Ху из Ху? Ху из ху - в идейно-теоретической борьбе
>>По сабжу > >продолжение темы. Сначала про главного Ху - с главного гнезда, русского клона РЭНД
цзыюцзопай
Часть первая Глобальные и политические угрозы, риски и вызовы
Глава 3 Идейнотеоретические вызовы
За четверть столетия после начала политикиреформ китайские идейнотеоретические дискуссии прошли два этапа, разделенных трагическими событиями 1989 г. Десятилетие 1980х характеризовалось стремлением интеллигенциисблизиться с мировой (т. е. западной) цивилизацией и окончательно отмежеваться от старойсоциалистической системы сталинскомаоистского образца. В 1990е годы на первое место вышли тенденции к позитивному переосмыслениюнациональной специфики, отказу от мечтанийоб ускоренном переходе к демократии и все более критичному отношению к идее всеобщностизападной цивилизации. В конце 1990х заметным стало противостояние между сторонниками свободной рыночной модели развития китайской экономики («либералами» или «неолибералами») и критиковавшими эту модель за социальную несправедливость и элитарность «новыми левыми», пытавшимися дать позитивноепрочтение истории социалистических экспериментов Мао Цзэдуна.Хотя официальная идеология КПК, основанная на идеях Маркса, Ленина, Мао Цзэдуна, ДэнСяопина и Цзян Цзэминя, сохраняет командныевысоты на китайской идеологической сцене,спор традиционных марксистов с либеральнойинтеллигенцией завершился еще в первой половине 1980х годов полным вытеснением приверженцев марксизма на обочину духовноинтеллектуальной жизни. Накануне событий 1989 г. тонв китайских дискуссиях задавали приверженцытак называемого «нового просвещения» (синьцимэн). Их вдохновляли примеры просветительского «движения за новую культуру» начала ХХ в.и «движения 4 мая» (1919 г.), критиковавших традиционные конфуцианские ценности и уже в то время пытавшихся познакомить китайцев с западным либерализмом. «Новыепросветители» критиковали не только традиции китайского феодализма и деспотизма, но и маоистского социализма, черпая новые интеллектуальные ресурсы на Западе. В целом устремлениялибералов соответствовали усилиям властей по демонтажу старой социальноэкономической системы. Однако кризис 1989 г.привел к тому, что из китайской либеральной программы былиисключены требования политической демократизации.После событий на площади Тяньаньмэнь в идейнотеоретических дискуссиях утвердились новые течения. На сцену вышловозникшее во второй половине 1980х годов течение неоавторитаризма (синь цюаньвэйчжуи), ставшее реакцией на кризисныесобытия в СССР и Восточной Европе. Его представители утверждали, что успешные преобразования в экономике возможны лишь при сохранении централизованной политической власти. Это течение полностью отмежевалось от традиционноймарксистской идеологии, сосредоточившись на программе построения рыночной экономики. С другой стороны, его последователи отказались и от либеральной программы «нового просветительства» 1980х, заявив о предпочтительности авторитаризмапо сравнению с демократией.В первой половине 1990х годов в КНР было заметно такжеусиление национализма, нацеленного на разоблачение «коварных антикитайских замыслов» западного империализма во главес США. Националисты призывали к укреплению военноэкономической мощи Китая, к жесткости в общении с Западом, к повышенному вниманию к безопасности государства и его защитеот иностранных посягательств. Если неоавторитаристы указывали на опыт развала СССР и последовавших за ним экономических неурядиц как на пример необходимости сохранения жесткой централизованной власти для успешного экономическогоразвития, то националисты обращали внимание на роль Западаи его подрывной деятельности против Советов. Пик националистических устремлений среди китайской интеллигенции пришелся на 1999 г. (американская бомбардировка посольства КНРв Белграде), когда опасения вооруженного «гуманитарного вмешательства» США в китайские дела максимально усилили позиции критиков Запада.Официальная китайская идеология наших дней впитала идеикак неоавторитарного, так и националистического течений мысли. Отказ от демократизации политической системы «по западному образцу» Пекин объясняет «неприемлемостью» иностранной модели и необходимостью сохранения в стране стабильности в интересах долгосрочного развития. Идеология КПК неакцентирует более ни идеи классовой борьбы, несовместимыес построением рыночной экономики, ни идеи интернационализма, противоречащие националистической программе строительства «специфически китайского социализма». На уровнеофициальной пропаганды крайности «народного» национализма и интеллектуализированного неоавторитаризма заметносмягчаются, эти тенденции также дополняются лозунгамиомеждународном сотрудничестве ипостепенном совершенствовании социалистической демократии в рамках создания правового государства. Однако универсалистскикосмополитическаяориентация интеллигенции 1980х годов на «вхождение в мир»осталась в прошлом.Как отмечает известный критик социальнополитическихпроблем современного Китая Хэ Цинлянь, с середины 1990хправительство стало проводить политику «покупки» интеллигенции и ее привлечения на свою сторону с помощью различных материальных стимулов, благодаря чему подавляющаячасть интеллектуальной элиты была включена в систему. По отношению к занимающей критические позиции либеральной части интеллигенции были задействованы методы жесткого давления. Например, было определено, что СМИ и издательствамнельзя публиковать и издавать статьи этих людей, организации,в которых они работали, заставляли под неполитическими предлогами освобождать их от должности и т. д. За теми представителями либеральной интеллектуальной элиты, которые имеливлияние в обществе, направляли следить сотрудников органовбезопасности, всеми силами заставляли их покинуть страну1.Применение жестких мер давления на интеллигенцию и ее«выдавливания» из страны не было столь уж масштабным, хотясама Хэ Цинлянь столкнулась с этими проблемами в 2001 г.и предпочла покинуть Китай. Однако можно согласиться с ее выводом о том, что со второй половины 1990х годов между правительством и интеллектуальной элитой наметилось невиданноеранее согласие иони обратились к«доброкачественному взаимодействию» (лянсин худун). Основное направление китайской интеллектуальной элиты молчаливо признало легитимность авторитарной политики. Часть ее стала открыто говорить, что китайская национальная специфика такова, что в стране возможнолишь авторитарное правление, что теория легитимности свободной демократии потерпела крах и нет возможности прогнозировать ее эффективность. Китайский обществовед Сяо Гунцинь также признает, что экономическое развитие КНР в 1990е годы привело к подъему нового среднего слоя, состоящего из технократов в правительствах различных уровней, частных предпринимателей, преподавателей высших учебных заведений, адвокатов, ушедшей в бизнесинтеллигенции, «белых воротничков» совместных предприятий. «Как обладатели интересов в рамках существующей системы они выступили против радикального либерализма. Они беспокоятся, что политическая реформа может затронуть их интересы. Конечно, они также не могут поддерживать идеологиюконсерваторов, поскольку “социализм”, за возврат которого выступают консерваторы, также может лишить их имеющихся выгод. Они признали авторитарную власть технократии, надеясьпри этой власти продолжать получать выгоды. Можно сказать,что они являются настоящей социальной базой сегодняшней китайской авторитарной системы»2.Хэ Цинлянь отмечает, что «самой большой политической иллюзией интеллектуальной элиты в 1980е годы» была уверенность в том, что когда в стране созреет средний класс, он будеттребовать демократических прав вполитике. «Вконце 1990х этаиллюзия потерпела полный крах. Политическая тактика китайского правительства состояла в том, чтобы включить в системуэкономическую элиту и послушную интеллектуальную элитуи дать им возможность разделить выгоды, при этом полностьюзакрыв путь к демократизации и не позволяя экономическойи интеллектуальной элитам пользоваться политическими правами»3. Однако уже в конце 1990х в китайской интеллектуальнойжизни появились бунтари, бросившие вызов элитному истеблишменту.«Новые левые» как неформальный вызов официальной реформаторской идеологииНаиболее серьезный вызов властям бросает течение «новыхлевых», оформившееся в конце 1990х годов на фоне обострениясоциальных проблем, порожденных быстрыми темпами рыночных реформ. «Новые левые» полагают, что попытки основноготечения китайской общественной мысли объяснить нарастаниетрудностей избытком «пережитков социализма» и недостаткомрыночных свобод несостоятельны, поскольку современные проблемы коренятся именно в несправедливой природе либеральной рыночной экономики. «Новым левым» присущи как неоавторитарные, так и националистические интонации. Они неставят под сомнение могущество государства, но хотят видетьего более патерналистским. Они также выступают против западной модели глобализации, но при этом главной угрозой считаютне столько демократические ценности, сколько порабощениеКитая международным капитализмом.Неомарксистские и антиглобалистские источники идеологиикитайских «новых левых» формально стоят достаточно близкок программным ценностям правящей КПК. Вместе с тем их попытки найти хорошее в социализме Мао Цзэдуна и разоблачитьплохое в современной практике реформ бросает вызов политике властей, избравших рыночный курс развития страны. Китайские авторы отмечают, что мысль «новых левых» имеет основательные исторические корни — это традиция «пренебрежениякоммерцией» в древнекитайской мысли, идеи Сунь Ятсенао контроле над капиталом начала ХХ в., а также социалистическое движение Мао Цзэдуна середины столетия4.Хотя либеральные критики настойчиво пытаются представить «новых левых» как неудачную и неуместную на фоне реальных проблем Китая копию западных левых течений, это упрощение затеняет связь «новых левых» с традиционными эгалитарными течениями в китайской мысли. Разрыв между декларируемыми КПК коммунистическими идеалами равенства и повседневной реальностью дает «новым левым» шанс на заполнение образовавшегося вакуума критикой рыночного либерализма и поэтизацией революционного духа 50—70х годов.Знаковым событием в процессе формирования течения «новых левых» стала публикация в 1997 г. статьи Ван Хуэя «Современная китайская мысль и проблема современности»5. Он заявил, что после 1989 г. «век социалистической практики» пришел к концу, вместо двух миров остался один — глобальнокапиталистический. Хотя Китай не рухнул подобно СССР и режимамВосточной Европы, страна практически полностью подчинилась диктату капитала и рынка. Упадок идеологии «нового просвещения» сопровождался заявлениями либералов о «конце истории» и торжестве западного варианта капиталистической модернизации и глобализации. Однако Ван Хуэй счел их неприемлемыми — хотя либеральная интеллигенция «нового просвещения» оказалась неспособной ответить на вызовы времени и переключиться с критики маоистского социализма на осмыслениесоциального кризиса, вызванного капиталистической модельюрынка и модернизации, конец истории все же не наступил. Онпризвал глубже изучать проблемы культурного многообразия,критиковать модель современности западного образца и «западоцентризм».
Ван Хуэй сделал следующее заключение, обобщившее тогдашний настрой «новых левых»: «Завершение последнего этапа в современной китайской мысли обозначено историческим упадком“нового просвещения”. Однако мы также можем сказать об исторической победе социализма и “нового просвещения” как идеологии модернизации. Эти взаимно конфликтующие идеи совместно подтвердили рациональность и легитимность китайскоймодернизации, открыли китайскому обществу путь к реформев направлении глобального рынка и глобальной системы.Но в эпоху транснационального капитализма горизонты критики со стороны “нового просвещения” ограничены критикой внутренних социальнополитических дел национального государства, в особенности поведения государства. Во внутренних делах(“новое просвещение”) не смогло своевременно обратить критику диктатуры государства в анализ сложных отношений междугосударством и обществом в процессе формирования капиталистического рынка, глубоко разобрать изменения деятельностигосударства в условиях рынка. В отношении к внешнему мируоно не смогло глубоко понять, что проблемы Китая одновременно уже стали проблемами глобального капиталистического рынка и что диагностировать проблемы Китая необходимо одновременно с диагностированием проблем день ото дня глобализирующегося капитализма. При этом нельзя, как прежде, ссылатьсяна Запад в качестве источника для критики общества, политикии культуры Китая»6.Призыв Ван Хуэя к переосмыслению понятия «современности» (сяньдайсин, англ. modernity) в условиях глобального рынкаразвился в дискуссию об оценке сущностных характеристик современного китайского общества. «Новые левые» обвинили либеральных наследников «нового просвещения» в том, что те жестоко ошиблись, решив, что демократия придет в Китай вслед за развитием рыночных отношений. Либеральная часть китайской интеллигенции попрежнему считает, что события развиваются именно в этом направлении, но их замедляют общая отсталость Китая и чрезмерное вмешательство государства в экономику. Однако «новые левые» полагают, что в ходе быстрого капиталистического накопления и глубокого изменения классовой структуры общества идут процессы, не имеющие ничего общего с построением «гражданского общества» или «формированием среднего класса», — на деле происходит сращивание власти и капитала, не оставляющее места для демократии.Наиболее радикальные представители «новых левых» полагают, что переход страны на рельсы рыночной экономики не сводится к декларированному властями поиску более эффективноймодели развития. По их мнению, после 1992 г. определенные могущественные силы за рубежом и внутри страны потребовали откитайской политической элиты «отказа от “социализма” как стратегии импортозамещающей индустриализации и замены ее стратегией либерализации — глобализации»7. Согласие на это предложение означает признание Китаем руководящей роли развитыхстран и его отказ от стремления к вхождению в мировую элиту.Критика глобализации сопровождается попытками реабилитировать наследие Мао Цзэдуна, отвергнутое «новым просвещением» 1980х, вплоть до позитивных оценок «культурной революции», осужденной партийным руководством. Например, китайский экономист Хань Дэцян подчеркивает, что успехи реформ были заложены еще при Мао Цзэдуне, и в 60—70е годыэкономика КНР росла быстрее экономик Тайваня и Гонконга.Если Гонконг поднялся на комиссионных от китайского внешторга, то Чан Кайши вывез на Тайвань весь золотой запас Китая.Возрождение одной провинции на средства, взятые у всей страны, трудно назвать чудом. Хотя с 1957 г. зарплаты в КНР не росли, экономика росла очень быстро — так экономный хозяин тратит не на еду, а на обустройство дома. Считая реальной былую угрозу нападения на Китай со стороны СССР, США и «банды ЧанКайши», Хань Дэцян причисляет к успехам мобилизационнойэкономики той поры рассредоточение военнопромышленногопотенциала на «третью линию обороны» вглубь страны с помощью «неэкономических методов». Узнав об этом масштабном(и разорительном для народного хозяйства) мероприятии, потенциальные агрессоры якобы отказались от своих планов, чтообеспечило Китаю мирные условия для модернизации8.
