вероятно намеренно закладывались "пасхальные яйца" :с)
Вообщем то распространенная практика
есть под рукой байка про подделки хотя и не совсем к месту. --------------------------------------------- Оружейный Двор сент.-окт. 1998 МАГНУМЫ МОСКОВСКОГО РОЗЛИВА А.Н.
В те времена, когда милиция была еще равнодушна к дробовикам, в оружейных мастерских Москвы процветал своеобразный народный промысел. Среди знакомых мне оружейников к нему были причастны мастера Петрович, Серега и Юрочка. Первый, согнутый водкой немногословный мужичок за шестьдесят, ученик знаменитого Маслова, специализировался на липовых "Императорских тулках". Исходным материалом служили советские курковки "БМ" подешевле. Все клейма и надписи на ружьях заклепывались и сдирались напильником, березовую ложу выкидывали, стволы снаружи и внутри доводили до зеркального блеска. Затем Петрович, приняв стакан для вдохновения и твердости рук, брал граверный резец (штихель) и делал ту гравировку, которую душа желала, превращая голую колодку в произведение искусства. Гравер и знаток рисунка он был редкостный, потому не допускал ни смешения жанров, ни дешевых контурных изображений. Если гравировка была орнаментной, то рисунок у него получался мелкий, отчетливый - английский арабесками, немецкий "огурцами" или растительный, дубовые и кленовые листья "а-ля рюсс". Если изображался "сюжет", разные звери-птицы и сцены охоты, то неизменно глубоко прорезанные, объемные, в замкнутых медальонах, с орнаментом в промежутках. Шляпки винтов традиционно выделялись растительными "венками". В завершение колодку брали на дачу и там, в буржуйке, придавали ей синюю или серую мраморную калку на березовых или кожаных углях, мирясь с вонью сгоревших ремней. Конечно, на колодке отсутствовала отличительная черта "Императорской тулки" модели Б - изогнутые гребни под бойками. Однако наваривать и отделывать столь мелкую деталь считалось занятием чересчур хлопотным, рассчитывали все больше на малую грамотность покупателя.
Затем наступала очередь стволов. Сделать овальные тульские клейма на подушках для Петровича не составляло особого труда, хуже было с императорскими орлами поверх патронников. На Тульском Императорском заводе они ставились штампом с заданной кривизной на горячие ствольные трубки еще до спайки. Изобразить же штихелем два столь сложных и мелких рисунка, да еще рядом, да еще на полукруглых поверхностях, при этом абсолютно одинаково, крайне трудно и рискованно - один срыв резца, и стволы надо выкидывать. Оставалось опять же рассчитывать на покупателя - "лоха", вырезая на стволах что-нибудь эдакое позабористее: "Его Величества Государя Императора Петра Великого оружейные заводы в городе Туле Российской Империи". В заключение стволы воронились до синевы с добавлением краски индиго. Цевье Петрович оставлял советское, с защелкой - переделка на кнопочное требовала трудоемкой перепайки ствольного крюка. Орех для ложи выбирался свилеватый, с красивым рисунком древесины, отделывали ее вручную - без всяких лаков, растительными маслами, пчелиным воском и шеллачной политурой. Вся работа занимала от двух недель до месяца, в результате получалась очаровательная "липа", легко находившая покупателя. Примечательно, что ни Петрович, ни его коллеги никогда не покушались на подделку именных ружей, например мастеров Мацка, Алешкина или Маслова, хотя в этом случае проблем с орлами и цевьем просто не могло возникнуть. Видимо, некий нравственный барьер все же существовал, и они чувствовали, что одно дело - обезличенная "липа" якобы Тульского завода и несколько иное - подделка подписного авторского оружия. Серега, будучи вдвое моложе Петровича, творчески перенял и развил его опыт, даже кое-что прочел о гравировке. Любитель сложной техники, он специализировался на ремонте полуавтоматов. В