Дмитрий Ниткин сообщил в новостях следующее:62726@kmf... > >По идее, идеальный общественный строй должен был бы использовать людей так, чтобы каждый находил себе работу согласно заложенным в него качествам. > А у Маркса была другая идея - что разделение труда должно быть вообще уничтожено. По-моему, бредовая идея. > В "Нем.идеологии" там первые ходы на многие направления, и про РТ. Однако главное фундирование "идея"получает в своде "Капитала", уже на новом уровне рассмотрения. Если очень коротко - из-за прогрессирующего РТ трудящийся человек все в большей степени с неумолимосью становится "частичным", "абстрактным" индивидом. А конкретностью обладает _только_ вынесенная за скобки общая совокупность. Аналогия как гайка,болт и ключ, не могущие существовать друг без друга. И если таким все более частичным . деятелем становится каждый вплетенный во все более разветвленную и дробящуюся ситсему РТ человек, то вместе их увязывается только стоящее вне их отчужденное от них целое,тотальность, только и обладающее конкретностью. ----------- . Абстрактное, с этой точки зрения, вовсе не есть уже синоним чисто мыслимого, обитающего только в сознании, под черепной крышкой человека в виде смысла или значения слова-знака. С полным правом этот термин применяется Марксом также и в качестве характеристики действительности вне сознания, например: абстрактный человеческий труд 30, или абстрактный - изолированный - человеческий индивид 31, или <?золото есть материальное бытие абстрактного богатства> 32 и т.д.
....
Здесь, например, не <?абстрактное> имеет значение стороны или свойства <?конкретного>, а как раз наоборот: чувственно-конкретное имеет значение лишь формы проявления абстрактно-всеобщего. В этом перевертывании, суть которого смог рассмотреть только Маркс, заключается вся трудность понимания формы стоимости:
<?Это перевертывание, посредством которого чувственно-конкретное имеет значение лишь формы проявления абстрактно-всеобщего, а не наоборот, не абстрактно-всеобщее - значение свойства конкретного, и характеризует выражение стоимости. Это и делает трудным его понимание. Если я скажу: римское право и немецкое право суть оба "право", то это понятно само собой. Если же я скажу, наоборот, что Право (Das Recht) - этот абстракт - осуществляется в римском праве и в немецком праве, в этих конкретных правах, то отношение делается мистическим:> 33.
И это - не просто мистифицирующая форма выражения фактов в речи, в языке и вовсе не спекулятивно-гегельянский оборот речи, а совершенно точное словесное выражение действительного <?перевертывания> связанных друг с другом моментов действительности. В этом выражается не что иное, как реальный факт всеобщей зависимости отдельных разрозненных звеньев общественного производства друг от друга, факт, совершенно не зависимый ни от сознания, ни от воли людей. Людям же этот факт неизбежно кажется мистической властью <?абстрактного> над <?конкретным>, т.е. всеобщего закона, управляющего движением отдельных (единичных) вещей и людей, над каждым единичным человеком и над каждой единичной вещью.
В этом <?мистическом> обороте речи, так напоминающем гегелевский способ выражения, отражена реальная диалектика <?вещи> и <?отношений>, внутри которых эта вещь существует. Но, что самое интересное, мистический характер этого выражения получается как раз в силу того, что <?абстрактное> и <?конкретное> употребляются в том смысле, какой им придает школьная логика.
В самом деле, если <?конкретным> называется определение вещи, а <?абстрактным> - определение отношения между вещами, рассматриваемого как особый, самостоятельный предмет мысли и определения, то такой факт, как деньги, сразу же начинает выглядеть крайне мистически. Ибо объективно, независимо от иллюзий, которые можно составить на их счет, деньги есть <?общественное отношение производства, но в форме естественной вещи с определенными свойствами:> 34 (курсив мой. - Э. И.). В силу этого буржуазные экономисты, как замечает Маркс, постоянно впадают в изумление, <?когда то, что они только что, как им казалось, определили как вещь, вдруг выступает пред ними в качестве общественного отношения, а затем то, что они едва успели зафиксировать как общественное отношение, вновь дразнит их в качестве вещи> 35.
