| От | Евгений Дриг |
| К | All |
| Дата | 15.06.2005 21:08:22 |
| Рубрики | Великая Отечественная; |
Несколько статей из журнала "Ветеран войны".
Попала ко мне небольшая подшивка, решил поделится интересными материалами.
С уважением, Евгений Дриг.
http://mechcorps.rkka.ru
Евгений Дриг (15.06.2005 21:08:22)| От | Евгений Дриг |
| К | |
| Дата | 15.06.2005 22:38:28 |
Кондакова Н. "Танк "Малютка" в женских лицах"
Нина КОНДАКОВА (ЛЫМАРЬ), ветеран войны и журналистики
ТАНК "МАЛЮТКА" В ЖЕНСКИХ ЛИЦАХ...
Катя Петлюк... Одна из 19 женщин, нежные ручки которых водили танки на врага. Познакомилась с ней в 1965 году в Советском комитете ветеранов войны, куда она была избрана от земляков-одесситов. Отговорила Катю от гостиницы, и мы в домашней обстановке за чашкой чая проговорили почти всю ночь. Говорили о жизни, женских проблемах, воспитании детей. А больше вспоминали войну. Блокнот заполнялся записями, все собиралась написать о Кате. Мою публикацию, к сожалению, Катя уже не прочтет: она ушла из жизни весдой 1998 года.
Тем, кто смотрел кинохронику Сталинградской битвы, напомню один кадр. Возле универмага, из подвала которого выходят с поднятыми руками генералы разбитой гитлеровской армии, растянулась колонна наших тяжелых танков. И среди них выделялся легкий танк с надписью на башне "Малютка". У боевой машины стояла девушка в танковом шлеме и гордо, с чувством превосходства взирала на плененных генералов. Это была Катя Петлюк. Она вспоминала:
Когда один из немецких генералов - высокий, с подвязанной рукой - поравнялся с моим танком, он прочитал надпись на башне по-русски. Я тогда не удержалась и гордо ответила:
- Да, "Малютка", а вас таких здоровенных в плен взяла!
Генерал удивленно посмотрел на меня и стыдливо опустил голову. А я с высоко поднятой головой с презрением смотрела ему вслед...
"Малютка"... Имя-то какое - нежное, ласковое, детское. Его придумала механик-водитель Катя Петлюк в Сталинграде. До этого девушка из Одессы училась на курсах, а оттуда прибыла с пополнением в 56-ю танковую бригаду. Танка для нее не оказалось. Катя переживала, рвалась в бой. Ее вызвал командир бригады. Когда она вошла, тот с кем-то говорил по телефону, докладывал о прибытии в бригаду с завода двух больших коробок и трех маленьких. Под "коробками" подразумевались танки. Катя поняла, о чем речь, и попросила дать ей маленькую "коробку". Командир одобрил желание девушки:
- Идите и принимайте танк...
Новые танки уже были в бригаде. Катя осмотрела свой Т-60. Он ей понравился, только действительно был маленький. "Ничего, - успокоила себя Катя, - маленький, да удаленький. Повоюем, дружище!.." Катя нашла банку с белой краской и на башне любовно вывела: "Малютка". Танкисты подтрунивали: "Смотри, на других башнях какие имена: "Грозный", "Орел", "Смелый"! А у тебя - "Малютка", несерьезно. Ну, ничего, под стать тебе..."
"Малютка" не подвела свою хозяйку. В тяжелых боях в Сталинграде юркий, вездесу-
щий танк в руках Кати Петлюк прорывался вперед, проходил через завалы, кучи щебня и кирпича, проскакивал через дворы и внезапно атаковывал вражеские позиции. Но и "Малютке" доставалось, и вскоре Катя со слезами на глазах прощалась со своей любимицей. Обожженную огнем, подраненную снарядами, изрешеченную пулями "Малютку" отправили в ремонт. Катя пересела на более крупный танк - Т-70 и ринулась в пекло Курской дуги. Она не забывала "Малютку", снятые с нее часы согревали ее сердце живой памятью о боевой подруге...
Позже при встрече в Москве Катя рассказывала мне о боях на Курской дуге. "Танки ждали сигнала для атаки. Командир роты оставил свой танк и бежит к моему. Быстро поменялся местами с моим командиром, на ходу объяснив свое решение: "Вместе поведем роту в бой, парторг". На минуту поднялась из люка во весь рост, чтоб меня все видели, вскинула руку, как пламенная Долорес Ибаррури. И тут услышала команду: "Вперед!" Быстро села за рычаги и тронула танк. Знала, что за мной идут все другие экипажи. А часы с "Малютки" тикали, приближали время победы"...
Катя на танке форсировала Днепр, освобождала Киев, Житомир, Шепетовку. В конце войны ее послали в Ульяновск в танковое училище. Окончила, получила офицерское звание и продолжала службу командиром учебного взвода на Урале.
Отвоеванная мирная жизнь позвала Катю в родные края. В Одессе вышла замуж, родила сына, .работала в гражданских учреждениях и много сил и времени отдавала воспитанию молодежи. Фронтовичка-танкист увлеченно рассказывала в школах и вузах, в музеях и на праздничных встречах о боевых подвигах однополчан, вспоминала боевых друзей и свою неустрашимую "Малютку". Парторг роты, она и в мирные годы оставалась убежденным пропагандистом и агитатором, несла в массы правдивое слово о войне, об источниках победы. Одесситы и сейчас помнят Катины уроки мужества и патриотизма. Ее фотография 1943 года - миловидной девушки в военной форме с первыми орденами Красной Звезды и Отечественной войны, размноженные, украшают многие музеи.
Не знала Катя Петлюк, что в Сибири, в Омске, давно ждут с ней встречи школьники и студенты. Они разыскали ее в Одессе и дали телеграмму - приглашение на 30-летие Победы. Ломала голову, откуда ее знают омичи, никогда там не была... Собралась, на самолет и... в Омск. Встретили ребята, привезли во Дворец пионеров и показали большое театрализованное представление - яркие страницы истории города и одну из них - военной поры...
