http://www.newtimes.ru/artical.asp?n=3001&art_id=4010 Весьма точно.
Оставаться бесстрашным, когда для твоих ценностей существует реальная опасность, способен только дурак. Поэтому для борьбы со страхом (она же борьба за толерантность) человечество в незапамятные времена изобрело несколько - не очень много, можно пересчитать по пальцам одной руки - методов.
1. Первый - метод обесценивания ценностей: здоровье, богатство, престиж - пустяки по сравнению с чем-то гораздо более важным и недоступным для обидчиков: с Царством Небесным, с чистой совестью и т.п.
2. Второй метод - внушение веры в неуязвимость ценностей: <?истинная любовь вечна, она устоит перед разгулом распущенности>, <?истинное искусство вечно, оно устоит перед напором масскультуры>, <?правда всегда побеждает>, <?не страшны России никакие вороги> и проч.
3. И третий метод - в борьбе соперничающих ценностей, в борьбе социальных и культурных сил <?болеть> за все команды сразу, <?болеть> за мир как целое, видеть в зле какое-то тайное, еще не раскрывшееся добро или, по крайней мере, полагать, что, уничтожая источники зла, уничтожаешь и источники добра. В другом варианте - человеку не дано предвидеть отдаленные последствия своих и чужих поступков: зло слишком часто оборачивается добром, а добро злом, чтобы можно было очень уж решительно становиться на чью-то сторону.
Однако и у самого отпетого релятивиста, по-видимому, бывают ситуации, когда и у него исчезают сомнения в катастрофических последствиях того или иного явления... Так или иначе, когда пропадают сомнения у релятивиста, утрачивает толерантность и он. Где кончаются сомнения, кончается и толерантность.
В общем-то, всё точно. Я бы только дополнил тезисы их "ценностной стороной". Поскольку все три метода сами по себе ценностно нагружены.
1. Понятное дело, что новоизобретённые ценности, "симулякры" - в силу их надувной природы - можно возносить как угодно высоко ("всё хуйня, кроме пчёл").
Однако, надуты они чем-то реальным, и этот газ из них можно выпустить разными способами. Иногда хватает простой логики. Например, типичным примером лжеценности является та же самая "толерантность".Те, кто во имя толерантности предлагают "считать всё относительным", считают саму Толерантность абсолютом - поскольку "относительным" всё становится именно перед её лицом. (Вообще, если где-то предлагается "релятивизм" и "относительность", то обязательно есть и то, ОТНОСИТЕЛЬНО ЧЕГО ВСЁ ОТНОСИТЕЛЬНО.) Но в таком случае эта "ценность" оказывается самопротиворечивой: если всё относительно, то и ценность толерантности тоже, хм, не абсолютна. С "Царствием Небесным" примерно та же фигня. Допустим, "всё мирское есть гной и кал, а надо искать небесного". Но ГДЕ вы собираетесь искать "небесного"? Очевидно, ЗДЕСЬ, в этом мире - ничего другого-то у нас нет. По крайней мере, вход в "небесное" должен находиться здесь. Как только мы это фиксируем, можно начинать говорить о поисках "точек трансцеденции" и о том, куда они ведут. А также о том, что с ними случится, если вдруг "этот гадкий мир" сильно изменится. Для того, чтобы существовали монастыри (или ашрамы), нужно, чтобы существовало много чего. Например, законность, порядок, власть... и мы быстренько убеждаемся, что "по-честному" нужно очень много чего, а от первичного жеста "нужно одно" остаётся пшик. А если не по-честному, то это нас типа в секту приглашают, намереваясь поживиться нашими пожитками да прибытками.
И т.п.
2. Второй метод разрушения ценностей на самом деле сводится к следующему суждению: "либо ценность защитит себя как-нибудь сама, либо она не ценность". Примеры: "если русский народ не способен выдержать гнёт инородцев, нахуй такой народ", "если масскульт теснит традиционное искусство, туда ему и дорога", и т.п. На самом деле, конечно, никакие ценности сами себя не защищают. Желающий в этом убедится да возьмёт "дорогие швейцарские часики" и да положит их на рельсу трамвайную.
