72 часа спустя после начала своего наступления американские морские пехотинцы собрались посреди пылающих нефтяных полей рядом с Кувейт-Сити. Они нанесли поражение его иракским защитникам, понеся меньшие потери, чем кто-либо надеялся. В начале операции командующий морскими пехотинцами генерал Уолт Бумер опасался, что погибнут тысячи его подчиненных. Погибло всего 28 человек, и теперь город был в его руках. Дорогу в Кувейт-Сити усеивали разбитые иракские танки. Генерал Уолт Бумер: Мы договорились, что в город войдут арабские силы, входящие в коалицию, и теперь сидели там, беспокойно гадая, что будем делать дальше, и все больше уставая от этого сидения… Поэтому мы взяли и вошли в город. Эйфория была такая, что я никогда этого не забуду. Они непрестанно говорили нам: Господи, благослови Америку! Господи, благослови вас! Мы любим вас! – Очень, очень эмоциональный момент для нас… После всего этого. Но на севере битва по уничтожению республиканской гвардии все еще бушевала. В начале операции Саддам Хуссейн ждал кровавого пата, который подорвет решимость коалиции. Не вышло. Теперь он боролся только за свое выживание. Союзники хотели уничтожить его отступающие армии – прежде всего элитные дивизии республиканской гвардии – и сломать военную мощь Ирака. Считалось, что его режим вряд ли устоит после такого унижения. Генерал Вафик аль-Самаррай, начальник военной разведки Ирака: Он сидел передо мной и был почти в слезах – не рыдал, но почти в слезах. Он сказал: “Мы не знаем, что господь обрушит на нас завтра”. Он был фактически в коллапсе. Он достиг глубин падения. Кувейт-Сити был свободен, но наиболее интенсивная часть борьбы только начиналась. Пока британцы окружали армию на юге, американские танки преследовали лучшие войска Ирака – республиканскую гвардию. Те, за исключением арьергарда, отступали. Американцы были полны решимости их уничтожить. Генерал Гэлвин Уоллер: У нас никогда не было желания говорить кому бы то ни было: Ваша миссия завершится, как только вы выбросите иракцев из Кувейта. Мы этого не говорили нашим силам. Вместо этого мы им сказали, что хотим сблизиться и уничтожить республиканскую гвардию. Иракский арьергард готовился к сражению. Пока американские танки продвигались вперед, десятки танков из дивизии “Медина” были вкопаны в землю вдоль низкого гребня. Линии обороны тянулись на 6 миль. То, что произошло дальше, известно как битва при Медина-ридж (гребне Медина).
Примечание: Рассказ сопровождала картинка уничтоженных иракских танков. Они действительно были вкопаны в землю и защищены обваловкой с трех сторон. Но обваловка закрывала не весь силуэт танка. Она заканчивалась примерно на нижней кромке башни.
Сержант Джон Скальони, 1-я бронетанковая дивизия: Я знал, что враг был там, выше, но все равно это вышло как-то неожиданно… Вдруг – бум! – мы оказались в самой гуще. Я огляделся и вдали, на дистанции примерно 3700 м, были Т-72 и БМП на гребне. Народ постепенно подобрался на исходную линию, и спустя примерно 3 секунды были выпущены первые снаряды. Продвинувшись в погоне примерно на 20-25 миль, мы были как кавалерия в атаке на иракские позиции, и, насколько я мог слышать, всякий раз после выстрела раздавался массивный взрыв. Иракские танки имели дистанцию поражения только в 1 милю – примерно в половину той, которой обладали американские танки. Сержант Скальони: Башню отрывало и отбрасывало на 40-50 футов. 11 тонн стали! Было просто невероятно видеть, как пушка и башня, вращаясь, летит в воздухе и приземляется в сотнях ярдах от машин. Мы взяли пленных на Медина-ридж, но очень мало. Очень мало! Лично я видел троих. А в пустыне вы можете видеть на мили вокруг. Большинство людей, которых я видел, были мертвы… Никогда раньше в своей жизни не видел такого разрушения и был шокирован тем, какое разрушение и за столь короткий срок могут совершить люди. В общей сложности, вдоль 6-мильного фронта были уничтожены 300 танков и бронемашин со своими экипажами. Был убит всего 1 американец. Теперь ничто больше не отделяло отступающую республиканскую гвардию от уничтожения. Об этом поражении Саддаму Хуссейну сообщили по радио. Генерал Вафик аль-Самаррай: Саддам думал, его падение неизбежно. Он спрашивал меня: “Как ты думаешь, союзники дойдут до Багдада?” Он был в совершенном отчаянии и испуге. После уничтожения иракского арьергарда Норман Шварцкопф повернул американские танки к морю. Тем временем, еще танки и аэромобильные силы спешно двинулись, чтобы замкнуть ловушку вокруг иракских сил. 60 вертолетов из 101 вдд “скакнули” вперед на 100 миль вглубь иракской пустыни. У них была довольно амбициозная задача: войска имели приказ спешно соорудить авиабазу, откуда вертолеты огневой поддержки Апач могли атаковать республиканскую гвардию, пока ее не настигнут американские танки. База вступила в строй спустя 2 часа