На экране появилось увеличенное письмо, написанное в газету "Омская правда". Диктор озвучил: "Я Ада Занегина. Мне шесть лет. Гитлер выгнал меня из дома - города Сычевка Смоленской области. Маленькая я, а знаю: надо скорей разбить Гитлера. Мама внесла деньги на танк. У меня тоже есть копилка, скопила 122 рубля 25 копеек. С папой до войны на куклу собирали. Но кукла сейчас не нужна, подожду, а деньги хочу отдать на танк. Дорогой дядя редактор, напишите в своей газете, пусть и другие дети внесут свои деньги на танк. У меня уже есть и название нашего танка - "Малютка". Когда он поможет разбить фашистов, мы с мамой вернемся домой и будем ждать папу с фронта".
Письмо сопровождала редакционная приписка: "Мама Ады - врач, папа - танкист".
Диктор далее сообщил, что на призыв Ады Занегиной откликнулись многие ее сверстники. На открытый счет 350035 дети переслали более ста тысяч рублей. На них был построен танк и передан Красной Армии. По просьбе Ады Занегиной танк назвали "Малюткой".
Прожектор осветил сцену. Из-за кулис вышла красивая, стройная женщина. Ведущий представил ее:
- Ада Занегина, теперь Адель Александровна Воронец, врач-окулист из подмосковного города Электросталь.
Когда зал остыл от аплодисментов, диктор продолжал:
- Построенный на детские сбережения танк "Малютка" на фронте был передан
механику-водителю, девушке-комсомолке из Одессы Кате Петлюк. Вот они идут навстречу друг другу... Запомните этих двух женщин! Не зная того сами, они стали хозяйками-крестными танка "Малютка". Мы много лет разыскивали их, они рядом проходят в омской истории, вписав в нее волнующую страницу. И только сейчас 9 мая 1975 года впервые встретились, знакомятся...
- Мы обнялись и долго держали друг друга в объятиях, стараясь скрыть от людей наши слезы, - взволнованно вспоминала эту сцену Екатерина Алексеевна. - Это было несказанно трогательно и так неожиданно и удивительно для нас обеих...
Она наизусть запомнила письмо девочки Ады. А там на сцене ей вручили макет танка "Малютка", а Ад ел и Воронец подарили большую красивую куклу, о которой в детстве мечтала Ада и на покупку которой собирала деньги.
Об этой встрече в Омске я узнала от самой Кати Петлюк. По профессиональной привычке захотелось увидеть их вместе, если не в Одессе, то в Москве. Но мечта не сбылась. И когда Екатерины Алексеевны не стало, это желание не стало давать покоя. Будто слышу Катин живой настойчивый голос: "Найди Аду..."
Подмосковный город Электросталь хоть и невелик, все же пришлось воспользоваться помощью друзей. К дому и квартирному звонку привела заведующая местной библиотекой искусств Лариса Бобкова. А сфотографировать Аду согласился разносторонне талантливый художник, оформитель книг Олег Коняшин. Наконец-то я увидела Аду! Дверь открыла стройная, как тополек, женщина. Лицо сияло в молодой белозубой улыбке. Она сказала, что пришла с работы, и тут же, взяв на себя роль гостеприимной хозяйки, стала хлопотать то на кухне, то в комнате, где скоро был накрыт небольшой стол...
Мы подняли бокалы с вином. Помянули Катю Петлюк, маму Адели Полину Терентьевну.
- Обе светили людям, как животворящее солнце, - не задумываясь, произнесла Адель Александровна.
- А мама для меня была - незакатное светило. Прохожу мимо ее кровати, глажу подушку, кажется, еще теплая...
Само собой, наша беседа наполнилась незабываемыми пережитыми событиями... Враг подходил к Смоленску. Сычевка тоже оказалась под угрозой. Небольшой персонал детской глазной больницы во главе с главным врачом Занегиной с трудом разместил на пяти подводах сто десять больных детей. И повезли на станцию. А до нее было 150 километров. Бомбежки, пулеметные обстрелы сопровождали этот необычный обоз. С плачем и слезами добрались до эшелона, погрузились и отправились в дальний путь. Около двух месяцев добирались до сибирской глухой станции Марьяновки. Вместе с шестилетней Адой Полина Терентьевна испытала и страх, и холод, и голод. Но была и радость: в такой жуткой дороге не потеряли ни одного ребенка.
- Я увидела и запомнила свою маму иной: смелой, решительной, волевой, находчивой и заботливой к детям. Я гордилась мамой, когда слышала, как чужие дети называли ее мамой. А когда оставались вдвоем, то говорили только о папе. Он воевал. Где, что с ним? Ведь шли первые месяцы войны. Помню маленькую комнатку при больнице, освещенную керосиновой лампой. Мама штопает мои чулки, я укладываю спать самодельную тряпочную куклу. И все говорим о папе. Я сказала маме:
- Немцев еще неразбили наши. Наверное, мало танков. И у папы нет танка. А как без танка он будет бить фашистов?
- Почему ты так думаешь?
- Ты сама говорила, что отдала деньги на танк. Если б у нас были танки, деньги на
них не собирали б. Я, как и ты, хочу отдать деньги, которые мы с папой складывали в копилку на куклу.
Мама обняла меня, прижала к своей груди и сказала: "Вот ты какая у меня, Адочка. Слышал бы папа твои слова - похвалил бы тоже..." Вот так мы сидели с мамой и вместе думали, как сделать, чтоб у папы был свой танк. Мама посоветовала написать письмо в газету. Послушалась и написала. Газета напечатала мое обращение, и многие дети поддержали меня. Везде стали собирать деньги. А потом неожиданно нам принесли телеграмму: "Правительственная. Прошу передать дошкольникам города Омска, собравшим 160 тысяч 888 рублей на строительство танка "Малютка", мой горячий привет и благодарность Красной Армии. И. Сталин".
Богатая детская память Ады Занегиной хранит многое. Бережет и трогательную дружбу с раненым сержантом Евгением Пархачевым. Он воевал на родине Ады - под Сычевкой, там был ранен и лечился в омском госпитале. Прочитал детское письмецо в газете, и оно подействовало как бальзам на раны. Сержант ответил Аде, у них завязалась теплая переписка. Дядя Женя обещал Аде быстро вылечиться, вернуться на фронт и вместе с папой-танкистом освободить Сычевку и всю нашу землю... Ада вместе с мамой сумела навестить дядю Женю в госпитале. Девочка угостила его ягодами, которые сама и набрала возле больницы.
