>Изначально - да. Но потом догоняет Стокгольмский синдром, когда журналист начинает отождествлять себя с той стороной, к которой примкнул. И начинает демонизировать оппозицию, теряя свою журналистскую непредвзятость. Что и понятно, в общем. Он смотрит вокруг и видит разрушение и смерть приносимые противоположной стороной. Я читал пару книг такиx вот корреспондентов, которые чуть ли не в боевыx действияx принимали участие.
Вполне согласен, бывает и такое. Бывает, что и заложники начинают сочувствовать тем, кто их захватил. А в свое время Патриция Херст стала членом банды своих же похитителей и с оружием в руках участвовала вместе с ними в ограблении банка.
>Мне все равно. Как я сказал: Военный журнализм может быть опасной профессией.
Опять же полностью согласен. Надо еще учесть, что журналисты, находящиеся в районе военных действий вместе с их участниками, как правило, имеют гораздо худшую военную подготовку и намного меньший боевой опыт, чем эти участники, а часто просто не имеют ни того, ни другого. Поэтому и гибнут гораздо чаще, особенно, если лезут вперед, там где интереснее и опаснее.