Путь развития Китая за последние полвека Хань Дэцян сравнивает с путешествием на велосипеде через гору — сперва 30 летэкономика карабкалась вверх, и было тяжело, а потом покатилась с вершины вниз, и все стало проще. Он подчеркивает, чтоуспех рыночных реформ базируется на прежней социалистической промышленности и инфраструктуре. Если бы их начали проводить в 1949 г. в момент образования КНР, результат был бы нулевым. В то время у страны не было ни стали, ни угля, ни финансовых средств, чтобы насытить материальные потребности людей. Перечисляя экономические достижения времен «культурной революции» (экономический рост, новые заводы, атомнаябомба, спутник, электричество в деревне, много удобрений,тракторов), Хань Дэцян затронул волнующую китайских националистов тему умышленного очернения образа Китая в США.По его мнению, сперва Китай произвел «демонизацию самогосебя» силами интеллигенции, забывшей о светлых страницах истории, и лишь потом Америка начала «демонизировать» Китай.Хотя критики обвинили Хань Дэцяна в экономической неграмотности и вольном обращении со статистикой в интересах оправдания «культурной революции», тема социализма Мао Цзэдуна как альтернативы западной модели модернизации взволновала многих представителей «новых левых». Еще в первой половине 1990х, т. е. до оформления движения «новых левых», Гань Яни Цуй Чжиюань увидели в китайском опыте волостнопоселковой индустрии новую модель модернизации, дающую крестьянам «отрыв от земли без отрыва от села, вход на производствобез входа в город». По мере роста накала критики в адрес экономического либерализма, нарушающего права трудящихся, «новые левые» обратились в прошлое в поисках китайского варианта «экономической демократии».Такой прецедент Цуй Чжиюань обнаружил в принятойв 1960 г. «конституции» Аньшаньского металлургического комбината, утвердившей на производстве «два участия, одно исправление, три слияния» — кадровые работники участвуют в труде,рабочие участвуют в управлении; они исправляют неразумныеустановления и нормы; ИТР, управленцы и рабочие объединяются в практике производства и обновления технологии9. В поисках альтернативы западной модернизации Цуй Чжиюань провозгласил этот регламент предвестником «постфордовского способа производства», который дает трудящимся больше возможностей для участия в управлении и повышения экономической
94 эффективности. По мнению «нового левого» экономиста, Аньшаньская конституция открыла путь для новых форм «командной работы» на западных фирмах, в Японии же идея «постфордизма» трансформировалась в совместное участие рабочихи ИТР в преодолении устаревших методов работы.Критики отметили, что Китай еще недостаточно овладел традиционным «фордизмом», основанным на жестком разделениитруда, чтобы можно было всерьез говорить о «постфордизме»и участии работников в управлении производством. К тому жеесть существенное различие между «экономической демократией» в условиях централизованной плановой экономики, когдафактическая власть на предприятии находится в руках парткома, и «постфордизмом» в условиях капиталистического рынкаи свободного предпринимательства. Тем не менее Цуй Чжиюаньистолковал слова Мао Цзэдуна, подчеркнувшего появление Аньшаньской конституции «на Дальнем Востоке, в Китае», как сознательное желание бросить цивилизационный вызов западнойсистеме Форда, благодаря чему этот опыт «экономической демократии» может быть отнесен к «духовной сокровищнице» Китаяна пороге XXI в.Наметившийся в 1990е годы отрыв наделенной властьюи имуществом элиты от повседневных проблем простых людейпобудил отдельных представителей «новых левых» к позитивной оценке использованных Мао Цзэдуном методов контролянад элитой и интеллигенцией. Тянь Ливэй отмечал, что еслив 1949 г. в Китае победила антиимпериалистическая антиколониальная крестьянская революция Мао Цзэдуна, то теперь интеллектуальная элита страны занялась «колонизацией знания»(чжиши чжиминьхуа), восприняв западную элитарную идеологию. Интересы народа и интеллигенции опять вошли в конфликт — КНР нужно идти по пути скоординированного развития, а интеллектуальная элита хочет использовать шанс сконструировать в китайском обществе пирамидальную структуру западного типа. Интеллигенция обязана соединить свою судьбус судьбой Китая, но вместо этого она хочет лишь идти по западному пути, не понимая трудностей страны.По словам Тянь Ливэя, в наши дни «основное течение китайской элиты преклоняется перед Хайеком, его так называемая“экономика знаний” на деле есть воспевание монопольной прибыли, идет длительная демонизация китайских рабочих и крестьян, национальными интересами пренебрегают и искренне принимают западную идеологию “постхолодной войны” — модернизацию и демократию»10. На этом фоне эксперименты МаоЦзэдуна вполне оправданны — проводя каждый день классовуюборьбу, он боролся с расслоением общества и приобщал интеллектуальную элиту к труду, чтобы она знала трудности простыхлюдей, пытался ставить ее под контроль народных масс.В интерпретации «новых левых» классовая борьба по МаоЦзэдуну была на самом деле борьбой против привилегий элиты.Более того, по их мнению, история лишь подчеркнула правотуего политики. «Крайне интересно, что теория Мао Цзэдунаоперманентной революции вборьбе сэлитаризмом стала однимиз источников идейного раскола между КНР и СССР. В противоположность Мао Цзэдуну КПСС считала, что уничтожение классов произошло навсегда и уже появились общенародная партияи общенародное государство. Считалось, что никогда невозможна реставрация под влиянием элитаризма, однако огромные перемены в СССР и Восточной Европе в 90е годы XX в. подтвердили дальновидность Мао Цзэдуна, а не догматизма КПСС»11.Критики «новых левых» полагают, что поэтизация «культурной революции» связана как с молодостью авторов, не успевшихлично пострадать в годы «десятилетней смуты» 1966—1976 гг.,так и с поверхностностью отрицания «культурной революции»на уровне государственной пропаганды. Доводы «новых левых»не блистали рациональной аргументацией, однако их обращение к революционной эстетике было вполне успешным. Средипроявлений этого течения китайские авторы часто указываютна пример пьесы «Че Гевара», премьера которой состоялась в небольшом пекинском театре в апреле 2000 г. Автор пьесы ХуанЦзису, редактор издательства Академии общественных наук Китая, в прошлом изучавший социологию в одном из американских университетов, попытался донести до зрителей призыв«выступать против любого негуманного общества независимо оттого, соответствует ли это законам или необходимости», поскольку «справедливость выше законов»12. Китайский обществовед Сяо Гунцинь отметил, что пьеса воплотила романтическийидеалистический дух, сопротивляющийся обывательским настроениям рыночной экономики. Через Че Гевару в пьесе воплощены принципы левых — справедливость и равенство как главные ценности, попутно в ней разоблачается ошибочность выбора Китаем исторического пути глобализации, маркетизациии обывательства. Герои пьесы с насмешкой относятся к ВТО
96 и к идеологии обогащения, при этом произведение отличает явный бунтарский дух: поскольку у богатых нарушена моральи они злые, а бедные — добрые и наделены моральными добродетелями, революция бедных рациональна и справедлива.«Можно рассматривать эту пьесу как народническое течение“новых левых”, проявление радикальных “новых левых” в обществе под знаком революции»13.Хотя правящая в Китае компартия пришла к власти на волнебунта бедных против богатых, официально заявленный властями курс на превращение «революционной партии» в «правящуюпартию» делает левый романтизм, как минимум, неуместным,а с учетом накопившихся в стране болезненных проблем — опасным. Революционный пафос присущ далеко не всем представителям «новых левых», однако все они заметно отличаются от«старых левых», привыкших выражать свои мысли с помощьюмарксистколенинских шаблонов и хранить верность политической системе, что побуждает «старых левых» смирять критикурыночного капитализма по соображениям лояльности к правящей партии. «Новые левые» излагают свои идеи на языке современных западных гуманитарных и общественных наук,при этом они не стесняются упрекать китайский истеблишментв односторонней приверженности идеологии рыночного либерализма.Сяо Гунцинь разделил китайских «новых левых» на три основные группы. Первую представляют постмодернисты, опирающиеся на идеи франкфуртской школы и литературной критикипостмодерна. Вторая опирается на экономическую науку левоготечения, в основе их построений лежат западная теория «зависимого развития» и экономические идеи «культурной революции». Третья группа — это антизападные националисты, вдохновленные «теорией постколониализма» и ориентализмом. Точка зрения представителей этой группы отличается от первыхдвух, но когда отношения Китая и Запада становятся напряженными, они пытаются усилить свои антизападные позиции с помощью левых идей, поэтому их тоже можно отнести к «новымлевым».Умеренные «новые левые» постмодернистского толка считают, что изза тенденции к глобализации мировой рыночной экономики всеобщие противоречия и проблемы капиталистического общества проявляются и в социальной и духовной жизнисовременного Китая. С позиции теории отчуждения и критики развитого капитализма они ищут путьсоздания нового общества, не копирующего западную модель.Их воодушевляют акции западных антиглобалистов, в которыхони видят «новое появление ценных традиций левого крыла» —солидарность слабых, интернационализм, выступление противавторитаризма, эксплуатации, отчуждения и коммерциализациичеловеческого мира.Одновременно они выступают за государственное вмешательство в экономику и критикуют политику laissezfaire, наносящуювред «слабым группам». Они считают, что так называемый либерализм в России и Восточной Европе на деле создает свободу небольшому числу людей ценой лишений большинства, и характеризуют российские экономические реформы как «грабительский капитализм». Представители этого течения стремятся с помощью вмешательства государства провести более справедливоераспределение, поэтому их можно назвать «новыми левыми социалдемократического типа».Радикальные «новые левые» являют собой китайский тип народничества (миньцуйчжуи), они играют более негативнуюи опасную роль. Они сильно преувеличивают негативные явления реальной жизни, связанные с рыночной экономикой и свободной конкуренцией, трактуют их как «проявления сущностикапитализма». Они эмоционально утверждают, что Китай уже«капитализировался» и китайские народные массы уже стали«рабами капиталистов». Среди них сильны «сознание низов»и уклон в направлении народничества. Так как основное течениелиберальной интеллигенции признает рациональность движения Китая в направлении рынка, они заключают, что интеллектуальная элита и власть имущие «становятся сообщникамив грязных делах». Радикалы восприняли народническое революционное мировоззрение «культурной революции», среди нихсильны антизападные настроения, у них развито чувство морального превосходства и нетерпимости. Этой группе присущимощные революционные настроения, стремление к мобилизации масс и насилию, как у якобинцев14.
Представители умеренного крыла «новых левых» предпочитают не противопоставлять себя либералам. Гань Ян, например,утверждает, что основное направление китайских «новых левых» следует называть «течением либеральных левых» (цзыюцзопай)15. По его мнению, главный идейный спор 1990х годовразворачивался не между традиционным марксизмом и либерализмом и не между традиционным социализмом и капитализмом, а между перенесенными на китайскую почву западным либерализмом и западным консерватизмом. Китайские «либеральные правые» привержены американской идеологии консерватизма (рейганомика, «шоковая терапия»), тогда как «новые левые» ориентируются на американский либерализм влице «нового курса» Рузвельта, предполагающего вмешательство государства в рыночные процессы.Попытка «новых левых» занять место левого крыла китайского либерализма натолкнулась на сопротивление «либеральныхправых», обвинивших «новых левых» в отрицании частной собственности и основанных на законе реальных свобод, демократии и «равенства шансов» в рыночной конкуренции.