К сожалению, свое обещание сержант Пархачев исполнил не полностью. Он приехал в Сычевку, но без Адиного папы. Танкист Александр Занегин сражался там же, где и Катя Петлюк на своей "Малютке", и пал смертью героя на Курской дуге летом сорок третьего. А Ада с мамой вернулись в Сычевку после ее освобождения осенью того же года. Евгений Пархачев все годы вел с ними переписку, сам он после войны обосновался у себя на родине, в Каменке-Днепровской Запорожской области. Оттуда и приехал в Сычевку. То было трудное время. Город, как и сержант Пархачев, весь был в ранах от войны и фашистской оккупации. Мама Ады приводила в порядок больницу, она стала главным врачом и ведущим хирургом еще двух соседних районов. В дождь, в грязь и в снег моталась по деревням, лечила, везде успевала. Ада росла без отца и старалась облегчить мамины заботы, отказывалась от покупок и сладостей, даже от заветной куклы...
Так шли годы, забывались невзгоды. Ада училась в школе, о ней, делегатке областного слета пионеров, писала районная газета, о студентке-отличнице Смоленского мединститута Аде Занегиной рассказала молодежная газета "Смена". После института Ада работала врачом-окулистом в своей районной больнице, затем - в санчасти машиностроительного завода города Электросталь.
Благодаря журналистам история "Малютки" продолжала жить и после войны. Узнав о детском патриотическом порыве Ады во время войны, школьники Смоленщины развернули движение по сбору металлолома на постройку трактора. Дети писали письма Адели Александровне, рапортовали ей о своих успехах. В это движение включились и комсомольцы Минского тракторного завода. Они сверхурочно и бесплатно работали в цехах - строили тракторную колонну под названием "Малютка". Было выпущено сверх плана 15 тракторов, причем первый и последний вручили девушкам-трактористкам... Вручение новой техники проходило на Кургане бессмертия в присутствии многочисленных жителей и почетных гостей. Среди них были Адель Зане-тина с мамой и механик-водитель танка "Малютка" Екатерина Петлюк. А всего было выпущено 100 тракторов "Малютка", которые славно трудились на мирных полях.
История "Малютки" продолжается в конкурсных школьных сочинениях. Именем "Малютка" назван троллейбус в Омске, а в Электростали - трамвай.
Война убивала людей, выжигала землю, рушила города и села, а душу - ни детскую, ни взрослую, ни народную - убить не смогла. Душа поистине бессмертна в героических и самоотверженных поступках, в красоте деяний наших людей.
/"Ветеран войны", № 1, 2000/
С уважением, Евгений Дриг. http://mechcorps.rkka.ru
Евгений Дриг (15.06.2005 21:08:22)| От | Евгений Дриг |
| К | |
| Дата | 15.06.2005 21:55:29 |
Менес А. Горячее лето 41-го
Анатолий МЕНЕС, офицер разведки 568-го стрелкового полка 149-й стрелковой дивизии
ГОРЯЧЕЕ ЛЕТО 41-ГО
На третий день войны 28-я армия генерал-лейтенанта В.Я. Качалова, входившая до начала войны в состав Архангельского военного округа, начала выдвигаться в прифронтовую полосу и к середине июля 1941 года заняла оборонительный рубеж вдоль левого берега Десны. Штаб армии находился в Кирове Калужской области.
К 10 июля войска 28-й армии еще не закончили выдвижение на назначенные рубежи. Из семи стрелковых и одной танковой дивизии, входивших в состав армии, лишь 145-я, 149-я стрелковые и 104-я танковая дивизии прибыли в полном составе.
145-я дивизия заняла оборону вдоль левого берега Десны в районе Жуковки, что в 50 километрах северо-западнее Брянска, 149-я дивизия заняла 30-километровую полосу обороны по левому берегу Десны в районе Михайловки, оседлав дорогу Спас-Деменск - Рославль. Остальные дивизии 28-й армии, перебрасываемые по железной дороге, к 10 июля прибыли не в полном составе и заняли оборону вдоль Десны в районе Ельни, а одна дивизия находилась во втором эшелоне армии, в районе станции Стяжное.
В попытках нанести поражение группировке фашистских войск, вышедшей в район Смоленска, Директивой Ставки Верховного Командования Красной Армии в июле 1941 года было создано пять ударных армейских групп под командованием генералов К.К. Рокоссовского, В.А. Хоменко, С.А. Калинина, И. И. Масленникова, В.Я. Качалова.
Смоленское сражение во второй половине июля 1941 года, в котором участвовали вышеуказанные армейские группы, развернувшееся на широком фронте свыше 350 км с участием в нем большого количества дивизий и боевой техники и носившее кровопролитный, ожесточенный характер, можно по праву назвать самым крупным сражением лета 1941 года.
Сильными контрударами наши войска нанесли противнику большие потери. Смоленское сражение имело огромное значение. Оно спутало карты фашистскому командованию, рассчитывавшему после приграничных боев сделать "молниеносный" бросок к Москве.
Два месяца ожесточенных боев на центральном направлении дорого обошлись гитлеровской армии. Многие полки и дивизии врага, собиравшиеся маршировать по улицам нашей столицы, нашли на полях Смоленщины свою гибель. Это была первая серьезная трещина в осуществлении фашистского плана "Барбаросса".
В предлагаемой статье пойдет речь об участии в Смоленском сражении 149-й стрелковой дивизии генерал-майора Ф.Д. Захарова.
* * *
Перед ударной группой генерала В.Я. Качалова была поставлена задача вести наступление с рубежа станции Стодолище - Деребуж в направлении на Смоленск, развивая удар вдоль шоссе Рославль - Смоленск.
Входившая в состав группы 149-я стрелковая дивизия генерала Ф.Д. Захарова 19 июля получила приказ совершить 200-километровый марш по маршруту Рославль - Захарове -Ворошилове - Яхрома и не допустить продвижения противника в направлении Ельни.
По указанному маршруту дивизия следовала одной колонной, во главе которой шел 568-й стрелковый полк полковника Пиленога. На третий день марша при подходе к деревне Захарове авангардный батальон полка был подвергнут артиллерийско-минометному обстрелу. Батальон с ходу сбил передовые подразделения противника и завязал бой за деревню Ворошилове. Противник упорно оборонялся, и поставленную командиром дивизии задачу по овладению деревней Ворошилове силами 56 8-го полка выполнить не удалось.