после начала своего сооружения. Волны Апачей все прилетали и заправлялись перед отправкой на север на охоту за врагом. Одну из таких групп из 4-х вертолетов Апач возглавлял майор Дуглас Гэбрэм, 101 вдд: Мы взлетели в направлении на север и летели так быстро, как только могли – вероятно, со скоростью 120 узлов на высоте футах в 30 от земли. Местность внизу менялась. Мы начали лететь над болотами. Майор Гэбрэм нашел иракцев на дамбе через болота к северу от Кувейта. … Мы видели людей, спешенную пехоту. Я видел поднятые вверх АК-47 с белыми флагами, привязанными к кончику дул. Поначалу я не стрелял. Затем двое или трое крикнули по радио: Эй! Эти парни стреляют в нас! Они стреляют в нас с белыми флагами на дулах! Тут моя философия поменялась. Я решил не рисковать и, всякий раз, когда видел войска, начинал стрелять… Сотни солдат лежали в кустах вдоль краев насыпи. Пока Гэбрэм продолжал продвигаться вдоль насыпи, был сбит американский пилот. Он, спускаясь на парашюте, послал по радио призыв о помощи: “Я в моем парашюте! Я в моем парашюте! Они стреляют в мой парашют и меня! Они хотят меня убить!” Пилот приземлился незадетым. Поднялись спасательные вертолеты. 5 человек из экипажа в 8 не выживут при этой операции. Всю вторую половину дня волны ударных вертолетов атаковали иракские войска. В свалке битвы никто не мог с уверенностью сказать, сколько подразделений иракцев уходит незамеченными. Но американские силы были полны решимости отрезать их все и замкнуть в кольцо танков союзников. Иракский солдат Абу Фатима: Я провел всю дорогу на ногах, идя среди мертвецов. Мертвые солдаты были везде. Моральный дух армии рухнул. Сдалось 70000. Американцы больше уже не озабочивались их сторожить. Они просто отсылали пленных в тыл. Чтобы замкнуть ловушку вокруг иракских сил – в особенности, вокруг республиканской гвардии – борьба должна была продолжаться. Но в Вашингтоне высший генерал Америки беспокоился, что ужасающие телевизионные изображения бойни, в конечном счете, запятнают репутацию американских военных. Генерал Колин Пауэлл: Вы не занимаетесь убийствами просто так, если этого можно избежать. В какой-то момент вы решаете, что достигли своих целей и останавливаетесь. Генерал Шварцкопф: Мы владели Кувейт-Сити. Вопрос был в том, какой ущерб мы хотели нанести иракской армии на кувейтском театре. На поле битвы вертолеты Апач, созданные для уничтожения танковых колонн, охотились уже за отдельными солдатами. Чтобы защитить американских военных от обвинений в убийствах ради убийств, Колин Пауэлл был готов дать уйти выжившим иракским войскам. Пауэлл решил позвонить Шварцкопфу. Было 7.00 утра по вашингтонскому времени, 3.00 пополудни в пустыне. Генерал Шварцкопф: Пауэлл спросил меня, каковы мои планы. Мой ответ ему был – мы планируем продолжить операцию и наступать к востоку от города. Затем он спросил меня, как долго это займет – и мой ответ был: вероятно, это займет до конца следующего дня. Так что мы можем прекратить огонь завтра к вечеру с наступлением темноты и завершить выполнение плана. Сидя в Пентагоне, Пауэлл знал, что это все означает еще один день убийств. Президент должен был принять решение. Колин Пауэлл: После разговора со Шварцкопфом я отправился в Белый Дом. Я ввел президента в курс насчет ситуации на месте. Я указал, что борьба стихает, и имеют место неприятные сцены. И мы подходим к моменту, когда надо распорядиться об окончании всего этого, чтобы не было ненужных добавочных потерь среди сил коалиции и иракских юнцов. И я ожидаю, что в течение следующих 24 часов дам вам рекомендацию в отношении прекращения боевых действий. Тогда президент сказал, что, если это так, и мы находимся “в окне принятия решения”, то почему не сделать это прямо сейчас? Норман Шварцкопф: Пауэлл еще раз позвонил мне. Он сказал, что был в Белом Доме, они обсудили там окончание войны. Можете ли вы ввести прекращение огня, если оно будет провозглашено в полночь по вашингтонскому времени? (Что было бы утром по нашему времени). Я ответил ему, что переживу это. …Честно говоря, за моими словами стояло то, что, продолжи мы все это еще на один день, это означало бы дальнейшую смерть наших людей, а мы и так уже ожержали подавляющую победу с минимальнейшими потерями, и это было для меня достаточно хорошо. Пока Пауэлл и Шварцкопф вели этот разговор, президент Буш позвонил своим союзникам и информировал их, что пришло время закончить войну. Дик Чейни: В 5.57, за 3 минуты до 6.00 президент подтвердил свое решение. Джеймс Бейкер: И это было уже твердое решение. И я очень хорошо помню, что в тот момент не было никакого несогласия с ним со стороны президентских советников. Генерал Скаукрофт: Глубоко внутри я хотел точно знать, что мы сделали достаточно, но я не выражал несогласия. Не спорил, что мы должны продолжать [все это] еще один