Заметим, что эта <?мистика> вовсе не есть нечто специфическое для товарно-капиталистического производства. Диалектика отношения между отдельной <?вещью> (т.е. предметом <?конкретного понятия>) и тем <?отношением>, внутри которого эта вещь является именно данной вещью (т.е. предметом <?абстрактного понятия>), - это универсальное отношение. В этом проявляется тот объективно всеобщий факт, что в мире нет вообще изолированных, вне всеобщей связи существующих <?вещей>, а есть всегда вещи в системе отношений друг к другу. И эта система вещей, взаимодействующих друг с другом (то, что Маркс и называет конкретностью), всегда есть нечто определяющее, а стало быть, и логически первое по отношению к каждой отдельной чувственно-воспринимаемой вещи. Благодаря этой диалектике постоянно и возникает то оригинальное положение, когда <?отношение> принимают за <?вещь>, а <?вещь> - за <?отношение>.
Всегда в виде отдельной чувственно-воспринимаемой вещи перед созерцанием выступает некоторая система взаимодействующих вещей, некоторая закономерная система их отношений (т.е. <?конкретное>), но только в каком-то фрагментарном, частном ее проявлении, т.е. абстрактно. И вся трудность теоретического анализа заключается в том, чтобы ни <?отношение> между вещами не рассматривать абстрактно, как особый, самостоятельный предмет, ни, наоборот, <?вещь> - как особый, вне системы отношений к другим вещам существующий предмет, а понять каждую вещь как элемент, как момент некоторой конкретной системы взаимодействующих вещей, как конкретно-единичное проявление известной системы <?отношений>.
В виде словесного оборота, изображающего <?конкретное> как нечто подчиненное <?абстрактному> и даже как его продукт (а в этом и лежит корень всей гегелевской мистификации проблемы всеобщего, особенного и единичного), выражается на самом деле не что иное, как тот совершено реальный факт, что каждое единичное явление (вещь, событие и т.д.) всегда рождается, существует в своей определенности, а затем погибает в лоне того или иного конкретного целого, внутри той или иной закономерно развивающейся системы единичных вещей. <?Власть> или определяющее действие закона (а реальность всеобщего в природе и в обществе и есть закон) по отношению к каждой единичной вещи, определяющее значение целого по отношению к своим частям, как раз и воспринимается как власть <?абстрактного> над <?конкретным>. В итоге получается мистифицирующее выражение.
К. Маркс разоблачил эту мистификацию тем, что показал реальность <?конкретного> не в виде единичной, изолированной вещи, а в образе целой, развившейся и развивающейся системы взаимодействующих вещей, закономерно расчлененного целого, <?тотальности>. При таком понимании исчезает всякая мистификация.
....
Диалектика абстрактного и конкретного в понятии здесь совершенно точно выражает объективную диалектику развития одних фактических (исторически определенных) отношений между людьми - в другие фактические же отношения, опосредствованные вещами. .. Ильенков Понимание абстрактного и конкретного в диалектике и формальной логике -----------------
что до возможной альтернативы - она была и до и прокламировалась"после". Человеческой натуре противна сверхспециализация до уровня"гаек" и "ключей". В некапиталистических обществах этого и нет. В позднекапиталистических существуют поползновения предотвратить такие последствия через например"бригады комплексной сборки"(Вольво,завод в Кальмаре), где небольшая бригада совершает ряд разноробразных операций над автомобилем. В СССР так уж всем развитием работника получалось,что абстрактного работника в кап.смысле не было. Отсюда феномены вроде изумлявших нашего друга БИлла (он рассказывал и потом это сатло нарицательным случаем в форуме) советских работяг, в отличие от немецких коллег способных вникнуть в устройство бетономешалки и с ходу починить ее, т.е. осуществить ряд операций,недостпуных"частичному"немецкому коллеге. То же и вне основного производства, в быту и проч.