23 июля на командный пункт командира дивизии в деревню Захарове прибыл командарм генерал В.Я. Качалов. Ознакомившись с данными разведки, он потребовал усилить продвижение. Выполняя указания командарма, командир дивизии генерал Захаров принял решение 24 июля с рассветом атаковать противника в Ворошилове с двух сторон двумя полками. Командующему артиллерией дивизии полковнику Панкову было приказано всю ночь вести по переднему краю обороны противника и по деревне методический артиллерийский огонь, не давая врагу спокойно построить свою огневую систему. Было решено начать атаку в 4.00, а перед началом атаки произвести 10-минутный артиллерийский налет.
Намеченная атака прошла успешно. Противник понес большие потери. Одних только пленных было взято около 600 солдат и офицеров, захвачено большое количество трофеев. Преследуя отступающего противника, дивизия продвинулась вперед на 60 км. В начальный период войны это была большая победа. Она показала, что наши войска способны не только обороняться, сдерживая натиск превосходящих сил врага, нанося им большие потери, но и успешно проводить наступательные операции.
К исходу 24 июля противник предпринял несколько контратак. Ему удалось вклиниться в промежутки и стыки между нашими батальонами и полками, дивизия отошла на рубеж рек Беличек и Строметь.
В последующие два дня дивизия вела наступательные бои и, преодолевая упорное сопротивление гитлеровцев, вышла на рубеж Чернявка -Ворошилове - Лындовка, имея ближайшую задачу к 27 июля овладеть переправами через реку Хмара на участке от Понизовки до железной дороги.
Располагая значительным количеством пехоты, поддерживаемой танками и артиллерией, противник оказывал упорное сопротивление. Продвижение дивизии было крайне медленным. К 29 июля ей удалось с боями выйти лишь на рубеж Зимницы, Никулина и овладеть деревней Лындовка. На этом рубеже противник усилил артиллерийско-минометный обстрел и стал переходить в контратаки, немного потеснив наши полки. Отступив, дивизия заняла оборону на опушке леса юго-западнее Чернявки, Рудни, Захаровки. Полки начали приводить себя в порядок после изнурительных наступательных боев.
По данным разведки, перед фронтом дивизии кроме пехоты находилось до 20 вражеских танков. Рано утром 1 августа после артиллерийской подготовки гитлеровцы крупными силами мотопехоты при поддержке около 100 танков прорвались в Звенчатку по шоссе на Рославль. На следующий день обстановка продолжала ухудшаться. Мотомехчасти противника продвинулись вперед. Вечером наступление немцев было приостановлено, но отдельным группам мотопехоты и танкам удалось прорвать нашу оборону в районе Заболотовки. Входившие в состав группы Качалова 145-я, 149-я стрелковые и 104-я танковая дивизии оказались в кольце вражеского окружения. Этим трем дивизиям противостояли девять дивизий противника.
Генерал Качалов решил выводить войска из окружения в направлении Лысовки и Старинки и отдал приказ командиру 149-й стрелковой дивизии подтянуть к Лысовке один полк, силами которого прорвать кольцо окружения и обеспечить выход из окружения штаба группы. Выполнение поставленной задачи командир
дивизии возложил на 568-й стрелковый полк, который должен был подойти к Лысовке к 23.00 3 августа. Одновременно туда должна была прибыть из деревни Стодолище и колонна штаба группы.
568-й полк запоздал и прибыл в Лысовку лишь к утру 4 августа, когда деревня Старинка уже была занята противником. Командир полка полковник Пиленог отдал батальонам приказ отбить деревню. Завязался бой за деревню, но овладеть ею не удалось.
На наблюдательный пункт дивизии прибыл командующий армией генерал Качалов. Комдив генерал Захаров доложил обстановку, а также сообщил о разведанном пути возможного прорыва из кольца окружения севернее Старинки. Выслушав доклад командира дивизии, командарм вызвал на наблюдательный пункт командира 568-го стрелкового полка полковника Пиленога и приказал повторить атаку, чтобы овладеть деревней Старинка.
В 13.00 полк Пиленога при поддержке двух артиллерийских дивизионов перешел в наступление, но и на этот раз оно не принесло успеха. В 15.00 командарм Качалов сел в свой танк и скомандовал механику-водителю "Вперед!". Танк командарма и следовавший за ним броневик адъютанта командующего направились к деревне Старинка. Они прошли через боевые порядки нашей пехоты и скрылись в лощине перед деревней.
Вскоре на своем броневике возвратился адъютант командарма и передал приказ посадить пехоту на имеющиеся в дивизии автомашины и начать преследование противника, начавшего отступление. Выполняя приказ, генерал Захаров приказал выгрузить боеприпасы из находящихся при штабе дивизии машин автомобильной роты, посадить на них батальон и начать преследование противника.
Как только машины с бойцами подошли к деревне Старинка, противник сильным артиллерийско-минометным огнем остановил продвижение автоколонны. Стало ясно, что через Старинку не удастся вырваться из окружения, и тогда командир дивизии принял решение с наступлением темноты попытаться вывести войска по маршруту, предложенному разведротой. Этот марш-
рут предусматривал переправу через реку Остер у шоссе Москва - Варшава. Утром 5 августа началась переправа. Вышедший из окружения полк повел заместитель командира дивизии полковник Бобров, с которым находилось оперативное отделение штаба дивизии. Генерал Захаров со штабом дивизии остались руководить на переправе.
К полудню, когда переправился последний полк дивизии и на правом берегу реки осталось около 100 бойцов, налетела вражеская авиация и разбомбила переправу.
В окружении оказались командир дивизии генерал Захаров, штаб дивизии без оперативного отделения, штабная батарея легкого артиллерийского полка, начальник политотдела 28-й армии дивизионный комиссар Терешин и генерал Фаленко. Прорваться из окружения оставшаяся группа в этом месте не смогла, так как противоположный берег реки уже был занят пехотой и танками противника. Пришлось сжечь свои автомашины, уйти в прилегающий лес и выходить из окружения. В лесу к группе присоединились солдаты и командиры из других частей армии Качалова, и группа под командованием генерала Захарова достигла 800 человек.