3. Всякое "нам не дано предугадать" (оно же "мир сложнее") есть самое опасное и сбивающее с толку рассуждение - так как оно, в общем-то, верно. Но верно тавтологично. Нам и в самом деле не дано предугадать последствия своих действий. Но нам не дано предугадать и последствия своего бездействия. Тезис "не вмешивайся, всё очень сложно" предполагает, что последствия вмешательства мы оценить не можем, а последствия невмешательства - можем (типа "ничего не изменится"). Но это херня. На самом деле всё НАСТОЛЬКО сложно, что наше сидение сложа руки имеет не меньше последствий, нежели участие в гуще событий. Более того, опыт показывает, что практический релятивизм, в отличие от яростной борьбы за свои ценности, приводит к возрастанию неопределённости (и, почему-то, зла - поскольку появляются всякие новые виды мерзости). Что касается "добра из зла" и "зла из добра", то тут всё просто. Добро, рождающееся из зла - это добро, без которого можно и обойтись. Например, стойкость - несомненная ценность. Но это не значит, что следует, заради воспитания стойкости, сечь детей на алтаре Артемиды, как это делали спартанцы. Поскольку "можно и обойтись", по крайней мере пока.
И не надо, не надо так уж бояться уничтожать источники зла. Вот уж чего "хватит на целую вечность". (ОБСУЖДЕНИЕ)
Удивительны все эти разговоры о том, что "советская собственность была ничья" (вариант круче - "совок вообще не имел право ни на что, потому что всё отнял у Законных Хозяев"). 99% советской собственности было создано советской властью, что является вполне законным основанием для того, чтобы признать её права. Остальное - "дворянские особняки" всякие - можно было бы и "реституировать". Жалко, конечно (ибо последствия очевидны), но это мало что изменило бы. Ибо "Норникель" таки не был отнят у купца-старообрядца, не-а.
Можно сделать следующий ход: объявить, что советская собственность была создана незаконным образом - например, с привлечением рабского труда, "что в наше просвещённое время никак нельзя". В таком случае можно было бы подумать о "реституции-2" - например, передаче Беломорканала (предварительно превращённого в ЗАО) в собственность потомкам его строителей. А поскольку таковых мало - то оставшиеся акции отдать "Мемориалу". Которому, в свою очередь, пришось бы (рыльце-то в пушку!) поделиться с правозащитниками. Странно, почему они до этого не додумались: это было бы забавно. Так и слышу срывающийся голосок Боннэр: "мы, распорядители Сахаровского Реституционного Фонда, утверждаем, что все разговоры о нецелевом использовании 25.000.000$ так называемых "беломорских" денег являются очередной провокацией ФСБ-КГБ-ВЧК..."
Однако, концепция "собственности, созданной незаконным образом" - штука обоюдоострая (что и хорошо). В самом деле, собственность нацистов на ценности, созданные в концлагерях, как-то не хочется признавать. Но, например, с некоторой точки зрения (о чём отдельно) ценности, создаваемые или присваевыемые "постиндустриальными обществами" (прежде всего США), тоже создаются "неким незаконным образом". (Незаконность которого нужно обсуждать отдельно: я сейчас только намечаю ход рассуждения). "Всё, сделанное в США, сделано при помощи чёрного колдовства и каббалы, и по правде принадлежит народам мира, а не американцам". Вполне себе позиция, если её хорошо продумать.
согласно которой только евреи имеют "человеческую душу", гои же ничем не отличаются от животных, вполне может быть рационализирована - в стиле "сайнс фикшн".
Допустим, что иудеи правы: евреи и в самом деле имеют некую дополнительную духовную компоненту, которую не имеют люди (гоим). Она явно не имеет отношения к "разумным способностям" (то есть к способности говорить, рационально мыслить, и так далее), так как ими обладают и люди. Далее, эта компонента может быть врождённой или благоприобретённой: например, прошедший гиюр её, по всей видимости, обретает. Можно её и потерять, хотя это и очень затруднительно: некоторые авторитеты утверждают, что даже "Иешуа бен Пандира" [Иисус Христос] всё же имеет "долю в будущем царстве" (хотя это, кажется, вопрос всё-таки спорный). Тем не менее, пересаживается эта компонента с трудом: предпочтительный способ обзаведения ею - "родиться евреем".
Теперь начинаем фантастику. Предположим, что "еврейская душа" - это некий ментальный парази, возможно внеземного происхождения.
Эти паразиты внедряются в сознание некоторых людей, структура разума которых (или даже генетика) особенно к этому пригодна. разумеется, эти паразиты, как им и положено по SF, стремятся к власти над миром.