Вместес тем попытки правых записать всех «новых левых» в сталинисты и «апологеты вакханалии культурной революции» так же неадекватны, как и попытки их оппонентов назвать всех китайских рыночников «агентами международного капитала» и «пособниками грабительского капитализма».
«Течение либеральных левых» возводит свои истоки к 1991 г.,когда Ван Шаогуан выдвинул идею «создания сильного демократического государства» и подчеркнул роль государства во времярыночного перехода в противовес «рыночному мифу» о государственном невмешательстве. Разработанный им в 1993 г. совместно с Ху Аньганом «Доклад о государственной мощи Китая»16 подчеркнул, что «форма власти» должна эволюционировать от недемократической к демократической, но в этом процессе «мощьгосударства» должна не ослабляться, а усиливаться. Особое внимание было уделено укреплению бюджетнофинансовых возможностей государства, которое должно быть в состоянии оплачивать необходимые общественные расходы, контролироватьбезработицу и сдерживать инфляцию. Представители «новыхлевых» видят в этих разработках явную тенденцию к признаниюамериканского либерализма рузвельтовского «нового курса».«Новые левые» не хотят, чтобы их исключали из числа либералов, однако и либерализм при этом должен вести к демократии, а не к свободе для сильных и богатых. Лагерь либеральныхлевых говорит о демократии и равенстве в интересах защитыслабых и создания конституционно управляемого государствана основе широких масс населения в противовес правым либералам, которые нацелены на защиту свободы для элиты. Частными проявлениями этой дилеммы стали споры о выборе меж 99 ду «приватизацией для власти и знати» (цюань гуй сыюхуа) и «демократической приватизацией», между английской революциейи французской революцией, т. е. свободой для аристократииили свободой для народа.Желая покончить с привычным разделением политикоидеологических течений, представитель «новых левых» Куан Синьнянь назвал ошибочным представление отом, что после потрясений 1989 г. в Китае уменьшилось влияние радикализма и укрепились позиции либерального консерватизма. «Радикализм рассматривается как наследие просветительства, которое в соответствии с идеальными проектами продвигало изменения общественного строя и образа жизни, тогда как консерватизм или либерализм рассматриваются как течения, подчеркивающие историческую преемственность и господствующую в жизни силу опыта, повседневных знаний, привычек, традиции. Однако если следоватьобщепринятому в 90е годы определению консерватизма, то консерватизм 90х можно назвать разновидностью «радикализма» —он точно так же лепит наше общество по американским догмам,так же отбрасывает нашу столетнюю традицию и опыт»17. Эти идеи развиты в новой публикации Ван Хуэя, вышедшейв 2003 г. на английском языке в США. Он утверждает, что после1989 г. Китай перешел к «процессу рыночного экстремизма»18 нафоне острого разрыва между реальным неравенством и декларированным властями конечным идеалом равенства. В этом контексте «китайский неолиберализм обрел господствующий статускак часть процесса, в котором государство использовало экономическую либерализацию для преодоления кризиса своей легитимности»19. По мнению Ван Хуэя, официальная пропаганда тиражирует как неолиберализм, так и традиционный социализм,но последний уже потерял осмысленность и более не в состоянии описывать реальные общественные и экономические отношения. Поэтому в современном Китае неолиберализм фактически играет доминирующую роль в формировании официальногодискурса.
Ван Хуэй так определил ключевое содержание неолиберализма, который начал формироваться вКНР еще в1989г.,—это «интенсификация реформ с призывами к большей передаче политической и экономической власти и к контрактной системе, содействие всеобъемлющему курсу на стихийную приватизациюпри предпосылке отсутствия демократических гарантий, а также законодательная легитимация поляризации классов и выгод, полученных в результате индивидуальных усилий»20. В условияхсохранения государственного контроля над значительной частью экономики китайский либерализм якобы «сопротивляется»государственной машине, однако на самом деле лишь помогаетмонополизации и препятствует демократизации как рынков,так и общества.В результате, по мнению критика, в Китае возник замкнутыйкруг: ужесточение режима власти при проведении экономической политики позволило игнорировать требования социальнойсправедливости, тогда как нарастание напряженности в обществе компенсировалось усилением властного контроля, прикрывающего неолиберальную политику, не способствующую стабилизации общества. «Идеология так называемого неолиберализма по существу была комбинацией из понятий рыночного экстремизма, неоконсерватизма и неоавторитаризма. Попытки радикализовать стабильную передачу экономической и политической власти, использовать полномочия, чтобы гарантироватьпроцесс маркетизации в неспокойные времена, и добиться полного ухода государства посреди волны глобализации — вот основные характеристики китайского неолиберализма»21.Ван Хуэй трактует спор «новых левых» и либералов как попытку части интеллигенции разоблачить «цинизм и принуждение» в процессе маркетизации китайской власти на фоне масштабной коррупции и социального расслоения. Поскольку китайские либералы сосредоточены на одной лишь идее легитимности свободного рынка, «новым левым» приходится, по егомнению, брать на себя миссию распространения идей эгалитаризма, государственного вмешательства и демократии, бороться с тенденциями к монополизации и ограничению рынков. Хотя у китайской критики неолиберализма нет единого дискурсивного пространства, за ней стоит поиск более честного, более демократичного и более гуманного пути реформ, учитывающегосвязь рынка и структур гражданского общества с существующими политическими механизмами. Китайские авторы отмечают, что «новые левые» в КНР основывают свою критику прежде всего на заимствованных за рубежом теориях неомарксистского толка — это все те же АнтониоГрамши и Дьердь Лукач, франкфуртская школа, а также теориязависимости Самира Амина и теория мировых экономическихотношений Иммануила Валлерстайна.
Работы Грамши и Лукача появились в Китае еще в конце 1970х, однако в то время интел лигенция использовала их в качестве одного из источников гуманистического проекта «нового просвещения». Хотя «новые левые» выступают против «западоцентризма» и «постколониализма», именно они и завершают «полную вестернизацию» китайской научной мысли, в которой как раз отсутствовал западныйнеомарксизм22.Критики «новых левых» отмечают, что в политике есть вещи,которые утверждают либералы и отрицают социалдемократы(«чистая рыночная экономика»), и которые отрицают либералыи утверждают социалдемократы («крайне сильные» профсоюзы). Но в современном Китае нет ни первого, ни второго, что открывает путь для альянса либерализма и социалдемократизмав интересах противопоставления гуманистической позицииФридриха фон Хайека и Маркса антигуманистической позицииГитлера и Сталина23. Заявка «новых левых» на занятие ниши «либеральных левых»указывает именно на попытку создания широкой идейнотеоретической платформы, свободной от догматической косноститрадиционного социализма и учитывающей общественное недовольство «олигархизмом» новой китайской элиты. Они пытаются сочетать социальноэгалитарную направленность с требованиями расширения народовластия в противовес монопольнойвласти капитала и культурного гегемонизма Запада, транслируемого в Китай через новую элиту. Вместе с тем направленность современных споров пока не дает оснований надеяться на быстроеформирование «гуманистического альянса» Хайека и Маркса.По нашему мнению, такой союз был возможен лишь в рамкахдвижения «нового просвещения» 1980х годов. Существующаяже поляризация интересов различных слоев китайского общества, стимулировавшая появление течения «новых левых», препятствует поиску общей платформы между «новыми левыми»и «либеральными правыми» («неолибералами»). С точки зрениябудущего развития китайских интеллектуальных споров представляется важным, что оба течения выражают свои мысли с помощью языка современного западного общестоведения, имеющего мало общего с архаичной терминологией официальнойидеологии, построенной на традиционной марксистсколенинскомаоистской базе.В опубликованной в КНР в 1998 г. известной публицистической книге «Схватка» по традиции 1980х годов китайские идейные течения делились в соответствии с тем, выступают последователи этих течений за «реформу и открытость» или противних. Критика антиреформаторского консерватизма коснуласьи только что возникшего течения «новых левых», которым было поставлено в вину восхваление «культурной революции»и старой системы. Авторы книги заключили: «Такое самозабвенное восхваление прежней эпохи, по мнению многих людей, содержало в себе явную тенденцию к принижению эпохи Дэн Сяопина, отрицанию реформ и открытости»24.По мере накопления отрицательных последствий реформ китайские оценки «новых левых» стали привлекать к себе всебольший интерес. Сяо Гунцинь отмечает, что эта критическаясила может сыграть балансирующую роль в условиях беспорядка и поляризации, порожденных рыночной экономикой. Позитивный смысл «новых левых» состоит в том, что они подчеркивают ценности социальной справедливости и стремятся найтирациональные аспекты в идейных ресурсах и политическом наследии традиционной социалистической системы. Однако этилюди молоды, им незнакомы испытания политической диктатуры, поэтому у них отсутствует бдительность в отношении геновдиктатуры, содержащихся в левых идеях. Напротив, они глубоко прочувствовали нарушение норм в процессе маркетизации,социальную поляризацию и коррупцию. «Их выводы — выступления против реформ, против открытости, против движенияКитая по пути глобализации, против стыковки (цзегуй) Китаяс миром... в действительности “новые левые” — это самая консервативная теория»25
.Сяо Гунцинь выделяет три главных заблуждения «новых левых». На первое место вышло «заблуждение ошибочно размещенной конкретности» (fallacy of misplaced concreteness), связанное со стремлением привлекать определенные западные теории (например, западный марксизм) и использовать их применительно к китайской реальности. «Новые левые» объясняютКитай с помощью постмодернизма, не думая о том, что постмодернизм возник в западных капиталистических странах наиных, более зрелых этапах развития. В ходе критики «новых левых» либералы ставят обоснованный вопрос: что же в реальности грозит Китаю — чрезмерный капитализм или отсутствие упорядоченной рыночной экономики, на месте которой стоит«псевдорыночная экономика», управляемая властью? Если западные «новые левые» внесли вклад в исправлении перекосовуже развитого капиталистического общества, то в Китае «новые левые» выступают против еще не сложившейся системы, что косвенно играет на руку сторонникам возрождения старых порядков. При этом китайские «новые левые» несправедливо предъявляют счет либералам, так как большинство либералов выступаетпротив несправедливости в обществе, порожденной обменомвласти на деньги. Вторая ошибка — это культурный романтизм, когда субъектпроецирует эстетически воспринятые желания на не понятыйкак следует внешний объект и путем опоэтизированного восприятия объекта выплескивает недовольство реальностью. Ценности «равенства в богатстве» и «справедливого распределения»они неосознанно проецируют на такие объекты, как «культурнаяреволюция» и социализм в духе Че Гевары. «Культурная революция», система народных коммун, конституция Аньшаньского металлургического комбината, массовая критика и диктатура массслужат источником вдохновения для «новых левых», которые сами не участвовали в «культурной революции». Утратив свой исторический смысл, эти события и социалистические идеи прошлых лет становятся эстетически воспринятыми объектами,позволяющими излить чувство недовольства несправедливостью современного общества. Опасность «новых левых» в том,что они думают воссоздать основы общественной справедливости с помощью романтизированных социалистических идеалов.На третьем месте стоит заблуждение перфекционизма, когдачеловека не может удовлетворить ничего, кроме самого красивого и совершенного. Несовершенство нормально для вещей эмпирического мира. Самая большая проблема «новых левых» в том,что выдвинутые ими проект и направление решения проблем несоответствуют реальности. История уже доказала, что «левый»радикализм ведет к поражению, китайцы не вернутся на этотпуть. «Новые левые» не смогут найти себе многочисленных союзников среди соотечественников, в том числе интеллигенции.Хотя они считают, что выступают от имени простого народа, тот«не отказывается от еды изза боязни подавиться» и не считает,что изза появления коррупции и безработицы надо отказатьсяот реформ и открытости и вернуться в эпоху уравниловки. Людинедовольны, что в процессе конкуренции отсутствуют законность и порядок, если же действовать, как предлагают «новые левые», и ради справедливости полностью отказаться от пути маркетизации, это приведет к противоположным результатам26.
