Все-таки Стрижак -- редкий подонок
Доброе время суток!
> http://vif2ne.ru/nvk/forum/2/archive/985/985567.htm
"Живая" ссылка на текст --
"Январским морозным утром 42-го года (сугробы, трупы, руины) три командира подводных лодок отправились по делам в штаб. Один из них был Грищенко, другой Кабо, а кто был третий, я забыл,— кажется, Осипов. Дела в штабе они закончили на удивление быстро. Спешить обратно не хотелось. И кто-то из них предложил: "Зайдем к Плаксе?"...
И три командира лодок пошли к дому на Песочной.
Я хорошо помню этот деревянный особняк. В нем в 50-е годы был детский сад, а на фасаде висела доска: здесь жил Выдающийся"
А вот что написано в мемуарах самого Грищенко ("Мой друзья подводники"): "Часто по вечерам мы бывали у Вишневского. Он со своей женой Софьей Касьяновной жил в гостинице "Астория". Там же жил и Фадеев".
Кстати, согласно статье Зонина-младшего об отце, в январе-феврале 1942 года Вишневский вообще находился в госпитале...
" Канал не был официально открыт, а по нему уже двинулась группа эсминцев, сторожевых кораблей и подводных лодок — ядро нового, Северного флота. Их проводке придавалось столь важное значение, что посетить корабли приехали вожди во главе со Сталиным.
На кораблях, как водится, был ужас, инструктажи, приборки. Из тяжелых плах сколотили сходню, по ней на корабль мог бы въехать грузовик. Вожди по обычной сходне не поднимаются.
На одной из фотографий, которые показывал мне Грищенко (он в том походе шел штурманом на подводной лодке), был запечатлен этот цирковой помост..."
Во-первых, Грищенко был не штурманом (БЧ-1), а командиром БЧ-3 (минно-торпедная часть). Разница существенная, но Стрижак в БЧ не разбирается, вот и пришлось привирать
Во-вторых -- так помост строили на лодку ("Декабриста") -- или все-таки на эсминец.
"...а на помосте — нелепая фигурка, шагов на пять впереди других фигур. Человечек на фотографии был маленький, горбатый, с короткими кривыми ногами, искалеченной подвернутой рукой, в длинном, почти до колен френче, в слишком больших для него сапогах и в несуразно большом картузе.
"А это что за клоун?" — спросил я. "Не узнали?" — засмеялся, довольный, Грищенко. Видимо, не я первый "ловился" на этой фотографии. "То ж Сталин!"
Долго я разглядывал картинку. Есть у любительских фотографий свойство вытаскивать нечто такое..."
Интересно, много ли любительских фотоаппаратов имелось у наших моряков в 1933 году и куда смотрело доблестное НКВД, сопровождавшее ИВС?
Идем дальше. О Маринеско и С-13:
"Уже маячил вблизи конвой "смерша" с автоматами наперевес. Дело ясное: изменник. Завербован. Минимум — разжалование в рядовые, десять лет с заменой на штрафбат. Командовал тогда бригадой подводных лодок КБФ капитан первого ранга Верховский. Он вызвал Маринеско и сказал: "Чтобы в семнадцать часов твоей лодки у причала не было. Уйдёшь в море, и возвращайся с хорошей победой. Это всё, что я могу для тебя сделать". Маринеско пошел на лодку. Собрал в отсеке экипаж. Снял фуражку, свесил повинную голову. "Так и так, ребята. Моя вина. Неволить вас идти в море не могу. Как вы решите, так и будет". Лодка только вернулась из боевого похода. Отбомблена вдоль и поперек. Живой заклепки нет. Вода течет струйками. Дизель едва дышит. Батареи — хлам. Команда измучена, даже напиться толком не успели".
Открываем справочник Морозова:
"11.11. прибыла на Ханко. 19.11 перешла в Хельсинки, где 24.11-14.12 прошла доковый ремонт. 22.12 перешла в Ханко". В новый поход лодка вышла 11 января.
О судьбе писателя А. Зонина:
"Случилось так, что Александр Зонин спас Грищенко жизнь еще раз, в 48-м году. Время было гадкое. Началась холодная война. Все гайки скрипели от закручивания. Всё, касающееся недавней войны, объяви ли не просто секретным, а — совершенно секретным. Грищенко мне рассказывал, что один офицер у них на кафедре носил диссертацию домой, чтобы поработать вечерами. Остановили на улице, пригласили сесть в машину. "Что у вас в портфеле?" — Двадцать пять лет.