те годы в Москве все чаще появлялись недорогие "Браунинги", реже "Ремингтоны" - преимущественно 12-го калибра для утиной охоты. Большие, совершенно гладкие поверхности колодок этих ружей давали Сереге простор для художественной фантазии. Грузный не по годам, он обставлялся бутылками пива и, мурлыча под нос что-нибудь неизменно веселое матерное, изображал штихелем на "Браунингах" такие объемные сюжеты в медальонах, такой мелкий французский орнамент "розочками", что цена ружья взлетала на порядок. Работал Серега запойно, мог сутками орудовать штихелем, поглощая прорву пива и негромко посылая всех отвлекающих подальше. В результате нескольких таких запоев, без всякой подделки, появлялся настоящий авторский экземпляр. Тот факт, что американцы вообще-то избегают гравировать магазинки, был известен очень немногим. Чтобы добить покупателя, ложа из дешевого американского гикори заменялась на шедевр из карельской березы - на Западе такое по карману разве что нефтяному магнату. Спортивный, подтянутый красавчик Юрочка пришел в мастерскую прямо из армии, где служил оружейным мастером в ВДВ. Азами техники он владел, отвертку в руках держать умел и, приглядевшись к упражнениям "старших товарищей", быстро внес в "промысел" свежую струю. Идея была столь проста, что удивительно, как ее не углядели ни Петрович, ни Серега. К тому времени в продаже появилось порядочно новых моделей отечественных ружей. Соответственно, в комиссионном магазине образовался завал старых тулок, ижевок и МЦ, многие из которых были копиями разных довоенных "немцев". Старью -- новую жизнь, предложил энергичный Юрочка, и по дешевке была скуплена целая машина ружейного хлама. В мастерской березовые приклады сняли, ободрали с железа ржавчину вместе со всеми клеймами. Вместо них на свежеполированных стволах появились немецкие клейма и фирменные надписи: "Joseph Sauer & Sohn, Suhl", "Merkel, Suhl", а также "Flusstahl, Krupp, Essen". Колодки украсили разнообразной гравировкой в немецком стиле, поставили ореховые ложи со щекой - овальной немецкой, квадратной баварской. В нижний гребень прикладов врезали медальоны с выдуманными вензелями, графскими коронами. Возник вопрос с антабками, да быстро решился - современные ижевские и довоенные немецкие почти что одинаковы. Особого подхода удостоились старые тяжелые МЦ 12-го калибра. В них до 76 мм удлиняли патронники, а вдобавок ко всем прочим украшениям и надписям гравировали слово "Magnum" - в те годы это было редкостью и признаком избранности. Правда, ни патронов, ни гильз длиной 3 дюйма в продаже все равно не было. Кстати, при первом заходе не шибко грамотный в латыни Серега ошибся и вырезал на стволах загадочное слово "Magma"... На приклады этих самых "магнумов" нанесли крупные рисунки, которые обожали делать немецкие мастера - металлическую всечку в дерево. Конечно, ни о какой серебряной нити не было и речи, обошлись смесью эпоксидной смолы и алюминиевой пудры. Смесь втирали в контуры рисунков, прорезанные в орехе. Вскоре в комиссионке начали систематически появляться штучные немецкие ружья в удивительно отличном состоянии. Покупали их быстро, никаких жалоб никогда не поступало. Временами слышались реплики: "Вот диво, немец, а ржавеет мало!". Само собой - даже старая отечественная сталь 50А ржавет гораздо меньше крупповской. Промысел этот прекратился с началом регистрации дробовиков в МВД - невозможно поставить на учет ружье, взявшееся ниоткуда. В дальнейшем мне не раз встречались эти подделки - неуловимые особенности почерка родной мастерской привлекали взгляд издали. Бывало, очень хотелось "просветить" надутого спесью хозяина, но каждый раз я осаживал себя - зачем? Отличное оружие, владелец горд и доволен, и узнавать пикантные подробности происхождения ружья ему совершенно незачем...