Как впоследствии вспоминал начальник политотдела армии дивизионный комиссар Терешин, особенно тяжелым был первый день пребывания во вражеском кольце. Все бойцы и командиры мужественно сражались, оказывая сопротивление гитлеровцам, пытавшимся уничтожить окруженную группу. С наступлением темноты группа под умелым руководством генерала Захарова смелым маневром вышла в тыл противника, где действовала в течение нескольких дней, выдерживая тяжелые столкновения с превосходящими силами врага. В дальнейшем, когда стало очевидно, что неделимой группе не удастся вырваться из окружения, генерал Захаров разделил ее на мелкие группы, поставив перед ними задачу самостоятельного выхода из окружения.
Группе, в которой находился генерал Захаров, удалось пройти через линию обороны немцев 28 августа 1941 года, переправившись через Десну в районе урочища "Чаща". Перед этим группа в течение пяти дней вела наблюдение, изучая обстановку
врага, и лишь после этого окончательно выбрала место для перехода через линию фронта. Переход группы через передний край обороны немцев прошел успешно и без потерь. Все вышедшие из окружения бойцы и командиры были приняты в состав действующих в данном районе частей и соединений.
149-я стрелковая дивизия, сохранившая свое Боевое Знамя и боевые знамена полков, была вновь сформирована в декабре 1941 года в Рязани. Большинство бойцов вновь сформированной дивизии были из Рязанской, Тульской и Московской областей. В последних числах февраля 1942 года дивизия вела наступательные бои в районе деревни Веснины Тульской области. В дальнейшем участвовала в Орловско-Курской, Севско-Речицкой, Ровно-Луцкой, Львовско-Сандомирской, Висло-Одерской, Берлинской и Пражской наступательных операциях. Освобождала Дмитровск-Орловский, Речицу, Новоград-Волын-ский, Здолбунов, Дубно, Броды, многие города на территории Польши, Германии, Чехословакии. С боями форсировала Десну, Снов, Сож, Днепр, Вислу, Одер, Шпрее.
Успешные боевые действия дивизии неоднократно отмечались благодарностями в приказах Верховного Главнокомандующего, ей было присвоено звание Новоград-Волынской. Она награждена орденами Красного Знамени, Суворова, Кутузова.
Генерал Федор Дмитриевич Захаров прошел всю Великую Отечественную войну, занимал посты заместителя командующего 16, 49 и 50-й армиями, командовал 81-м стрелковым корпусом. Участвовал в боях под Москвой, на орловско-курском направлении, в освобождении Польши, ликвидации группировки врага в Восточной Пруссии. За штурм Кенигсберга ему было присвоено звание Героя Советского Союза. В 1948 году был уволен в отставку по состоянию здоровья.
Судьба командующего 28-й армией генерала Владимира Яковлевича Качалова оставалась неизвестной до конца войны. Лишь после разгрома фашистской Германии из архивов вермахта выяснилось, что генерал Качалов героически погиб 4 августа 1941 г. в районе Рославля.
/"Ветеран войны", № 3, 2001/
С уважением, Евгений Дриг.
http://mechcorps.rkka.ru
Евгений Дриг (15.06.2005 21:08:22)| От | Евгений Дриг |
| К | |
| Дата | 15.06.2005 21:30:08 |
Осадчий М. "Так она начиналась".
Дмитрий ОСАДЧИЙ, генерал-майор в отставке, кандидат военных наук
ТАК ОНА НАЧИНАЛАСЬ
Память возвращает в суровые дни июня 1941 года. События развивались следующим образом: два танковых полка 2-й танковой дивизии особого Прибалтийского военного округа 18 июня 1941 года по приказу командования без объявления тревоги были выведены из мест постоянной дислокации в лес на удаление 3-5 км. А сутками позже, 19 и 20 июня, семьи офицерского состава погрузили в вагоны и эвакуировали в глубокий тыл страны. Экипажи приводили танки в полную боеготовность. Пользоваться радиостанциями запрещалось.
22 июня в 10 час 45 мин ко мне подошел политрук роты Григорий Кобыляцкий. Стоим на просеке, беседуем и вдруг слышим нарастающий шум. Видим, с юго-запада летят 12 двухмоторных бомбардировщиков. Политрук говорит: "Летят наши соколы". Мне, однако, показался странным их боевой порядок. И не случайно. Самолеты начали бомбить городок в районе ст. Гайжуны, а затем и наш - в районе Рукла. После этого фашисты нанесли удар по военному городку 4-го танкового полка. Первый бомбовый удар противника пришелся по пустым казармам.
Примерно в полдень командир батальона капитан Карлявин объявил нам о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз. Затем мы заслушали переданное по радио Обращение нашего правительства к народу. Около 16 часов командир 3-го танкового полка майор И.П. Рагочий вызвал командиров батальонов и рот и поставил нам боевую задачу. Из его устного приказа я уяснил, что враг перешел государственную границу и двигается в направлении Расейняй. Полку предстоит совершить марш в предвидении встречного боя. Командир полка указал маршрут и вероятные рубежи развёртывания. Все это мы записали в блокноты. Топографических карт никто из нас не имел.
Район дислокации полка располагался приблизительно в 120 км от государственной границы. В 17 час 30 мин 22 июня колонна прошла исходный пункт и направилась на запад. В голове колонны двигался 1-й танковый батальон на тяжелых танках КВ. Остальные подразделения имели лишь учебно-боевые машины устаревших марок - БТ и Т-26.
Подошли к Ионаве, когда уже смеркалось. Позади остались догоравшие обломки сборно-щитовых домов полка. Навстречу по шоссе из Каунаса сплошным потоком текли беженцы: ехали на автомашинах, повозках, везли узлы на тачках, шли пешком, неся за спиной немудреный скарб. Оказавшийся впереди 4-й танковый полк был остановлен их встречным движением. Наш полк получил приказ изменить маршрут: перейти мост через реку Нярис, а затем следовать в направлении Ионава -Расейняй - государственная граница. Двигались извилистыми дорогами. Ночная темнота и пыль ограничивали видимость. Вокруг гремело: гул танковых моторов сливался с ревом вражеских бомбардировщиков, летевших на восток.