К отдельным своим носителям они, в общем-то, равнодушны (хотя и дорожат ими, поскольку потенциальных носителей не так уж много) - зато их совокупность, координируемся общим полем сознания паразитов (Шхина?), "прёт как танк" на вершины мировой власти. Кстати, если предположить, что паразиты способны контролировать биохимию организма-носителя, они могут стимулировать работу мозга отдельных носителей. Правда, подобные эксперименты не всегда удачны. Из этого следует, что среди евреев и в самом деле довольно много "умных людей", но встречаются и крайние идиоты (когда паразит перехимичил с мозгом носителя). Тогда понятно, почему евреи не считают себя людьми - являясь ими "по плоти", они "по духу" всего лишь марионетки паразитов, живущих в их мозгах. Понятна и концепция гильгуль нешамот: после смерти еврея паразит не гибнет, а воплощается в другое еврейское тело... И так далее.
Дальше ещё можно пофантазировать про крайнюю плоть и её значение, но это будет уже "некоторый перебор" :)
Konstantin Krylov (krylov) wrote, @ 2003-06-17 08:09:00
О самостийности Истинное "самостояние", "довление собе" проявляется в том, что человек (нация, страна) не боится делать то, что кажется всем остальным людям (а также нациям и государствам) смешным и/или отвратительным. Это, конечно, не необходимое условие (бывает же, что человек "искренне разделяет вкусы и потребности большинства"), но достаточное. "Таки упёрт есть".
В этом смысле, я поверил бы в перспективы украинской независимости в случае принятия Радой Закона о Сале.
Konstantin Krylov (krylov) wrote, @ 2003-06-17 08:47:00
Потребление Очень правильное наблюдение про "недополученное в детстве".
Я-то вообще считаю, что потребительство как таковое - не обычное желание "скушать вкусное" и "надеть удобное", а вот именно что потребительство - есть нечто инфантильное. Потребитель - это всегда ребёнок. Верно и обратное: всякий ребёнок - потребитель, в современном смысле этого слова.
Другое дело, что человека можно "притормозить в развитии", именно что не давая ему удовлетворить потребительские инстинкты. Не давать ему пирожок, цветную тряпочку, игрушечную машинку. Тогда он на всю жизнь останется "обиженным мальчиком", который будет зарабатывать деньги на "мерседесы с тюнингом", потому что в своё время ему не досталась "машинка красненькая". Или "деловой женщиной", скупающей бутики, потому как не было у неё платьица белого с оборочками, которое она так хотела. Всю жизнь так и проработает на это платьице, как на некоего идола. Чего [развитое] буржуазное общество и добивается: обыватели остаются "детишками", психологически взрослеют только очень богатые или очень умные.
Мне лично в этом отношении повезло. Моя мама, женщина весьма разумная, лечила меня от приступов потребительства передозировкой потребляемого. "Чтобы наелся".
Впервые это случилось, когда я "ужас как полюбил" мороженое, и всё мечтал "наесться им". Чтобы съесть "целую гору". Мама повела меня в кафе-мороженое, где я благополучно им и облопался. Не разлюбил, но так вожделеть - перестал.
Потом то же самое было с марками, карандашами, патронами (у нас в школе все собирали гильзы и патроны - но мне мамин знакомый принёс снаряды от авиапушки, после чего всё дальнейшее потеряло смысл), и жутко вожделеемой мною пишущей машинкой (у меня была феергешная "Олимпия" с перепаянным русским шрифтом, из посольства - замечательная, надо сказать, вещь). Одевался я в изделия домашнего производства, но выглядели они лучше импортных (мама офигительно шила). Впоследствии, уже в институте, у меня появились кое-какие деньги, и я стал заказывать вещи портному - молодому пьющему парню с совершенно гениально устроенными руками. До сих пор с тоской вспоминаю те вельветовые штанишки, которые он шил (и не понимаю богатых людей, которые носят "фирму", вместо того, чтобы обшиваться у хорошего мастера).
Ещё я очень хотел хорошую библиотеку. Её я собрал сам (для чего, разумеется, пришлось заняться "книжными делами" более-менее профессионально, то есть начать на этом зарабатывать). Но тут, опять же, произошло то же самое - после того, как "всё основное" было собрано, книжный голод утих: теперь я покупаю четыре-пять книг в месяц (не считая чтива).
В результате у меня очень небольшие потребности.
Разве что Гайдар подгадил: после полугодового хронического голода я, что называется, разъелся.