Сам Грищенко писал в Академии диссертацию по тактике действий наших подводных лодок на Балтике. И в такое время Грищенко, по непостижимой ясности души, дал свою диссертацию Зонину, чтобы тот "поправил стиль". Поздно вечером Зонин позвонил Грищенко и велел немедленно взять такси и приехать; Сонный Грищенко стал отнекиваться: да ну, да зачем, да лучше завтра... "Не-мед-ленно бери такси и приезжай!" Грищенко приехал. Зонин ждал его внизу в полутемном подъезде. Сунул папку с рукописью диссертации, буркнул что-то вроде: "я тебя не знаю, ты меня не видел..." — и быстро пошел наверх. Было около полуночи. Грищенко уехал домой. А в два часа ночи к Зонину пришли".
Вообще-то Зонин был арестован 16 апреля 1949 года.
Подробности --
"Если бы при обыске у Зонина нашли совершенно секретную диссертацию Грищенко, обоих бы, наверное, расстреляли. А так — Зонин отделался "легко". Ему дали 25 лет за роман "Свет на борту". Как ни странно, я читал этот роман. В альманахе "Литературный Ленинград", я нашел его на чердаке хибары на берегу Финского залива, где мы в молодости шумно проводили время. Мне говорили, что тираж альманаха был уничтожен. Видимо, кто-то, рискуя, спас экземпляр. Это был интересный роман. Попытка, в условиях лютой цензуры, рассказать правду о сорок первом годе, о Таллинском переходе, о первой блокадной зиме"
Угу. Сначала роман трижды издали за полтора года (кроме журнала -- два книжных издания, одно уже 1949-го), а потом решили все-таки за этот роман посадить. Кстати, дали ему не 25 лет, а 10...
И вновь о Вишневском:
"Как известно, Вишневский на флоте не служил. В 18-м году он записался в отряд ЧК, где все ходили в матросской форме, и Вишневскому тоже выдали тельняшку, клёш, бушлат и бескозырку".
Врет. Без стыда.
"Затем он немного работал в кронштадтской газете. Боевой орден Красного Знамени он получил в 29-м году за пьесу "Первая Конная". Это был "ответ Чемберлену" — ответ на происки Бабеля с его книгой "Конармия". Ворошилов и Буденный были очень недовольны Бабелем, а вот пьеса Вишневского им понравилась. В ней было больше ста сцен и несколько сотен действующих лиц. Единственный в стране театр, подчиненный Ворошилову. Театр Красной Армии наотрез отказался ставить эту феерию. Ворошилов пообещал перепороть труппу шомполами и сослать в Соловки. Премьера состоялась, и была расценена как боевая победа. С тех пор эту пьесу не ставил никто и нигде".
А вот биографы Вишневского почему-то считают иначе:
"Слава пришла к Вишневскому после пьесы Первая Конная (1929). Предисловие к пьесе написал С.М.Буденный, отметив жизненность материала и достоверность.Режиссер А.Д.Дикий поставил ее в театре Ленинградского Народного дома, где в то время работала большая группа мейерхольдовцев: Э.П.Гарин, Н.Б.Люце, Л.О.Арнштам, а также молодые актеры Б.Бабочкин и М.Астангов, мечтавшие сыграть боевой, публицистичный, задорный спектакль. В результате драматург, режиссер и труппа нашли друг друга и удивительно сработались. Пьеса имела ошеломляющий успех. Маяковский не видел Первую Конную на сцене, но прочитав ее, сказал в беседе с Л.Ю.Брик: «Это – продолжение моей линии в драматургии».
Почти одновременно с премьерой спектакля на сцене театра Ленинградского Народного дома, пьеса Первая Конная была поставлена в Москве на сцене нового Центрального Театра Красной Армии, созданного на базе ансамбля песни и пляски при Доме Красной Армии режиссером П.И.Ильиным и композитором А.В.Александровым".
И в заключение:
"Чувственная "Оптимистическая трагедия" была напрочь испорчена цензурой, которая вымарала главнейшую сцену из последнего акта. Там Алексей в тюрьме перед расстрелом, на глазах у товарищей, любовно совокупляется на авансцене с голой Комиссаром. Без этой сцены вся пьеса уже не та..."
Вот что больше всего беспокоит и возбуждает писателя Стрижака! Вот что отнял у него "кровавый режым" (ТМ)
В общем -- мелкая гнусь, работавшая редактором-литобработчиком мемуаров, на этой почве познакомившаяся с несколькими действительно заслуживающими уважения людьми, а теперь бессовестно врущая от их имени.
С уважением
Владислав