На подступах к Расейняю полк вышел к намеченному рубежу развертывания. В нескольких километрах от нас на западном берегу реки Дубиса сражался с противником 2-й мотострелковый полк нашей дивизии. В предвоенные дни нам, танкистам, не раз приходилось взаимодействовать на тактических учениях с этим полком, обладавшим высокой полевой выучкой. Командовал им смелый и решительный офицер - майор Чинчинадзе (после войны - генерал-полковник). Всюду рвались вражеские снаряды, небо освещали сигнальные и осветительные ракеты. Командир полка майор Рагочий остановил мой танк и в считанные минуты поставил задачу: немедленно развернуться и отразить атаку прорвавшихся на левом фланге 2-го мотострелкового полка фашистских танков. Подав экипажам подошедших шести танков команду "К бою", стремительно двинулись в заданном направлении. Шли некоторое время в предбоевом порядке, но противника не обнаружили и свернули танки в колонну. Прошли еще несколько километров, однако врага не встретили. Затем направились туда, где были видны вспышки рвавшихся снарядов. На пути оказался крутой спуск к реке Дубисе, на противоположном берегу которой разгорелся бой. С большим трудом спустились вниз. Пока ориентировался в обстановке и переговаривался с подчиненными командирами, к нам вплотную подъехал вражеский мотоциклист, приняв, видимо, наши машины за свои. За ним двигалось несколько танков и бронемашин. Наконец противник оказался рядом. Важно было не упустить благоприятный момент, захватить инициативу. Скомандовал: "Огонь!" Завязалась огневая дуэль. Первыми уничтожили удиравшего мотоциклиста, головной и замыкающий танки, а потом и остальные -всего семь танков, две бронемашины и мотоцикл.
В этом первом для нас бою мы отделались лишь несколькими вмятинами на броне, да осколком снаряда мне царапнуло голову. Если бы не шлем, могло быть и хуже. Воодушевленные боевой удачей, возвратились вскоре на исходное положение. О выполнении задачи доложил командиру батальона капитану Карлявину. Выслушав доклад, комбат послал меня в медпункт. Царапина хотя и была небольшой, но кровь из нее сочилась за воротник и накапливалась в сапогах. Пока танки дозаправлялись горючим, я в сопровождении стрелка-радиста экипажа Петросяна прибыл в медпункт. Там полковой врач и медсестра оказывали помощь взятому в плен немецкому офицеру, на очереди были два тяжело раненных наших бойца. Ждать было некогда, поэтому в ход пошел индивидуальный пакет, которым Петросян забинтовал мне рану.
На рубеже Дубисы в течение ночи наши части сдерживали яростный натиск фашистов. На рассвете мы переправились по мосту на западный берег реки. Для уточнения боевой задачи комбат вывел командиров рот на передний край непосредственно в боевые порядки 2-го мотострелкового полка, накануне отразившего несколько атак противника. Местность запомнилась ровной, в основном открытой, с зеленевшими вдали рощами. Изредка рвались снаряды и мины, со свистом проносились пули, трещали пулеметные очереди. Рекогносцировку прервал мощный огневой налет артиллерии противника, после которой в атаку поднялась вражеская пехота. Она шла плотными рядами, ведя беспорядочный огонь из автоматов. Мотострелки, подпустив атакующих на близкое расстояние, по команде открыли прицельный огонь, а затем с криком "Ура!" бросились на врага. На солнце засверкали штыки, примкнутые к винтовкам и карабинам. Мне впервые удалось увидеть настоящий штыковой бой. Наша рекогносцировочная группа перебежками, а где и по-пластунски добралась до своих танков.
По условному сигналу машины развернулись в боевой порядок и устремились вперед. Обогнав мотопехоту, ведя интенсивный огонь, мы шли навстречу противнику. Наводчик сержант Черныш меткими выстрелами из пушки поражал вражеские танки и бронемашины.
Когда боевые порядки смешались, пришлось вести огонь с коротких остановок. Противник отвечал тем же, горели наши подбитые БТ и Т-26. Неуязвимыми оказались КВ с их мощной броневой защитой, от снарядов на броне оставались лишь вмятины. А ведь плотность танков была так велика, что практически любой выпущенный снаряд достигал цели.
После полугора - двухчасового поединка враг, оставив на поле боя немало горящей техники, отступил. Продвинувшись на 3 - 4 км и дав возможность пехоте закрепиться на достигнутом рубеже, мы вернулись в исходный район. В течение дня батальон шесть раз переходил в атаку, причиняя значительный ущерб фашистам. За два дня наша рота потеряла лишь один танк. Без преувеличения можно сказать, что на долю каждого КВ приходилось по десятку, и более уничтоженных вражеских машин. В условиях скоротечного боя и быстроменяющейся обстановки самыми эффективными являлись КВ с 76-мм пушкой и большим запасом снарядов. Танки КВ с пушкой калибра 152 мм и 30 бетонобойными и осколочно-фугасными снарядами раздельного заряжания были громоздкими, и это лишало их
главного преимущества - маневра и огня.
Из последней в тот день атаки не вернулась машина капитана Карлявина. Командир полка приказал мне найти комбата. Темнело, топографических карт по-прежнему у нас не было. Ориентировались с трудом. Для выполнения поставленной задачи привлек 1-й взвод. Колонна, состоявшая из четырех танков, двинулась туда, где недавно шел бой. Час с лишним мы вели поиск, но танка комбата так и не обнаружили.
Обследуя очередную рощу, наткнулись на огневые позиции артиллерии противника. Зайдя с фланга, начали давить его пушки и поливать огнем из пулеметов метавшихся в панике вражеских артиллеристов. При наезде на четвертое по счету орудие произошло непредвиденное: мой танк, оторвавшись от земли, завис на нем. Механик-водитель сержант Ясюк приложил немало усилий, чтобы раскачать машину, сдвинуть ее с места. Наконец, раздавив пушку, танк гусеницами коснулся твердой почвы.
Когда с вражеской батареей было покончено, двинулись на поляну, чтобы вернуться в исходный район. Сумерки и дым ограничивали видимость, затрудняли ориентирование. И вдруг на фоне светлого неба я заметил несколько телеграфных столбов. А это означало, что там проходит дорога. Она тянулась с востока на запад и была здесь единственной. Колонной проследовали туда и направились, как мне казалось, к исходной позиции. На максимальной скорости прошли несколько десятков километров, но знакомых ориентиров не увидели. Стало ясно, что движемся в обратную сторону, т.е. на запад. Впереди замелькали огни, и вскоре мы оказались на окраине незнакомого города перед колонной танков, автоцистерн. Рядом на шоссе расположилась группа немецких офицеров с развернутыми топографическими картами, освещенными карманными фонариками. Хотя мы подошли к ним вплотную, фашисты не обратили на нас внимания, полагая, что находятся в глубоком тылу, в полной безопасности. Мы открыли огонь из пушек и пулеметов по вражеской колонне, били до тех пор, пока не загорелись танки и другая боевая техника. Для противника удар был неожиданным, и он не сумел организовать отпор. Разгромив его, двинулись в обратный путь.