104
__Критика неолиберализма и «неосновное течение»в экономической мысли КНР__
Заложенная «новыми левыми» тенденция критики экономического либерализма оформилась при новом китайском руководстве в официально поддержанную кампанию критики неолиберализма. Чтобы обеспечить политическую стабильность, объединить политические взгляды и сохранить идеологическийконтроль, новые лидеры провозгласили критику неолиберализма важнейшей идеологической задачей на ближайшие годы.В Академии общественных наук Китая была создана специальная исследовательская группа по проблемам неолиберализма. В ноябре 2003 г. руководитель группы Хэ Бинмэн изложилв беседе с корреспондентом газеты Академии общественных наук свой подход к изучению этой темы27. В поисках определениянеолиберализма он обратился к трудам известного американского автора Ноама Хомски28. Обращение китайских обществоведов к разработкам иностранного критика глобального капитализма указывает на общее негативное восприятие неолиберализма как опасного течения, закрепляющего на интеллектуальнотеоретическом уровне мировое доминирование крупного капитала. По сути речь идет об институционализации на уровнегосударственного обществоведения критических изысканий«новых левых», развернувшихся в конце 1990х годов.У Хомски неолиберализм рассматривается как новая теоретическая система, созданная на основе идей классического либерализма Адама Смита. Ей присуща подчеркнутая рыночная направленность, она связана с установлением нового глобальногопорядка и предложениями либерализовать торговлю, сделатьрыночными цены и провести приватизацию, ее законченнойформой является «вашингтонский консенсус». Хэ Бинмэн добавляет, что неолиберализм противостоит кейнсианству и выражает стремление «превратить монополистический капитализмв международный монополистический капитализм».В изложении китайского ученого экономическая суть неолиберализма сводится к «трем трансформациям» — это либерализация как предпосылка максимальной эффективности, приватизация как стимул экономического развития и маркетизация какгарант эффективного размещения ресурсов и невмешательствасо стороны государства. Политическая суть неолиберализма —это «три отрицания», явно противоречащие официально провозглашенным устоям китайской политикоэкономической системы: отрицание общественной собственности, отрицание социализма, отождествляемого неолибералами с ограничениемсвободы, движением к тоталитаризму и «путем к рабству», а также отрицание государственного вмешательства в хозяйственнуюдеятельность.Хэ Бинмэн подчеркивает, что в области стратегии и политикинеолиберализм всеми силами пропагандирует всемирную интеграцию, направляемую сверхдержавами. Китай готов признать,что глобализация экономики — это неизбежная тенденция развития человечества и естественный исторический процесс. Однако ему хотелось бы видеть некую «управляемую» и не полностьюлиберальную глобализацию, которая не исключала бы многообразия в политике и культуре и не вела бы к унификации экономики, политики и культуры всего мира. Китайский исследовательособо отмечает, что в 70—80е годы неолиберализм вступил в период глобального распространения, он начал превращаться изтеории и науки в политику, государственную идеологию и парадигму, «стал важной составной частью продвигаемой американским и английским монополистическим капиталом глобальнойединой теоретической системы». Эта идеология воплотиласьв 1990 г. в составленном американским правительством на основании опыта преобразований в Латинской Америке «вашингтонском консенсусе», предложенном впоследствии в качестве«волшебного рецепта» всем развивающимся странам.Вместе с тем реализация этого курса в развивающихся странах привела к увеличению имущественного расслоения, ростубедности и ослаблению экономического суверенитета. Это далооснования полагать, что «вашингтонский консенсус» — это «кирпич», которым стучат в дверь контролируемые США международные экономические организации, заставляя развивающиесястраны открывать свои рынки. Хэ Бинмэн признал, что некоторые меры «вашингтонского консенсуса» были рациональны —усиление финансовой дисциплины, сокращение бюджетного дефицита, снижение инфляции, стабилизация макроэкономической ситуации. Однако в целом «вашингтонский консенсус»слишком односторонне подчеркивает функции и роль рыночного механизма, пропагандирует приватизацию государственныхпредприятий, либерализацию торговли, что «соответствует потребностям продвижения международного монополистического капитала по всему миру». К тому же США с помощью рычагов экономической помощи и кредитов заставляли развивающиесястраны следовать «вашингтонскому консенсусу», политизировав этот экономический рецепт и превратив его в идеологию.Руководитель академической группы по изучению неолиберализма подчеркнул, что данное течение мысли представляет собой «теоретическую систему международного монополистического капитала». Понимание этого течения должно строиться натрех предпосылках: «международному монополистическому капиталу нужен неолиберализм», «распространение неолиберализма открывает глобальное пространство для монополистического капитала», «за экономической глобализацией можно увидеть влияние и даже направляющую силу неолиберализмаи международного монополистического капитала». Хэ Бинмэнзаключил, что Китай не должен отказываться от участия в экономической глобализации, но при этом «необходимо быть бдительными по отношению к стоящей за ней глобальной экспансии неолиберализма и монополистического капитала»29.На основании проделанной работы в 2004 г. Академия общественных наук Китая издала книгу «Анализ неолиберализма»,которая была представлена в качестве предупреждения со стороны научных кругов о необходимости сохранять бдительностьв отношении влияния неолиберализма на Китай30. По поводупубликации этой книги академия провела в июне 2004 г. в Пекине научную конференцию с участием ответственных работников Отдела пропаганды ЦК, Центральной партийной школы,Академии общественных наук и других организаций. Ученые заявили, что неолиберализм — это «теоретическое проявлениеидеологии глобализации международного монополистическогокапитала, его главная цель — расчленение национальных государств в интересах расширения пространства для монополистического капитала»31. Непонимание этого способно привестик ошибкам «в теории и в политическом курсе».Ученые признали, что развернувшаяся с 1990х годов глобальная экспансия международного монополистического капитализма сопровождалась усилением влияния неолиберализма. Былоотмечено, что «в последние несколько лет идейное течение неолиберализма начало распространяться и в Китае», при этом «ЦККПК уделяет особое внимание исследованию проблемы неолиберализма». Прозвучал вывод, что реформа иоткрытость вКитае—это «совершенствование социалистической системы и развитиесоциализма с китайской спецификой, а не движение по капиталистическому пути, описанному неолиберализмом». В ЛатинскойАмерике и России неолиберализм уже потерпел серьезное поражение, изза чего он встречает противодействие во многих развитых и развивающихся странах. Поэтому китайские «работникифилософии и общественных наук должны активно действовать,ответить контрударом на вызов теории неолиберализма в адресмарксизма, укрепить тем самым руководящие позиции марксизмав сфере идеологии, философии и общественных наук»32. Тема противостояния экспансии «неолиберализма» предположительно возникла после того, как в июле 2003 г. член новогосостава постоянного комитета Политбюро Ли Чанчунь, ответственный за идеологическую работу, посетил с официальным визитом Кубу. Фидель Кастро якобы рассказал ему об исходящем изСША течении «неолиберализма», которое будет сильно влиятьна развивающиеся и в особенности на социалистические страны. При этом Кастро предостерег, что проникновение неолиберализма может привести к утрате народной поддержки властейи потере контроля за политической ситуацией, поэтому бороться с этим течением нужно решительно и серьезно33.Вместе с тем новое китайское руководство обращает все большее внимание на неудачный опыт либеральных рыночных реформ в странах Латинской Америки, прежде всего в Аргентине.Китайские ученые попытались проанализировать связь экономических проблем региона с воздействием неолиберализмаи рецептов «вашингтонского консенсуса»34. Было отмечено, чтонеолиберализм начал распространяться в Латинской Америкес 1980х годов под влиянием целого ряда факторов: долговойи экономический кризис толкали лидеров ряда стран к поискувыхода из трудной ситуации, одновременно на эти страны оказывали давление США, Международный валютный фонд и Всемирный банк, ученые также быстро прониклись неолиберальной идеологией. Однако построенный на неолиберализме «вашингтонский консенсус» односторонне подчеркивает важностьрынка и пренебрегает необходимостью вмешательства государства в экономику и общественную жизнь, поэтому «развивающиеся страны должны обратить внимание на эти недостатки и повысить бдительность». Кроме того, «вашингтонский консенсус»настаивает на открытии рынков, при этом «не выдержавшиеконкуренции извне национальные предприятия закрываются,все более серьезной становится подчиненность национальнойэкономики иностранному капиталу»35
Опасения «латиноамериканизации» китайской экономикипри новом руководстве звучат уже и на официальном уровне.При этом современная критика неолиберализма отразила нетолько позицию властей, но и тенденции внутри китайскоймысли. Если вплоть до начала 1990х главным вызовом было преодоление идеологического господства левых сил традиционного толка, то в начале 2000х примечательным явлением сталовозникновение «неосновного течения» в китайской экономической мысли, попытавшегося бросить вызов «дискурсивной гегемонии» (хуаюй бацюань) неолибералов36.В основе этого противопоставления лежала попытка разделить экономическую мысль на «элитное» основное и «народное» неосновное течения, сосредоточенные на разных проблемах и отражающие разные интересы. Лу Чжоулай полагает, чтопоследователи основного направления выступают за постепенные реформы и стоят на стороне тех, кто выиграл от преобразований, — предпринимателей, правительственных чиновников,ученых. Поддерживая влиятельные группы, эти экономисты обретают «дискурсивную гегемонию», их работа становится основным направлением экономической науки. При этом экономисты «неосновного направления» заботятся о человечестве(жэньцзи гуаньхуай), направляют свой взгляд на рабочих и крестьян, которые не выиграли от реформ, и стоят на стороне «слабых групп». Поскольку их вытесняют влиятельные группы и экономисты основного направления, они могут занять лишь маргинальное или неосновное положение. Вместе с тем представители «неосновного течения» обращают меньше внимания на следование строгим научным стандартам, они больше критикуюти чаще выдвигают предложения37.Спор между «гуманистами» и экономистами был с предельной остротой отражен в лекции писателя Юй Цзе о современной китайской интеллигенции, прочитанной в июле 2003 г.в Гонконге. Он заявил: «Среди современных китайских экономистов, конечно, есть немало таких, кого я уважаю. Например,Хэ Цинлянь, Мао Юйши и другие». Этим заявлением Юй Цзедал понять, что его симпатии находятся на стороне «гуманистов», после чего выступил с резкой критикой представителейпрофессиональной экономической науки: «Большей части экономистов я не осмелюсь говорить комплименты. Эти так называемые экономисты включая так называемых “четырех молодых из Пекина”38под флагом “либерализма” делают то, что разрушает сущность “либерализма”. Каждый раз, когда на официальном уровне провозглашается новая экономическая политика, онине думают, соответствует ли эта политика интересам большинства людей, не думают о том, соответствует ли она в самом деле китайской реальности. Они думают только о том, как следовать воле руководителей, как разъяснить ее с помощью языка науки, какоблачить ее в красивую научную упаковку»39. Примечательно, чтокритика «неморальных» научных взглядов китайских экономистов переросла в критику их личного неморального поведения.По словам Юй Цзе, среди представителей экономической наукираспространилось «явление окружения Чжуннаньхая» (хуаньЧжуннаньхай сяньсян), когда цель научной и общественной деятельности «некоторых экономистов» откровенно направлена нато, чтобы приблизиться к центру власти и войти в него.Представитель «неосновного течения» Цзо Дапэй выделилследующие ошибки и недостатки основного направления в экономической науке. Прежде всего, сторонники господствующеготечения мысли наклеивают ярлык «противников реформ и открытости» всем, кто выступает с иными взглядами и поддерживает государственное вмешательство. При этом они не уделяютвнимания проблеме социальной справедливости, выступают заполное невмешательство со стороны государства, оправдываюткоррупцию, любой ценой проводят приватизацию и увеличивают масштабы внешней торговли. Тема отношения к зарубежному капиталу становится для критиков все более важной. Цзо Дапэй винит представителей основного направления в том, чтоони слепо поддерживают накопление иностранных инвестицийи предлагают поднимать китайские производства с помощьютранснациональных корпораций, умалчивая об интересах национальной промышленности и ведущей роли государства. Идейные истоки такой позиции кажутся оппонентам вполне ясными — основное направление выступает за глобализацию, оно считает свободную конкуренцию всемогущей.Цзо Дапэй указал на несколько кардинальных различий в позициях двух школ. Прежде всего, «неосновное течение» ориентировано на справедливость и равенство в экономической системе и политике, тогда как основное течение говорит преждевсего об эффективности. Предполагается, что некоторые экономисты основного направления под лозунгом «эффективности»хотят в конечном счете провести приватизацию государственных предприятий, под знаменем реформы предприятий они собираются передать права собственности на госпредприятияв руки небольшого числа частных лиц.Вовторых, «неосновное направление» подчеркивает, чтоиностранные предприятия (и особенно международный монополистический капитал) вступают в конфликт с долгосрочными интересами китайского народа. Оно требует методами государственной политики вести борьбу с действиями иностранных предприятий, наносящими ущерб долгосрочным интересам Китая. В частности, поощряются выступления против политики свободной торговли, защита национальной промышленности, возражения против политики, позволяющей иностранным предприятиям отнять инвестиционные возможностиу Китая.Втретьих, «неосновное течение» акцентирует структурныефакторы в экономике, считает главным источником роста технический прогресс и спорит с призывами не развивать в КНРубыточные отрасли, не имеющие конкурентных преимуществ.Спор идет и по целому ряду более мелких вопросов. К примеру,«неосновное направление» не соглашается с тем, что экономическая наука «неморальна», что на основе коррупции можно создать новую систему, что реформа должна пожертвовать однимпоколением людей. Сторонники «неосновного направления» несогласны, что сокращение сферы государственного управленияявляется благом, а у рыночной экономики есть один лишь путьприватизации, что надо обязательно опираться на иностранныесилы для продвижения реформ и простить всем китайским капиталистам «первородный грех» накопления40.Китайские критики отмечают, что новая тенденция либерализма в 1990е годы — это окончательный отказ от марксизмаи полное копирование западных теорий. При этом они пытаются разделить либерализм на «обычный» и «экономический».По мнению Ян Фаня, в 1980е годы столь четкого разделенияеще не было, тогда либералы были не экономистами, они личноне обогатились и поэтому выступали против коррупции. Однакоинтеллигенты социалдемократической направленности (ЦиньХуэй, Ван Сяодун) уже тогда черпали вдохновение у Хайека, «выступали за центральную роль американской культуры, полностью отрицали Мао Цзэдуна, поэтому в ключевой момент онинеизбежно объединились с экономическим либерализмом»41.