день. Прошло еще 24 часа после окончания войны, прежде чем аэрофотосъемки показали, что примерно половина танков республиканской гвардии выжило. Маргарет Тэтчер: Но я уже не было больше во всем этом. Думаю, что приводила бы другие аргументы и достаточно твердо… Могу только сказать с позиции своего опыта, что работу надо сделать как надо – прежде чем ее заканчивать. В “военной комнате” Шварцкопфа не было и мысли о прекращении огня. После 6 месяцев планирования следующий день должен был стать днем окончательной ловушки для иракцев. Генерал Гэлвин Уоллер: Генерал Шварцкопф вошел в военную комнату и сказал: “Мы собираемся провозгласить прекращение огня”. Я думал, это он разыгрывает, поэтому сказал: “Дерьмо!” Он ответил – Нет, я серьезно, у нас будет прекращение огня. Я сказал – Но мы не достигли цели! Почему мы должны останавливаться? И Шварцкопф ответил – Черт побери, Гэл! Президент Соединенных Штатов решил остановить эту войну! А я был чертовски рад держать победу в наших руках с минимальнейшими потерями и был готов согласиться на это, потому что это все равно дьявольски много больше, чем кто-либо имел в войне, насколько я могу помнить. На рассвете британская армия выступила из Кувейт-Сити в направлении дороги, ведущей из города в Ирак. Капитан Себастьян Виллис Флеминг, 1-я британская бронетанковая дивизия: Когда мы перевалили через вершину гребня, перед нами открылась дорога. Мы уже видели те тела раньше, но только через несколько часов, когда оказались посреди них впервые, ходя туда-сюда, убирая их и все такое, как до нас дошло, какая же тут была бойня. Ни одна из картин этой бойни не увидела свет до завершения войны. А там были сцены, которые предвидели люди в Белом Доме, когда взвешивали риск продолжения конфликта. Британские солдаты назвали дорогу точно так же, как ее раньше назвали пилоты – The Highway of Death (Дорога Смерти). Вполне вероятно, что десятки тысяч иракских солдат погибли в недели, предшествующие наземному наступлению. Еще с десяток тысяч их погиб за 4 дня наземного наступления. Президент Буш выступил с обращением: Кувейт освобожден. Армия Ирака потерпела поражение. Мы достигли наших военных целей. Я рад объявить, что сегодня в полночь стандартного восточного времени (EST), точно спустя 100 часов с начала наземной операции и 6 недель спустя начала операции Desert Storm, все американские войска и силы коалиции приостановят наступательные боевые действия. Три часа спустя борьба прекратилась. Иракская разведка записала обращение Буша и сообщила Саддаму. Генерал Вафик аль-Самаррай: Я затем бросился к президенту и сказал ему, что Буш согласился на прекращение огня. Его настроение изменилось – примерно так: он воображал себя великим-превеликим героем. Он начал твердить – мы победили! Мы победили! Дух его поднялся с нуля до ста. Каждый день войны делал режим Саддама все уязвимее для свержения. Теперь же унижение закончилось. Величайший страх – танки союзников в Багдаде – улетучился. Союзники остановили войну. Саддам теперь мог сконцентрироваться на своем выживании. Тарик Азиз: Они не были добры к нам. Им не нравилось то, что мы остаемся у власти, но было совершенно ясно, что они стремятся избежать потерь, потому что Джордж Буш ввязался во все это дело, обещая американскому народу, что оно не будет еще одним Вьетнамом. И он сдержал это обещание. Очень эффективно. Генерал Шварцкопф: Насчет похода на Багдад. Если вы помните вьетнамскую войну, мы не имели в ней никакого международного легального прикрытия своих действий. Как результат, мы сначала проиграли битву в мировом общественном мнении и, в конце концов, собственно битву. В войне в Заливе у нас было сильное международное легальное прикрытие в форме восьми резолюций ООН, каждое из которых говорило: Выбросите Ирак из Кувейта! И ни слова не говорило насчет похода собственно в Ирак, взятия Багдада, завоевания всей страны и повешения Саддама Хуссейна – это раз. Второе – пойди мы на Багдад, я не думаю, что с нами пошли бы французы; и совершенно уверен, что арабская коалиция точно бы не пошла [за нами]. Коалиция бы развалилась, и единственными, кто туда бы пошел, были Соединенное Королевство и США – и, между прочим, думаю, мы оказались бы там как слон в посудной лавке. При этом, являясь оккупирующей державой, оплачивали бы на 100% все расходы по управлению Ираком. Конфликт стоил коалиции 240 жизней, из них 24 – британских. Остановка войны позволила убежать трети сил Саддама. Но Ирак был сломлен как военная держава, и коалиция оккупировала большУю часть Южного Ирака. Союзники рассудили, что Саддам Хуссейн будет свергнут в результате дворцового переворота. Вместо этого вот-вот должна была начаться еще одна ужасная и еще более отчаянная война…
Осталось еще описание переговоров о перемирии, шиитского и курдского восстаний и роли Америки в нем.