Уже светало, когда мы приблизились к своему исходному району. И тут на дороге показалась колонна мотоциклистов. Спешно требовалось выяснить, кто они. Это были фашисты. Одновременно заметил выходивший из рощи танк КВ нашего комбата, со вчерашнего вечера безуспешно разыскиваемый. Через открытый люк капитан Карлявин радостно помахал рукой и вопросительно показал на мотоциклистов. Не дав опомниться фашистам, огнем и гусеницами мы вмиг смяли их.
Между тем кончилось горючее. С трудом дотянули до своих, где нас ждали новые нелегкие испытания.
/"Ветеран войны", № 3, 2001/
С уважением, Евгений Дриг. http://mechcorps.rkka.ru
Евгений Дриг (15.06.2005 21:30:08)| От | Нумер |
| К | |
| Дата | 16.06.2005 16:57:37 |
Re: Осадчий М....
Не ясно, когда же 2 тд вступила в бой. Я думал, что 23 июня. Хотя бой мотополк уже ведёт, а летают осветительные ракеты.
За 2 дня 1 танк потерян? Ну-ну.
Ну и я так понял, что после обгона никакого взаимодействия не было.
Вообще не ясно, как такая супер-дивизия "куда-то" пропала. ПМСМ, ГлавПУРщины очень много.
Но всё равно интересно. Спасибо.
Да и ещё, а почему им карты нераздали?
Евгений Дриг (15.06.2005 21:08:22)| От | Евгений Дриг |
| К | |
| Дата | 15.06.2005 21:09:30 |
Осадчий Д. "Танки форсиру.т Ладогу".
Дмитрий ОСАДЧИЙ, генерал-майор в отставке, кандидат военных наук
ТАНКИ ФОРСИРУЮТ ЛАДОГУ
Шел 1942 год. Ленинград переживал тяжелые дни блокады. Фашисты, не сумев сломить волю его защитников силой, перешли к длительной, изнурительной блокаде...
Город ежедневно, днем и ночью, подвергался массированным бомбардировкам и артиллерийским обстрелам. Имевшиеся запасы продовольствия были уничтожены, а подвоз по ледовой трассе, названной Дорогой жизни, хотя и прибавил пайку хлеба, но проблему снабжения города не решил.
Яростные схватки с гитлеровцами возникали то на одном, то на другом участке кольца блокады. Неоднократные отчаянные попытки пробить брешь в обороне врага оканчивались неудачей, а отвоеванные метры земли стоили немалых жертв.
В этих условиях деблокада города приобрела исключительное значение. Для ее проведения Ставка Верховного Главнокомандования привлекла войска Ленинградского и Волховского фронтов.
30 января 1942 г. 124-я танковая бригада, имевшая на вооружении 50 тяжелых танков КВ, получила задачу: форсировать Ладожское озеро по льду и поступить в распоряжение командующего 54-й армией Волховского фронта с целью развития наступления и прорыва блокады.
Опыта форсирования танками крупной водной преграды по льду история прошлых войн не имела. Это был первый случай. Нам предстоял марш из района Колпино, Рыбацкое в район Ваганово, Кокорево. Местом сосредоточения танков на противоположном, восточном берегу озера был выбран район Кобоны.
Пройти 100 километров для нас, танкистов, было делом привычным. Но на сей раз тяжелым машинам предстояло двигаться по льду. А это, учитывая ширину Ладожского озера на участке форсирования в 32 км, намного усложняло задачу.
В пяти километрах южнее Осиновецкого маяка, у рыбацкой деревушки Кокорево, наши КВ спустились к озеру. День выдался суровым. Тридцатипятиградусный мороз дополнялся порывистым северным ветром, подымавшим клубы снега. В воздухе висела белая мгла.
Началась интенсивная подготовка к форсированию. Гидрологической разведкой было установлено, что толщина льда на первых восьми километрах пути колебалась от 55 до 80 см, а на девятом, пятнадцатом и двадцать первом была равна лишь 40 см. Лед к тому же был густо изрезан трещинами и изобиловал воронками. Мы знали, что лед такой толщины в состоянии выдержать нагрузку лишь до 30 тонн. Вес же наших танков превосходил допустимую норму почти в два раза. Вот тут-то и возникла перед нами задача: что делать? Как уменьшить удельное давление боевых машин?
Было предложено несколько вариантов. Сначала предполагалось поставить танк на сани и тянуть его трактором. Попробовали, но сразу же отказались от затеи. Тогда решили уменьшить вес танка примерно на одну треть. Дело это очень трудное, однако другого выхода не было. Работы по демонтажу требовали много различных приспособлений: блокоустановщиков, мощных подъемников, тросов. С танка снимались башня с оружием и приборами, трансмиссионная и надмоторная стальные крыши, вынимался боевой комплект и т.д. Поначалу снимали даже аккумуляторы. Все это укладывали на специально смонтированные сани-волокуши, которые прикреплялись к танку при помощи троса длиною 50 - 60 метров. Сверху корпус танка покрывался брезентом.
Демонтаж осуществлялся силами экипажей, которые были изрядно истощены. Люди трудились без передышки, падали от усталости, но поднимались и работали снова. Неоценимую помощь нам оказали бригада ленинградских рабочих Кировского завода и группа эпроновцев.
На выполнение всех работ отводились лишь одни сутки. К полудню 31 января первый танковый батальон был готов к форсированию.
Лед на опасных участках был усилен методом намораживания, маршрут отрегулирован условными ориентирами и комендантскими постами. Трасса пролегала параллельно с Дорогой жизни, правее ее на 3 - 4 км.
Комендантская служба доложила о готовности трассы. Наступил кульминационный момент. У каждого на уме был один вопрос: выдержит ли лед?