Ян Фань настаивает, что «порочное» развитие экономического либерализма в 1990е годы привело эту идеологию в лагерь«международного неолиберализма». Получив всестороннююподдержку власти, капитала и международной общественности,она устремилась к установлению в Китае «дискурсивной гегемонии» западной экономической науки. Представители либерализма подчеркивали важность перехода на международные стандарты в методологии и научном аппарате экономических исследований, однако на самом деле этим они хотели «вытеснить многочисленных китайских представителей «реалистичного» (шицзяньпай) и «почвеннического» (цаогэньпай) направлений». Ониутверждали, что у экономистов «нет морали», прикрывая тем самым четкую классовую позицию и интересы экономистов.«В действительности чрезвычайно подчеркиваемые ими “идеипредставления” (линянь) — это и есть идеология, они получилиогромные личные выгоды»42.Ян Фань отмечает, что в 1980е годы китайские экономистылибералы еще не скатились до поддержки компрадорства и выступали за первоначальное накопление национального капитала. Однако в 2000е годы стало видно, что они выступают от лица компрадоров и хотят уничтожить понятие «национальногопроизводства»43. Неолиберализм, по словам Ян Фаня, уже занимает в китайских идейных кругах контролирующее положение —«диктатура соединилась с либерализмом, капитализация властиперешла на уровень финансового капитала». Новые группы власти уже сформировались, некоторые люди, «опираясь на властьи силу международного капитала, хотят поглотить богатства китайского народа, способствуют распаду Китая». Одновременнов стране звучат требования постепенно отказаться от компенсаций «слабым группам», неолиберализм уже не может прикрытьвсе это своими рассуждениями и переходит к открытому оправданию сильных групп власти и капитала, утверждая, что «реформа должна проводиться любой ценой», что «нужна свобода бездемократии» и т. д.Цзо Дапэй предостерегает, что в случае дальнейшего распространения в стране либеральной идеологии меньшинство,не учитывая интересов большинства и государства, получит возможность свободно расхищать богатство, а международный капитал — бесконтрольно извлекать в Китае прибыли. Отличие же«либерализма с китайской спецификой» от западных аналоговкроется в том, что он предусматривает проведение либеральныхрыночных реформ в развивающейся стране с отсталой экономикой и потому представляет особую опасность для общества44 В частности, по мнению представителей «неосновного направления», правые силы США и Англии с помощью разведкиспециально внедрили известного экономиста китайского происхождения Чжан Учана в Гонконге, чтобы тому под бокому КНР было легче «увести китайские реформы в ошибочномнаправлении»45. Ян Фань всерьез утверждает, что в 1980е годыРональд Коуз уговаривал Чжан Учана ехать в Гонконг преподавать с далеко идущими политическими целями: «...В Китае сейчас проводятся реформы и открытая политика, скоро возникнет идеологический вакуум, ты понимаешь покитайски, можешь повлиять на китайскую политику реформ и открытости»46. Тут экономическая мысль пересеклась с работой спецслужб — нобелевский лауреат Коуз «через гонконгское отделение британской разведки МИ6 порекомендовал Чжан Учанана должность ректора экономического института Гонконгского университета»47.В глазах пристрастных критиков все последующие действияи выступления Чжан Учана выдают его «секретную миссию»в отношении Китая — в 1987 г. ученый выступал за радикальнуюреформу цен, накануне XVI съезда КПК он всеми силами пропагандировал теорию неолиберализма. В лекциях Чжан Учан «сотни раз» подчеркивал свои отношения с Милтоном Фридменоми Рональдом Коузом, называл себя наиболее реальным кандидатом среди китайцев на Нобелевскую премию, создал в обществе«ажиотаж вокруг Чжан Учана». Предложения Чжан Учана побороть китайскую коррупцию путем приватизации государственной собственности были истолкованы как открытый призывк приватизации коррупции, развалу государственной экономики и функций правительства.Ян Фань полагает, что международный капитал специальноподдерживает интерес общества к либеральным экономистам,рассчитывая тем самым облегчить пропаганду идей «шоковойтерапии» в развивающихся странах. По его мнению, в глобальную «ось шоковой терапии» входят Джеффри Сакс из Гарвардского университета, Милтон Фридмен из Чикагского университета, МВФ, расположенные в Гонконге международные рейтинговые агентства, а также крайние либеральные экономисты,в число которых входит Чжан Учан. Чтобы «пресечь попыткирупоров международного капитала» направить китайские реформы на ошибочный путь, Ян Фань предложил соотечественникам не придавать слишком большого значения Нобелевской премии по экономике48— пусть лучше китайцы останутся безпремии, чем страна вступит на путь крайнего либерализма. Примечательно, что наиболее консервативный представитель левых взглядов Хэ Синь49также заявил, что Чжан Учана заслали в Китай американцы и англичане, желавшие реализоватьсобственные стратегические цели и ослабить позиции Китаяв конкурентной борьбе50. Сравнив Чжан Учана с иностранным«миссионером», проповедующим в Китае идеи либерализма, ХэСинь призвал критиковать его взгляды в интересах успешногопротивостояния Китая стратегическим планам США.Китайская критика неолиберализма во многом используетлексику и политическую логику кампаний идеологической борьбы времен Мао Цзэдуна. Вместе с тем «неосновное течение» среди экономистов, подобно «новым левым», поставило властив сложное положение. Критика неолиберализма в социалистической стране в условиях формального господства марксизмавроде бы без труда укладывается в общее идеологическое русло.Однако при этом «ученыебунтари» дерзко пытаются броситьвызов альянсу неолиберализма и государственной экономической политики, что может вызвать сомнения в приверженностимонопольно правящей компартии декларируемым ею идеологическим ценностям.Власти отдают себе отчет в том, что «неосновное направление» слишком слабо и маргинально, его превращение в мишеньдля государственной идеологической критики будет работатьлишь на увеличение его популярности. Но полностью игнорировать его тоже нельзя, так как это течение объективно отражаетрост общественного недовольства последствиями квазисоциалистических либеральных рыночных реформ («приватизациядля власти и знати», социальное расслоение, отступление китайской промышленности под давлением иностранных компаний,увольнения рабочих со старых предприятий и т. д.). Представители «неосновного течения» утверждают, что «неолиберальныйдискурс» уже стал частью экономической идеологии современного Китая, что заставляет их бороться за то, чтобы неолиберализм не превратился в «новую догму» и не был полностью воплощен на практике.Представитель «неосновного направления» Цзо Дапэй в полной мере учитывает чувствительность китайской элиты к урокам событий в бывшем СССР и странах Восточной Европы.По его мнению, «основное направление экономической наукизападного типа» полностью господствовало в переходной политике этих стран, при этом в руководящей экономической идеологии не нашлось противовеса в виде сильного «неосновногонаправления». Это привело к тому, что в процессе переходак рыночной экономике национальная мощь СССР и стран Восточной Европы была подорвана, а теперь «основное направление» постепенно ведет к сходным бедствиям и Китай. В этой ситуации, полагает Цзо Дапэй, необходимо такое «неосновное течение», которое было бы способно корректировать направление государственной экономической политики51.Цзо Дапэй называет себя одновременно представителем «неосновного течения» и «новым левым». При этом он жалуется:«Организаторы выступлений и редакторы газет не дают мнешанса высказать свою левую позицию. Когда они предлагаютмне тему для выступления или статьи, в них нет возможности изложить какието левые суждения. Я же не могу выйти на улицуи кричать: “Я левый”, меня сочтут сумасшедшим»52. Кажетсястранным, что критики неолиберализма сетуют на трудностис распространением своих взглядов в стране, формально сохраняющей приверженность идеологии марксизма. Однако эта ситуация объективно отражает нарастающий разрыв между официальной идеологией, опирающейся прежде всего на общиепризывы к развитию, и поисками китайской интеллигенции, успевшей пережить разочарование не только в традиционном«сталинском» социализме, но и в глобальном капитализме западного образца.При этом возникает подспудный националистический парадокс. Критики признают, что идеология неолиберализма служитвластным группам в Китае и одновременно является оружиемразвитых стран в конкуренции с Китаем, а также выражениемстремления западных держав к мировой гегемонии. Отсюда возможны два вывода: либо власти КНР ведут себя адекватно,но пытаются вести борьбу с экспансией Запада западным же оружием либерализма и глобализации, либо политика государствауже угодила в приготовленную иностранцами и местными либеральными интеллектуалами ловушку, выбраться из которой можно лишь при условии смены политикоэкономического курса.У истоков течения «новых левых» лежал сходный вопросо понимании сути «современности»: обязан ли Китай копировать западную модель глобализации или ему нужно искать свойпуть модернизации? Акцент официальной идеологии на строительстве «специфически китайского социализма» вроде быпредполагает свой путь. Однако выступления «новых левых»и «неосновного течения» по существу обвиняют власти в отказеот самобытного развития Китая и подчинении экономическомулиберализму западного образца. В этом контексте создание в государственной Академии общественных наук группы по изучению неолиберализма и ряд критических публикаций на уровнеофициальной науки можно расценить как встречный идеологический маневр. Таким образом власти попытались перехватитьинициативу критики неолиберализма в руки официального обществоведения и перевести острие полемики с идей китайскихэкономистов и политики реформ в КНР на бедствия ЛатинскойАмерики и стоящие за ними рецепты западных неолибералов,связанных с Белым домом, МВФ или Всемирным банком.Представители «неосновного направления» также не прочьпопытаться отыскать за чужими экономическими трудностяминаличие злого умысла. Обучавшийся в Японии и США экономист Ян Бинь полагает, что Вашингтон действительно планировал наступление в скрытой экономической войне, он создал финансовый кризис, нанес удары по Латинской Америке и бывшему СССР, желая добиться мировой гегемонии. Ученый оговаривается, что многие не хотят верить «теории происков» и считают, что в экономические исследования не следует примешиватьмеждународные политические факторы. Однако Ян Бинь полагает, что появляется все больше аргументов, доказывающих участие подконтрольных США международных экономических организаций в азиатском финансовом кризисе. На основании этихвыводов он призвал Китай «повышать бдительность», чтобы избежать повторения трагедий СССР и Индонезии53.Практические рекомендации представителей «неосновного течения» включают усиление ограничений вэкономическом сотрудничестве свнешним миром. Сторонник протекционизма Хань Дэцян подчеркивает, что не зовет «закрыть дверь» свободной торговли, но рекомендует пристроить к двери «порог», высота которого должна зависеть от степени конкурентоспособности китайских предприятий. Он полагает, что Китаю было незачем вступать в ВТО, поскольку «справедливые правила конкуренции», установленные этой организацией, наделе заставляют сражаться наодном ринге Тайсона и малыша из детсадовской группы54.Хань Дэцян спорит с повседневной пропагандой преимуществ свободной торговли, которую подхватывают даже предприниматели, страдающие от давления иностранных производителей. По его словам, в Китае с подачи экономистов получилахождение защищающая членство в ВТО «теория амурского сома» — иностранные производители захватывают рынок, но этостимул для обновления китайского производства, у китайскихпредприятий отсутствует конкурентоспособность потому, чтонет нарушающего спокойствие «амурского сома», следовательно, можно разрешить заплыть на рынок нескольким хищнымрыбам. Хань Дэцян предостерегает, что по правилам свободыинвестиций и торговли в Китай приплывут не сомы, а акулыи киты, тогда как китайские предприятия — это «желтые горбыли», «саблярыбы». Вывод критика неутешителен: у желтого горбыля — жизнеспособность желтого горбыля, он может стремиться эволюционировать в направлении акулы, но если придет настоящая акула, горбыль сего жизнеспособностью будет съеден55.Интеллектуальные предпочтения Хань Дэцяна характерныдля «новых левых». Вслед за Ван Хуэем он также опирается наработы французского историка Фернана Броделя и американского историка экономических систем Иммануила Валлерстайна. В наследии Броделя китайского критика неолиберализмапривлекает схема деления мировой экономики на три уровня.Первый уровень (материальной жизни) изменяется мало и невключается в рыночный обмен. Второй уровень (рыночной экономики) представлен мелкими торговцами и отраслями с большей степенью конкуренции. На третьем уровне действуют крупные коммерсанты и капиталисты, их деятельность монополизирована и скрыта, связи с властью тесные. На протяжении 500лет эти три уровня существовали на любом из исторических этапов, однако сфера, контролируемая рынком, становилась всеменьше, а контролируемая монополиями — все больше. Капитализм становился все более процветающим, поглощая рыночнуюэкономику. Хань Дэцян отмечает, что понимает 500летнюю историю «антирыночного капитализма» по Броделю несколькоиначе — в прозрачном и открытом рыночном обмене есть долянепрозрачного и неоткрытого, однако на этапе мелких торговцев она малозаметна. Сама рыночная экономика может породить монополию, капитализм в значении Броделя. Поэтому некапитализм выступает против рынка, а рыночная экономика порождает капитализм.Иммануил Валлерстайн заинтересовал китайское «неосновное течение» прежде всего своей теорией «мирсистемы», в которой различные страны занимают различные места — центральное, периферийное либо полуцентральноеполупериферийное. Хань Дэцян полагает, что нынешнее место Китая — это зонапериферииполуцентра или даже периферии. Центр управляетпериферией и даже эксплуатирует ее. Центр и периферия могутодинаково состоять из капиталистических государств, однакопериферии очень трудно стать центром. Многие мечтают, чтоКитай будет развивать капитализм и станет капиталистическимгосударством. Однако они не знают, что Китай скорее всего станет страной периферийного неразвитого капитализма, т. е. произойдет так называемая «латиноамериканизация». Все определяет сложившаяся структура «мирсистемы». Спомощью исторических материалов Валлерстайн показал: «проповедь» о том, чтовсе государства могут стать развитыми, является всего лишь теорией развитых государств, уговаривающих неразвитые государства принять эксплуататорский порядок. В этом, по мнениюХань Дэцяна, состоит главная заслуга Валлерстайна56.Появление «неосновного течения» в китайской экономической мысли стало реакцией на одностороннюю ориентацию официальной идеологии (и обслуживающей ее части интеллектуальной элиты) на приоритет эффективности над справедливостьюи на ускоренное вхождение страны в глобальный экономический порядок. Если в 80е годы критика интеллигенцией «сталинского» социализма строилась на идеализированном и прозападном проекте «нового просвещения», то с конца 90х в Китае нарастает критика внутренних недостатков рыночного механизма, способного привести страну не только к процветанию,но и к социальной поляризации, кризису и даже развалу.Примечательно, что лидеры «неосновного течения» отказываются от союза с неолибералами в том числе и потому, что те«не признают демократии», тогда как на нынешнем этапе китайских преобразований более нельзя отделять демократию от национализма (миньцзу) и народного благосостояния (миньшэн)57.Оставив надежду на то, что демократия придет в Китай вместес рынком, часть интеллигенции выступила против рыночногонеолиберализма, увидев в нем противника демократии. Слияние«неосновного течения» и близких к нему «новых левых» с националистическими и патриотическими устремлениями ведетк формированию альтернативной программы модернизацииКитая, построенной на идеях народного благосостояния, этатизма и экономического национализма.
