокращенном варианте.
> Наследование приобретенных признаков: >"Классическая генетика: >Ни при каких условиях невозможно наследование приобретенных в ходе индивидуального развития признаков.
Тут есть небольшое упрощение, допустимое для науч.-поп. статьи. Условия для изменения наследственности по классической генетике должны быть таковы, чтобы факторы, ответственные за признак, изменились в половых (зародышевых) клетках. В этом случае происходит наследование признака, об этом говорил еще Вейсман.
>Современная генетика: >Наследование признаков возможно в случаях, когда признак зависит от взаимодействия облигатных и факультативных ДНК- и РНК-носителей, а также при эпигенетическом наследовании.
Тут опять упрощение со стороны Голубовского, что было рассмотрено в предыдущем постинге. Факультативные ДНК и РНК носители - это, большинстве своем, вирусы или ремнанты вирусов в виде мобильных элементов. Т.е. это часто болезнетворные или мусорные последовательости ДНК. Сами они новые признаки не образуют, а только могут изменять уже существующие в хромосомах гены. И они подчиняются тому же постулату Вейсмана, что только изменение в генетическом материале зародышевых клеток может наследоваться. Изменения же происходящие в соме и не влияющие на половые клетки по наследству не передаются.
Эпигенетическое наследование - это лишь наследование функционального состояния гена. При так называемом импринтинге - включен/выключен. Тут о передаче новых приобретенных признаков вообще речи не идет. Происходит лишь наследование гена во включенном или выключенном состоянии. Новых признаков не образуется - лишь происходят вариации старых.
Т.е. вопрос о наследуемости приобретенных признаков до сих пор решается в отрицательном ключе.
> Полнота хромосомной теории наследственности, увязывающей изменчивость исключительно, и только с ненаправленными, случайными мутациями: "Классическая генетика Все вновь возникающие наследственные изменения суть мутации, которые связаны с изменением определенного локуса в хромосоме либо числа хромосом. Современная генетика Мутации в их строгом смысле лишь часть наследственных изменений. Мутации могут быть вызваны изменением не только структуры гена, но и его состояния под действием мобильных элементов или регуляторных белков.
Опять г. Кобзев пошел на поводу упрощений проф. Голубовского. Если профессора понять можно, так как статья писалась для научно-популярного журнала, то нежелание г. Кобзева разобраться в проблеме и ограничиться лишь цитированием удобных мест несколько озадачивает. Но вернемся к цитатам. Дело в том, что классическая генетика рассматривала как наследственные изменение не только мутации, но также и рекомбинации, которые могли влиять на активность соседних или отдаленных генов (на этот счет существовал замечательный задачник по генетике по редакцией Хелевина). Так-то слово "все" у профессора - это некоторое преувеличение. Во второй части Голубовский ошибается, т.к. сам в той же статье говорит о том, что при эпигенетических воздействиях структура ДНК не изменяется (что верно), но почему-то относит это в таблице к мутациям. А мутации характеризуются именно физическим изменением структуры гена (ДНК). Мобильные же элементы от случайных мутаций не особо отличаются, разве что массовостью (всплесками транслокаций при определенных условиях). Заранее предвидеть повреждения конкретных генов (а следовательно и признаков) мобильными элементами нельзя, следовательно, от массовых мутаций, например, вызванны радиацией, они отличаются очень мало - так же ненаправленны и случайны. И опять же все эти примеры - суть изменения генетического материала (особой наследственной субстанции - генов), и эти изменения могут передаваться по наследству тогда и только тогда, когда затронут генетический материал половых клеток.
Вот и все. Как мы видим, многие положения Вейсмана и Моргана блестяще подтверждаются современной молекулярной генетикой. Причем, именно положения, которые авторы формулировали на основе проведенных ими экспериментов. Спекулятивные же гипотезы (типа постепенной потери генетического материала в соматических клетках у Вейсмана) часто сильно модифицируются или же остаются применимыми лишь к частным случаям.