Ровно в 16 часов танк № 4900 под командованием лейтенанта Семенова, управляемый старшиной Ларичевым, прошел исходный пункт. С затаенным дыханием мы следили за его спуском на лед и движением по льду. Лед выдержал. Танк медленно двинулся вперед.
По условиям форсирования спуск на лед второго танка намечался после достижения первым противоположного берега. Прошло два часа. Но первый танк на противоположный берег не вышел. Связь с ним прекратилась. Прошел еще час в неведении. На поиск затерявшейся машины были посланы разведчики. Однако ожидать их возвращения мы не могли. На лед спустился второй танк. Через два часа он благополучно достиг противоположного берега. Затем двинулся в путь третий, четвертый КВ ... первой танковой роты.
Что же касается первого танка, то его удалось обнаружить лишь на вторые сутки при помощи самолета. Он сбился с пути.
Надо сказать, что все подготовленные работы к форсированию проводились в условиях, когда каждую минуту можно было ожидать артобстрела или налета вражеской авиации. Поэтому командование принимало все меры к ускорению темпов работ.
Полковник А.Г. Родин, командир танковой бригады, лично ставил задачу и инструктировал каждого командира роты. Мне, например, была поставлена задача приступить к форсированию несколько южнее намеченной трассы, по самостоятельному и необорудованному маршруту. Это решение вызывалось тем, что на трассе, где прошли первые машины, лед дал трещины и двигаться последующим было рискованно. Танкам нашей роты предстояло двигаться колонной с интервалом 2-3 километра со скоростью 15 км в час. При этом категорически запрещалось делать остановки, резкие повороты и движение по одному следу. Лед на новом участке не был обследован, отсутствовали ориентиры и комендантские посты. В этой серой безбрежной мгле единственным и надежным ориентиром служили для нас огни фар автомашин, двигавшихся по Дороге жизни. К намеченной цели мы шли параллельным курсом.
Для большей безопасности нам было приказано управление танком осуществлять стоя при помощи стальных труб, надетых на рычаги управления. Командир экипажа должен был сидеть рядом с механиком-водителем на броне танка. Он следил за маршрутом, особенно за состоянием льда, и в любую минуту должен был предупредить подчиненных, находящихся на крыльях танка, об опасности.
В назначенное время командирский танк, пройдя исходный путь, спустился на лед. Лед
трещал, прогибался под многотонной ревущей стальной громадой, и складывалось впечатление, что танк карабкается в гору.
В километре от берега случилось непредвиденное: лопнул трос, соединявший танк с санями. Не теряя ни секунды, машину сдали назад по новому следу, в считанные минуты экипаж связал трос и двинулся вперед.
...Приближался девятый (опасный) километр. Треск и прогиб льда усиливались, на его поверхности появилась вода, она сочилась из трещин и воронок, образовавшихся от недавней вражеской бомбежки. Двигаться становилось все труднее. Лавируя между воронками и трупами замерзших людей, уходивших из города, танк пробивал сугробы снега и шел по намеченному маршруту.
Не раз приходилось на ходу соскакивать с машины и проводить ее между воронками. Механики-водители выбивались из сил. Более тридцати минут один человек за рычагами управления не выдерживал.
На озере дул такой ветер, что на гладких участках льда относил в сторону груженые сани-волокуши. Управлять машиной стоя при помощи труб было непривычно. Механики-водители отбрасывали эти приспособления, вели танк обычным способом с открытым люком. Снежная пурга ограничивала видимость, лицо водителя покрывалось ледяной коркой. Дублер его сидел рядом на броне с полотенцем и периодически вытирал лицо механика-водителя от снега и ледяной корки.
Наша рота переправилась в течение трех часов. Такое же время показала рота 2-го танкового батальона под командованием капитана Чистякова. Другие подразделения затратили на переправу 4-5 часов.
Уже было темно, когда танки 1-го батальона под командованием Рыбакова и 2-го батальона под командованием Панкина в полном составе сосредоточились на возвышенном берегу вблизи деревни Кобона. Ночную темноту прорезывали прожектора. Били зенитные орудия. С линии фронта доносилась артиллерийская канонада.
На противоположном берегу Ладоги, на склонах горы, у Дороги жизни, мы наткнулись на штабеля продовольствия: ряды мешков с мукой, с крупами, сахаром, горы тушенки, упаковки с маслом. Соблазн поживиться этим богатством изголодавшихся воинов был велик, но приказ командования и рекомендация врача удержали их от этого соблазна. Норма питания увеличивалась постепенно. Не обошлось без ЧП: стрелок-радист сержант Костылев нарушил-таки запрет, съел лишнего и в тяжелом состоянии был отправлен в госпиталь. В часть он не вернулся.
Не теряя времени, танкисты совместно с рабочими завода приступили к сборке танков. Застучали молотки, заработали лебедки. В считанные часы необходимо было не только собрать и укомплектовать машины, но и выверить орудия. Пристрелку уже переносили прямо на бой.
Обессиленные тяжелыми перегрузками и бессонницей, танкисты валились с ног. Я также не выдержал и рухнул на снег. Политрук М.А. Вольхин помог мне добраться до ближайшего дома. Он был переполнен эвакуированными из блокадного Ленинграда. Не только прилечь, сесть было негде. Обогревшись и несколько передохнув, я снова вернулся в строй. На помощь нам пришли саперы - неразлучные спутники танкистов. Они всегда были там, где трудно. Это они сооружали сани-волокуши, усиливали лед, сопровождали КВ по трассе. Около 50 саней-волокуш изготовил и закрепил на них башни взвод саперов под командованием лейтенанта Левина. Нельзя не отметить самоотверженный труд политрука Вольхина, лейтенанта Суханова, сержантов Петросьяна, Пионтков-ского, Веремеенко, Лазарева, рядовых Семенова, Паршина, Батунова и многих других.
И вот бригада в полном составе сосредоточилась на другом берегу озера. Ни одна машина не провалилась. Это был беспримерный в истории бронетанковых войск случай форсирования танками широкой водной преграды по льду.
Совершив марш по лесам и болотам, 16 февраля 1942 года бригада во взаимодействии с другими частями 54-й армии с ходу вступила в бой с противником на любанском направлении.
/"Ветеран войны", № 6, 2002/
С уважением, Евгений Дриг.
http://mechcorps.rkka.ru