Утопический и во многом декларативный характер этой альтернативы не лишает ее привлекательности в глазах «слабыхгрупп», что помогло этому направлению выживать и развиваться без поддержки со стороны истеблишмента. Представителиальтернативной общественной мысли полагают, что их час ещенастанет. «В условиях переходного Китая, когда усиливаетсядифференциация интересов, обостряются социальные проблемы, бурлят различные идейные течения, возникла ситуация,когда неосновное направление стало идти в одном потоке и перекликаться с двумя другими — национализмом в политикеи “новыми левыми” в культуре. В условиях все большего давления компрадорского капитала национальный капитал такжестал принимать идеи неосновного течения. Если в государствепроизойдет серьезный кризис, в Китае будет проведен полныйрасчет с неолиберализмом»58.Развитие официальной идеологии — от «тройногопредставительства» к «трем народным принципам»Очередное обновление официальной идеологии правящейкомпартии произошло на XVI съезде КПК в ноябре 2002 г. практически одновременно с началом процесса передачи власти новому руководству. Для закрепления политикоидеологическойпреемственности власти съезд пополнил идейные лозунги партии «важными идеями тройного представительства», впервые озвученными прежним партийногосударственным лидером ЦзянЦзэминем. Новая редакция партийного устава была дополненасоответствующим положением о том, что КПК «представляеттребования развития передовых производительных сил Китая,прогрессивное направление китайской передовой культуры, коренные интересы самых широких слоев китайского народа»59.В отчетном докладе на XVI съезде Цзян Цзэминь подчеркнул,что «тройное представительство» — это такие «руководящиеидеи, которых партия обязана придерживаться длительное время». Предельно общий и обтекаемый характер «тройного представительства» позволил партийному руководству провозгласить, что ключом в реализации этих идей выступает «продвижение вперед вместе со временем» (юй ши цзюй цзинь) в сочетании с традиционными лозунгами «раскрепощения сознания»и «поиска истины на основе фактов» в области развития руководящей идеологии. Было заявлено, что инновация (чуансинь) —это «душа прогресса нации, неисчерпаемая движущая сила подъема и развития страны, источник вечной жизнеспособности политической партии». Это, в свою очередь, требует от КПК«обобщать с марксистской теоретической смелостью новыйпрактический опыт, с учетом полезных достижений современной человеческой цивилизации непрерывно расширять новыйкругозор в теории, делать новые обобщения». При этом призывк новаторству был ограничен указанием на необходимость «придерживаться основных положений марксизма и в то же время создавать новые теоретические труды, развивать революционныетрадиции и в то же время накапливать свежий опыт»60.Введение в идеологию КПК «тройного представительства»помогло хотя бы отчасти снять противоречие между призывамиоткрыть двери в партию для представителей новой буржуазиии классическим марксизмом, все еще выступающим в роли одной из составных частей китайской официальной идеологии.По сути «тройное представительство» признало, что наиболеепередовые и эффективные «производительные силы» в КНР находятся в частных руках и потому правящая партия имеет правозаявить о себе как о выразителе интересов нового предпринимательского слоя. Не случайно на съезде была дана официальнаясанкция на прием в партию представителей новых социальныхслоев, возникших за годы рыночных реформ. Чтобы снять оставшиеся идеологические противоречия, Цзян Цзэминю пришлось заявить, что главным критерием при этом должны бытьидейность и поступки человека, а не размер его имущества.Однако новому китайскому руководству пришлось учесть и тообстоятельство, что курс 1990х годов на закрепление альянсаполитической элиты, основу которой составляют аппаратчикиКПК, с новой экономической элитой в лице предпринимательского слоя имел и отрицательные стороны. Повышенное внимание к требованиям эффективности и экономического роста сопровождалось ослаблением интереса властей к проблемам социальных низов, что способствовало отчуждению «слабых групп»от власти и создало питательную среду для развития протестныхидейнотеоретических течений среди интеллигенции.Потребность в коррекции официального идеологическогокурса отразилась в попытках Ху Цзиньтао расставить в нем новые акценты, подчеркивающие внимание властей к жизни простых людей. Речь Ху Цзиньтао 1 июля 2003 г. на семинаре по изучению «тройного представительства» содержала определенныеуказания на политические предпочтения и планы нового руководителя КПК. В начале выступления Ху Цзиньтао выделил целых три периода «деятельности по изучению и реализации“тройного представительства”», хотя история политическогосуществования этого лозунга, по его же словам, не превышалак тому времени трех с половиной лет61. Тем самым Ху Цзиньтаообозначил возможность начала нового периода в истолковании«идей тройного представительства» на основании самостоятельной интерпретации этого лозунга эпохи Цзян Цзэминя.Примером новой интерпретации можно считать заявлениеХу Цзиньтао о том, что сущностью «тройного представительства» является «установление партии для всех» (ли дан вэй гун)и «осуществление правления для народа» (чжи чжэн вэй минь)62.Эти формулировки уже присутствовали в программной идеологической речи Цзян Цзэминя от 1 июля 2001 г.: «Всем сердцем,всеми помыслами служить народу, устанавливать партию длявсех, осуществлять правление для народа — вот коренное отличие нашей партии от всех политических партий эксплуататорских классов»63. Однако в то время эти лозунги занимали менеезаметное место.В тексте речи Ху Цзиньтао были воспроизведены и стилизованные в духе традиционной социальнополитической культурыКитая рассуждения о том, что «тройное представительство» является для КПК «корнем установления партии» (ли дан чжибэнь), «основой правления» (чжи чжэн чжи цзи) и «источникомсилы» (лилян чжи юань). Хотя эти слова также присутствовалив речи Цзян Цзэминя в честь 80летия КПК64, их интерпретациявыразила политические предпочтения самого Ху Цзиньтао.«Эти “корень”, “основа” и “источник” в итоге сводятся к народной поддержке и одобрению. “Если ктото радуется тому, чемурадуется народ, народ также радуется его радости; если ктотозаботится о заботах народа, народ также заботится о его заботах”. Когда сердце народа отворачивается (минь синь сян бэй) —это основная причина, определяющая упадок политическойпартии, политического авторитета. Лишь следуя помыслам народа, помышляя об интересах народа и заполучив сердце народа, теоретическая линия марксистской политической партии,ее политический курс и вся ее работа смогут получить поддержку и одобрение народа, только так они смогут навсегда занятьбеспроигрышную позицию»65, — пояснил китайский лидер.
121 Особого внимания заслуживает использование Ху Цзиньтаоцитаты из Мэнцзы — древнекитайского мыслителя, разработавшего концепцию «человеколюбивого правления»: «Если (некто)радуется радостям народа, народ радуется его радостям. Если(некто) скорбит скорбям народа, народ скорбит его скорбям»66.В контексте современных китайских проблем эта древняя мудрость означала призыв к КПК добиваться народной поддержки,потеря которой ведет к закату политической власти. Примечательно, что не использованное в речи окончание цитаты из«Мэнцзы» гласит: «Если (некто) радуется с Поднебесной и скорбит с Поднебесной, не было такого, чтобы он не стал правителемваном». Образованная часть китайского общества могла истолковать это как моральное и традиционалистское обоснование укрепления власти Ху Цзиньтао, избравшего путь заботыо нуждах простых людей в условиях действовавшей в то время«двуцентричной модели» политической власти.В своей трактовке лозунга «тройного представительства» ХуЦзиньтао переставил на первое место призыв к выражению «коренных интересов широких народных масс», следовавшийу Цзян Цзэминя на третьем месте после упоминаний о производительных силах и культуре. Прозвучавший в речи Ху Цзиньтаопризыв к КПК «следовать помыслам народа, помышлять об интересах народа и заполучить сердце народа» стоит ближе к традиционным конфуцианским представлениям о гуманном правлении на основе человеколюбия и справедливости, чем к западным идеям представительной демократии, провозглашения которой ждут от Ху Цзиньтао зарубежные наблюдатели. Китайский диссидент Лю Сяобо оценил эти слова Ху Цзиньтао как развитие акцента на «линии породнения с народом (цинь минь)»,которую проводит новое руководство страны67.Положения из выступления 1 июля 2003 г. были воспроизведены вматериалах 3го пленума КПК 16го созыва (октябрь 2003г.),что указывает на их превращение в составную часть политикипартии. В коммюнике пленума было заявлено о необходимости«усиливать и совершенствовать партийный стиль, строить неподкупную политику, придерживаться установления партии длявсех и осуществления правления для народа, сохранять дух упорства и самоотверженности»68. Эта формулировка сводит вместеположения истолкованного в духе «породнения с народом»«тройного представительства» и дисциплинирующих установок«двух необходимостей», восходящих к романтической револю 122 ционной эпохе Мао Цзэдуна («Обязательно побуждать товарищей сохранять скромность и осторожность, не быть заносчивыми и не быть торопливыми; обязательно побуждать товарищейсохранять дух упорства и самоотверженности»).Стилистика политических лозунгов Ху Цзиньтао во многомсближается с традиционной конфуцианской идеологией отношения к народу как к «основе» (минь бэнь), требовавшей от правителя неустанной заботы о материальной стороне жизни подданных, дабы заполучить «сердце народа» и обеспечить в государстве стабильность и гармонию. Призыв Ху Цзиньтао «использовать власть для народа, соединить чувства с народом и помышлять об интересах народа» уже получил за пределами КНРпрозвание «новых трех народных принципов» (синь саньминьчжуи), что невольно соотносит нового китайского лидера с демократическим наследием Сунь Ятсена — автора изначальных«трех народных принципов». Наметившееся в конце 2003 г. активное насыщение партийных и государственных документовпризывом «брать человека в качестве основы» (и жэнь вэй бэнь)лишь усилило уподобление современной политической лексикитрадиционным конфуцианским формулировкам.Китайские обществоведы уже откликнулись на эту тенденцию призывом укрепить легитимность власти авторитарногогосударства путем обращения к политическим идеям раннегоконфуцианства, прежде всего к концепции «гуманного правления» (жэнь чжэн). По мнению Кан Сяогуана, два ключевых аспекта этой древней концепции — подчинение народа моральному авторитету правителя и идея бескорыстного служения правителямудреца людям — могут быть реконструированы в современную теорию «гуманного правления». Он подчеркнул, что реальная политическая полезность «утопий» коммунизма и либеральной демократии не больше, чем у «гуманного правления»,имеющего большое значение для интерпретации китайской современности69.Китайская идеология и пропаганда уделяют особое внимание морализации общества, что также совпадает с традиционными представлениями о роли власти и правителя. ПрофессорПекинского университета Дин Юаньчжу отметил, что отсутствие доверия к государственному управлению, к кредитованиюбанков и индивидуальному кредитованию, к эффективностипринятия решений правительством и прозрачности, опасенияв завышении данных предприятиями, сомнения в качествах от
123 дельных людей, — все это являет собой скрытый общественныйкризис. Он оказывает непосредственное влияние не только наэкономическое и социальное развитие страны, но и на проведение реформ. В условиях растущей маркетизации кризис доверия масс особенно опасен. «Некоторые специалисты считают,что безработица затрагивает народное благосостояние (миньшэн), а честность и доверие — дух (цзиншэнь) народа. Это дваключевых вопроса социального и экономического развития.Мы полагаем, что проблемы веры (синьсинь), честности и доверия — возможно, самые сложные вызовы долгосрочному развитию Китая. Если перед лицом внешних и внутренних вызовов,стоящих перед КПК, не будет доверия людей, их веры в будущее, то силы будут малы. “Доверие” (синьюн) — это моральноекачество, которого недостает нашему народу, таково общее мнение многих ученых»70.Вопросы этики присутствуют в программных заявлениях китайских руководителей, которые ставят перед собой задачу создать этическую систему, соответствующую социалистическойрыночной экономике. В 2000 г. Цзян Цзэминь выдвинул лозунг«управления государством с помощью морали» (и дэ чжи го),впоследствии он неоднократно выступал за «усиление социалистического идеологического и морального строительства». В сентябре 2001 г. ЦК КПК выпустил «Программу строительствагражданской этики», где был изложен курс партии в области этического строительства и сформулированы основные моральныенормы (цзибэнь даодэ гуйфань), которые необходимо пропагандировать в обществе. Статья 5 призывала «поддерживать соответствие между этическим строительством и рыночной экономикой», «правильно применять принцип материальной заинтересованности и выступать против ошибочной тенденции говорить о деньгах, не говоря о морали». Статья 16 программы затрагивала проблемы профессиональной этики71.Уже после прихода нового руководства в феврале 2004 г. китайские власти опубликовали «Некоторые мнения ЦК КПКи Госсовета относительно дальнейшего усиления и улучшенияидейнонравственного строительства среди несовершеннолетних»72. В документе подчеркивается, что несовершеннолетние(до 18 лет) — это «будущие строители родины, продолжатели дела социализма с китайской спецификой», от их «идейнонравственного состояния непосредственно зависит общее качество китайской нации, перспективы государства и судьбы нации». Влас 124 ти видят вызов в том, что дальнейшее расширение открытостисоздает не только «благоприятные условия для понимания мира, увеличения знаний, расширения кругозора» молодежи.«Борьба с враждебными международными силами за нашу сменустановится все более острой и сложной», эти враждебные силыиспользуют разные пути для усиления идейного и культурногопроникновения в ряды несовершеннолетних, поэтому влияниена несовершеннолетних разлагающего и упадочнического образа жизни нельзя недооценивать. В некоторых областях наблюдается утрата моральных норм, недостаток доверия, поддельнаяпродукция, распространяются обман и шантаж. В некоторыхрайонах поднимают голову феодальные суеверия, учения деструктивных сект, порнография, азартные игры, наркотики и другие уродливые общественные явления, которые становятся общественным злом. У некоторых несовершеннолетних наблюдаются искажение ценностных представлений, погоня за деньгами, гедонизм, крайний индивидуализм, много негативных явлений использования служебного положения в корыстных целях,коррупции. Все это оказывает негативное влияние на несовершеннолетних. Кроме того, «гнилая и отсталая культура и вредная информация» также передаются через Интернет, растлевают души несовершеннолетних. «Под влиянием негативного воздействия у небольшого числа несовершеннолетних возникаетдуховный вакуум, нарушение норм поведения, некоторые дажевстают на кривую дорогу нарушения закона и преступлений»73.В качестве контрмер по сдерживанию всех этих негативныхтенденций власти предложили усилить воспитание подростковна основании «направляющих идей» официальной идеологии,в еще большей степени усилить в учебных пособиях для начальной и средней школы темы патриотического воспитания, пропаганды революционных традиций, добродетелей китайскойнации и демократического законодательства. Планы развертывания «практической нравственной деятельности несовершеннолетних» включают празднование революционных дат, внимание к присягам, посещение революционных мест, пропагандусреди молодежи образов великих людей (китайских и зарубежных, современных и древних), примеров нравственного поведения. Одновременно среда обитания подростков должна бытьочищена от дурных моральных и идейных примесей. Властиподчеркивают необходимость борьбы с изданиями, пропагандирующими насилие, порнографию и феодальные предрассудки,
125 предлагают строго проверять содержание компьютерных игр,во избежание проникновения вредной культуры рекомендуютустановить стандарты импортной продукции для несовершеннолетних. Особое внимание уделено контролю за Интернетом:речь идет об установке антипорнографических и идеологических фильтров внутри сети, кроме того, в радиусе 200 м от средних и начальных школ не должно быть заведений с электронными играми и выходом в Интернет.По мнению Хэ Цинлянь, новая стратегия в официальной идеологии и контроль над общественной сферой в период правления Цзян Цзэминя были заметно строже, чем в эпоху Дэн Сяопина. Вместе с тем в отличие от использования чисто политического давления, как то было в эпоху Мао, тактика сочетания жестких и мягких мер легче приносит успех, к тому же она оставляетменьше следов и не вызывает активного недовольства международной общественности. Хэ Цинлянь отмечает, что современная китайская идеологическая стратегия, в центре которой лежит критика западной демократической политики, и контрольнад общественной сферой дополняют друг друга74.Китайская система пропаганды и образования настойчивопроводит мысль о том, что «западные антикитайские силы воглаве с США боятся мощного Китая», «хотят развалить Китай»,используют «лозунги прав человека» как средство давления.В результате, полагает Хэ Цинлянь, у молодежи возникаютстранные смешанные чувства: в науке и технике США — «учитель», в международных отношениях и общественном строе —«враг», при этом по уровню жизни молодые люди хотят догнатьАмерику и подражать ей. Эти настроения превращаются в распространенные националистические эмоции. Часть накопившегося в китайском обществе недовольства люди не могут выплеснуть на власти и рассматривают в качестве альтернативной «мишени» США, полагая, что Америка стала для Китая «источникомдесяти тысяч бедствий».Жесткий официальный контроль над изложением современной истории Китая порождает в головах молодых людей неменьший хаос. Хэ Цинлянь напоминает, что многие уже не знают о трагической гибели от голода в годы «большого скачка» десятков миллионов людей, о «борьбе против правых», о «великойкультурной революции», о событиях 1989 г. При таком воспитании немало молодых считают Мао Цзэдуна идеальным политическим вождем, высоко отзываются о социальной справедливос 126 ти, которую якобы принесла «культурная революция». Под влиянием пропаганды иммунитет к западным демократическимидеям наблюдается даже у тех молодых китайцев, которые вернулись домой после обучения за границей. У немалого числавернувшихся из США формируется психология «маргиналов»(бяньюань жэнь) — полученные в США образование и опыт онирассматривают как культурный капитал, позволяющий свысокасмотреть на соотечественников, но в то же время критика Америки становится для них политическим капиталом, позволяющим им утвердиться в Китае75.Оценивая нынешнее положение и перспективы китайскойинтеллигенции, Сяо Гунцинь отмечает, что в 1990х годах онаушла из политического центра общественной жизни в зону академической периферии, в значительной мере утратив влияниена общество. Идейная схватка между «новыми левыми» и либералами идет прежде всего в Интернете, а также в некоторых малотиражных журналах для интеллигенции и книгах. Обществомало информировано об этих дебатах, при этом ни либералы,ни «новые левые» не имеют постоянных каналов общения с простым народом. Сяо Гунцинь обозначил два возможных сценарияразвития китайских идейнотеоретических дискуссий.Первый вариант — это плюрализм идей, соответствующийплюрализму в обществе. Либералы, «новые левые» и неоконсерваторы в современном Китае имеют условия для долговременного существования, поскольку их ценности частично совпадают с ценностями, подчеркиваемыми основным течением в идеологии. Либералы утверждают, что надо углублять реформыи открытость, развивать рыночную экономику, участвоватьв процессе глобализации, проводить стыковку с внешним миром, — все это совпадает с основным течением. «Новые левые»уделяют внимание ценностям социализма и равенства, они стремятся к идеалу общественной собственности, и это также совпадает с главной интонацией китайской политики. Неоконсерваторы подчеркивают важность порядка и сильной власти в переходный период, критикуют вестернизацию, что также сближаетих с правящей элитой.С другой стороны, у каждого из этих направлений есть противоречия с ценностями основного течения. Например, либералыпризнают западные ценности, что провоцирует напряженностьв отношениях с современной авторитарной политической моделью. «Новые левые» признают уравниловку прежней дореЧасть перваяГлобальные и политические угрозы, риски и вызовы
127 форменной системы, что противоречит модели Дэн Сяопина.Неоконсерваторы используют язык авторитаризма, и это такжевступает в противоречие с языком китайской революционнойидеологии. Больше всего правительство подвергается давлениюи вызову со стороны либералов, которые стремятся к политической реформе и созданию правового государства, а также «новых левых», требующих политического равенства.Сяо Гунцинь полагает, что возникшая в 1990е годы идейнаядифференциация (фэньхуа) в сочетании с социальной дифференциацией может стать необходимой предпосылкой для эффективного функционирования китайской демократическойполитики в будущем. Неоконсерваторы и правое крыло либералов подчеркивают ценности порядка и стабильности, что объективно воплощает интересы политической элиты реалистического направления и крупных предприятий. Либералы, подчеркивая права частной собственности, свободную конкуренцию, права человека, законность, объективно соответствуют интересамнарождающегося среднего класса. Если «новые левые» откажутся от романтических настроений и преклонения перед революционным насилием, то их внимание к справедливости, равенству и интересам «слабых групп» объективно будет соответствовать интересам низших слоев народа.Главный потенциальный вызов китайский обществовед видитв обострении кризиса и противоречий в обществе, что можетподтолкнуть левые силы к союзу с маргиналами. В этом случаерадикальные «новые левые» объяснят социальные противоречия с помощью своей народнической идеологии и истолкуют китайские проблемы как последствия «капиталистической поляризации», и вновь, как в начале XX в., потребуют создать уравнительный социализм для решения противоречий. В такой ситуации проигравшим в ходе реформ и части недовольных в низах,«слабым группам» легче всего будет принять уравнительныевзгляды «новых левых». В этом процессе умеренные утратятсвое влияние, а народники с их «настроениями низов» могут заинтересовать низы своими взглядами. Они смогут, подобно ПолПоту, пропагандировать в Китае революцию против «зловредных богатых», стремиться к повторному созданию в стране«справедливого мира». Однако возможность реализации такоговарианта крайне мала, поскольку нынешняя ситуация иная, чемв начале XX в., в XXI в. воцарились секулярные (шисухуа) настроения, поэтому «новым левым» будет трудно завоевать интеллиГлава 3Идейнотеоретические вызовы
128 генцию и народные массы, да и у государственной власти естьдостаточно сил для предотвращения такого хода событий76.В заключение вновь отметим, что понимание идейнотеоретических вызовов развитию современного Китая более не может редуцироваться к противостоянию официального «коммунистического» дискурса и оппозиционной «демократической»программы. Идеологическое расслоение китайской интеллигенции, различные части которой склоняются к позициям различных социальных слоев, усложняет идейные конфликты.Главная полемика между либералами и «новыми левыми» происходит вне официального идеологического поля.Вместе с тем стало заметно, что стремление партийных идеологов обновлять официальную теорию в соответствии с запросами времени, оставляя в ней прежние положения изза опасений кризиса легитимности власти КПК, сделало ее настольковсеохватной, что в ней соседствуют элементы разных идейныхтечений — не только марксизма, но и либерализма и неоавторитаризма. Налицо попытка властей сделать идеологию монопольно правящей компартии общенародной, что отразилось в пополнении пропагандистского арсенала «важными идеями тройного представительства». Пока растущее многообразие китайского общества и его идейной палитры не может быть отраженов форме многопартийной системы, эти различия отражаютсялишь на уровне идейных течений, соперничающих в среде интеллигенции.Хотя официальный дискурс за 1990е годы впитал много элементов либерализма, после прихода к власти Ху Цзиньтаои Вэнь Цзябао обозначилось движение если не к прямому заимствованию положений «новых левых», то хотя бы к учету обозначенных ими проблем. Это подтверждает и развернутая приновом руководстве кампания критического изучения неолиберализма — главного противника течения «новых левых». Вместес тем необходимо отметить, что в современной китайской идейнотеоретической палитре доминируют левые и правые крайности, тогда как центристская идеология связана в первую очередьс официозом. Возможно, что формирование устойчивой идеологии центризма все же реализуется в Китае по мере уменьшения социальной дифференциации и расширения рядов «среднего класса».
129
Глава 3 Идейнотеоретические вызовы Примечания
1Хэ Цинлянь. Вэйцюань тунчжи ся дэ Чжунго сяньчжуан юй сяньцзин [Современная ситуация в Китае и ее перспективы при авторитарном правлении] //Дандай Чжунго яньцзю. — 2004. — Т. 11. — № 2. — С. 26—27.2Сяо Гунцинь. Чжунго гайгэ кайфан илай чжэнчжи чжундэ цзыюпай юй баошоупай — лян цзи чунту цзи ци лиши хоуго [Либералы и консерваторы в китайской политике со времени начала реформ и открытости — конфликт двух полюсов и его исторические последствия] // Дандай Чжунго яньцзю. — 2003. —№ 2 (81). — С. 74.3Хэ Цинлянь. Указ. соч. — С. 28.4 Сычао: Чжунго «синьцзопай» цзи ци инсян [Течение мысли: китайские «новые левые» и их влияние] / Ред. Гун Ян. — Пекин: Чжунго шэхуэй кэсюэ чубаньшэ, 2003. — С. 5.5Ван Хуэй. Дандай Чжунго де сысян чжуанкуан юй сяньдайсин вэньти [Современная китайская мысль и проблема современности] // Тянья. — 1997. —№ 5.6Там же. Цит. по: Сычао: Чжунго «синьцзопай» цзи ци инсян. — С. 36.7Сычао: Чжунго «синьцзопай» цзи ци инсян. — С. 106.8Там же. — С. 150.9Там же. — С. 214.10 Там же. — С. 174.11Там же. — С. 175.12Там же. — С. 416.13Там же. — С. 417.14Там же. — С. 406—414.15Там же. — С. 111.
16Ван Шаогуан, Ху Аньган. Чжунго гоцзя нэнли баогао [Доклад о государственной мощи Китая]. — Шэньян: Ляонин жэньминь чубаньшэ, 1993.
17Сычао: Чжунго «синьцзопай» цзи ци инсян. — С. 137—138.18Wang Hui. China's New Order: Society, Politics, and Economy in Transition / Ed.by Th. Huters. — Cambridge, Massachusetts; London, England: Harvard Univ.Press, 2003. — P. 43.19Ibid. — P. 44.20Ibid. — P. 59.21Ibid. — P. 81.22Сычао: Чжунго «синьцзопай» цзи ци инсян. — С. 297.23Там же. — С. 310.24Ма Личэн, Лин Чжицзюнь. Цзяофэн [Схватка]. — Пекин: Цзиньжи Чжунгочубаньшэ, 1998. — С. 378.25Сычао: Чжунго «синьцзопай» цзи ци инсян. — С. 418.26Там же. — С. 418—422.
130
27 Синь цзыючжуи цзи ци бэньчжи [Неолиберализм и его сущность] // N. Profit over people: Neoliberalism and Global Order. — New York:Seven Stories Press, 1999. Кит. пер: Ному Цяомусыцзи. Синь цзыючжуи юй цюаньцю чжисюй [Неолиберализм и глобальный порядок]. — Цзянсу жэньминьчубаньшэ, 2000. Заметим, что при переводе заголовка на китайский язык исчезли слова о «прибыли на людях», что соответствует китайским задачам полномасштабного развития рыночной экономики, защищенной от «вредоносного» влияния извне.29Доклад исследовательской группы Хэ Бинмэна см.: Синь цзыючжуи цзи цибэньчжи [Неолиберализм и его сущность] // Макэсычжуи яньцзю. — 2003. —№ 6. Сокращенный вариант: Синьхуа вэньчжай. — 2004. — № 5. — С. 47—51.30Синь цзыючжуи пинси [Анализ неолиберализма] / Ред. Хэ Бинмэн. — Пекин: Шэхуэй кэсюэ вэньсянь чубаньшэ, 2004. См. также: Гуанмин жибао. —2004. — 11 июня ( http://www.gmw.cn/03pindao/lilun/200406/11/content_42576.htm).31Гуанмин жибао. — 2004. — 11 июня( http://www.gmw.cn/03pindao/lilun/200406/11/content_42576.htm).32Там же.33Чжунго чжаньлюэ. — 2004. — Вып. 2. — 25 апр. — С. 19.34Цзян Шисюэ. Синь цзыючжуи, «Хуашэндунь гунши» юй Ла Мэй гоцзя дэ гайгэ[Неолиберализм, «вашингтонский консенсус» и реформы в странах Латинской Америки] // Дандай шицзе юй шэхуйчжуи. — 2003. — № 6. Цит. по сокращенному варианту публикации: Синьхуа вэньчжай. — 2004. — № 5. — С. 51—53.35Синьхуа вэньчжай. — 2004. — № 5. — С. 52.36Оформление «неосновного течения» в экономической мысли КНР его сторонники относят к сентябрю 1996 г., когда Ян Фань впервые собрал группуединомышленников, среди которых были Чжан Сянпин, Лю Лицюнь, Цзо Дапэй, Вэнь Тецзюнь. В настоящее время к активным деятелям этого течения относятся Ян Фань, Хань Дэцян, Ян Бинь, Лу Чжоулай, Гао Лян, иногда к нимпричисляют себя работающие за рубежом Ван Шаогуан, Цуй Чжиюань, ХэЦинлянь. Ян Фань выступил главным редактором серии из десяти книг «Библиотека выбора в новом веке», где затрагиваются темы противодействия кризису, социальные проблемы, идейные течения Востока и Запада, производственная стратегия, государственная безопасность, оборонная экономика, окружающая среда и др. Среди них коллективная работа «Уделить внимание народу, уделить внимание народному благосостоянию», книга Цзо Дапэя «Экономика беспорядка», где критикуется основное течение экономической науки,ее можно назвать базовой теорией «неосновного направления». К работампредставителей «неосновного течения» относится также книга Хань Дэцяна«Столкновение» (2001), выступающая против статичной теории сравнительных преимуществ и критикующая свободу торговли, в ее основе лежит теориянемецкой исторической школы. В книге «Критика “Экономикс” Самуэльсона»(2002) Хань Дэцян поставил под сомнение парадигму основного направлениязападной экономической науки. Чжао Ин в книге «Судьба большой страны»(2001) выступил за развитие в Китае «сверхотраслей». Ян Бинь в книгах «Угрожающая Китаю скрытая экономическая война» и «Мягкая война» (2001) утЧасть перваяГлобальные и политические угрозы, риски и вызовы верждал, что неолиберализм — это идеология, разлагающая китайский народи национальные интересы, и пытался разоблачить стратегические замыслыСША против Китая. Лу Чжоулай помимо публикаций в журналах «Ду шу», «Тянья», «Эршии шицзи», критиковавших неолиберализм и китайских экономистов основного направления, в заметках «Экономика бедных людей» (2002) изложил свои наблюдения за общественной жизнью с точки зрения низов и национального государства. Ван Сяодун, Фан Нин, Цяо Бянь в работе «Путь Китая в тени глобализации» попытались указать на негативные стороны глобализации. Чжан Сяньпин в работе «Прекрасный китайский человек» подчеркнул,что китайская культура равноценна западной, а не является отсталой по отношению к ней. См.: Юй Чжунго фэйчжулю цзинцзисюэцзя дуйхуа [Диалоги с китайскими экономистами неосновного течения] / Ред. Мао Цзэнъюй. — Пекин:Чжунго цзинцзи чубаньшэ, 2004. — С. 10, 215—216.37Юй Чжунго фэйчжулю цзинцзисюэцзя дуйхуа. — С. 217.38Чаще всего к «четырем молодым из Пекина» в китайских научных кругах относятся экономисты Фань Ган, Лю Вэй, Вэй Цзе и Чжун Пэнжун (иногда их называют «четырьмя маленькими драконами»). Встречается и другая классификация, по которой в четверку ученых входят Фань Ган, Лоу Цзивэй, Ли Цзяньгэи Го Шуцин.39Юй Цзе. Во кань Чжунго дандай чжиши фэньцзы [Мой взгляд на современную китайскую интеллигенцию] // Кайфан. — 2003. — № 8. — С. 19.40Юй Чжунго фэйчжулю цзинцзисюэцзя дуйхуа. — С. 41—43, 218—219.41Там же. — С. 8.42Там же. — С. 9.43Там же. — С. 13.44 Цзо Дапэй. Хуньлуань дэ цзинцзисюэ [Экономика беспорядка]. — Пекин:Шию гунъе чубаньшэ, 2002. — С. 2.45Подробнее см.: Борох О. Н. «Феномен Чжан Учана»: споры вокруг гонконгского экономиста в КНР // Проблемы Дальнего Востока. — 2004. — № 4. — С.85—103.46Юй Чжунго фэйчжулю цзинцзисюэцзя дуйхуа. — С. 20.47Там же. — С. 20.4811 вэй чжимин цзяошоу пипин Чжан Учан [11 известных профессоров критикуют Чжан Учана] / Ред. Чэн Эньфу, Хуан Юнчэн. — Пекин: Чжунго цзинцзичубаньшэ, 2003. — С. 141.49В соответствии с классификацией Ван Сыжуя Хэ Синь относится к числу «старых левых — сталинистов». См.: Сычао: Чжунго «синьцзопай» цзи ци инсян. — С. 191.5011 вэй чжимин цзяошоу пипин Чжан Учан. — С. 269.51Юй Чжунго фэйчжулю цзинцзисюэцзя дуйхуа. — С. 43.52Там же. — С. 32.53Там же. — С. 181—183.54Там же. — С. 32.55Там же. — С. 11 56Там же. — С. 155—157.57 Там же. — С. 5—6.58Там же. — С. 219—220.59Чжунго гунчаньдан чжанчэн [Устав КПК]. — Пекин: Жэньминь чубаньшэ,2002. — С. 1.60Цзян Цзэминь. Цюаньмянь цзяньшэ сяокан шэхуэй, кайчуан Чжунго тэсэ шэхуэйчжуи шие синь цзюймянь — цзай Чжунго гунчаньдан ди шилюцы цюаньго дайбяо дахуэй шан дэ баогао [Всесторонне строить общество малой зажиточности, создать новую обстановку для дела социализма с китайской спецификой — доклад на XVI съезде КПК]. — Пекин: Жэньминь чубаньшэ, 2002. С. 12—13.61Февраль 2000 г. — июнь 2001 г., июль 2001 г. — ноябрь 2002 г., с ноября 2002 г.по настоящее время. См.: Ху Цзиньтао. Цзай «саньгэ дайбяо» чжунъяо сысянлилунь яньтаохуэй шан дэ цзянхуа [Выступление на конференции по теорииважных идей «тройного представительства»]. — Пекин: Жэньминь чубаньшэ,2003. — С. 2.62Ху Цзиньтао. Указ. соч. — С. 16, см. также с. 18—20.63Цзян Цзэминь. Цзай цинчжу Чжунго гунчаньдан чэнли баши чжоуняньдахуэй шан дэ цзянхуа [Речь на собрании в честь 80летия основания КПК]. —Пекин: Жэньминь чубаньшэ, 2001. — С. 21—22.64 Там же. — С. 13.65Ху Цзиньтао. Указ. соч. — С. 17.66«Мэнцзы», гл. 1: Б.67 Дунсян. — 2003. — № 7 (215). — С. 52.68Жэньминь жибао. — 2003. — 15 окт. — С. 4.69Кан Сяогуан. Жэнь чжэн: цюаньвэйчжуи гоцзя дэ хэфасин лилунь [Гуманноеправление: теория легитимности авторитарного государства] // Чжаньлюэюй гуаньли. — 2004. — № 2. — С. 108—117.70 http://www.people.com.cn/GB/jingji/1037/2759408.html.71«Гунминь даодэ цзяньшэ шиши ганъяо» сюэси вэньда [Ответы и вопросы по«Программе строительства гражданской этики»]. — Пекин: Чжунго яньшичубаньшэ, 2001. — С. 3—16.72Чжунгун чжунъян гоуюань гуаньюй цзинь и бу цзяцян хэ гайцзиньвэйчэнняньжэнь сысян даодэ цзяньшэ дэ жогань ицзянь [Некоторые мненияЦК КПК и Госсовета относительно дальнейшего усиления и улучшенияидейнонравственного строительства среди несовершеннолетних]. Принято26 февраля 2004 г.// http://www.peopledaily.com.cn/GB/shizheng/1026/2403930.html.73Там же.74Хэ Цинлянь. Указ. соч. — С. 24.75 Там же. — С. 25.76 Сычао: Чжунго «синьцзопай» цзи ци инсян. — С. 422—425.
-------- Часть первая Глобальные и политические угрозы, риски и вызовы
