| | От | Ольга |  |
| К | C.КАРА-МУРЗА | |
| Дата | 20.01.2003 03:05:50 |  |
| Рубрики | Россия-СССР; |  |
Гипотезой на гипотезу
Здравствуйте, Сергей Георгиевич.
Сначала небольшая преамбула.
Я давно замечаю, что самые интересные и важные темы развиваются (и в реале, и в виртуале), что называется, не по заказу, а как бы сами собой, спонтанно. Я имею в виду, что эта ветка была, если помните, инициирована Скептиком и в несколько ином ключе(его корневое сообщение посвящалось манипуляторам из среды творч. инт-ции), а постепенно переросла в разговор о Смехе, о его природе, сущности и связях с более общими социальными проблемами.
Все это оказалось чрезвычайно существенным для анализа сов. проекта в плане его сильных и слабых сторон.
Какова была роль смеха в условиях советского строя? каким он (смех) должен был быть в идеале? какой смех нам был жизненно необходим, какой - индифферентен, а какой - откровенно вреден?
Все эти вопросы, имхо, должны быть непременно нами отрефлексированы, если не "здесь и сейчас", то в ближайшей перспективе.
>Вся смеховая культура 60-х несла в себе антисоветский потенциал. Более того, и смеховая культура карнавала с ее дегенерацией-регенерацией переросла в смеховую культуру Возрождения, а потом Нового времени, выкинув регенерацию и обрушая Старый порядок.
Сразу скажу, что Ваша гипотеза об антисоветском потенциале всей смеховой культуры послевоенного времени представляется мне безосновательной. И по нескольким причинам.
Во-первых, по той причине, что само понятие "смеховая культура" является неправомерной генерализацией, что Вы вроде бы и сами признали. И мне, честно говоря, непонятно, почему Вы вернулись к своей первоначальной формулировке. Ведь это все равно что сказать: ВСЯ культура 60-х несла в себе злобный вражеский потенциал. При таком допущении встает закономерный вопрос: а откуда ему, этому потенциалу, было взяться-то? С чего вдруг болесть приключилась?
Тогда (это во-вторых) надо говорить о некоем латентном культурном процессе, частью которого был обвал в "анти" всей советской смеховой субкультуры. Ведь и в Европе Старый порядок был обрушен не столько переродившейся карнавальностью Средневековья, а процессом более высокого ранга - Возрождением и последовавшей затем Реформацией. Готовы ли мы признать наличие такого обвального процесса, характерного для общекультурного целого? Я не думаю.
Во-третьих, причина в самой природе семиозиса (смыслопорождения). Смысл любого культурного текста, в том числе и комического, образуется в зоне пересечения минимум двух интенций: авторской (исходной) и интенцией воспринимающего. И этот возникший в итоге смысл может временами существенно отличаться от того, который подразумевался автором. Примеры хрестоматийны: Чехов пишет почти все свои пьесы как комедии и жутко раздражается, когда Худ. театр (а с "легкой" руки Алексеева-Станиславского и последующие постановщики) прочитывает и ставит их как слезные драмы. Не того добивался писатель, не того! Так должны ли мы считать Чехова автором слезной драмы?
Навряд ли. Тут все дело в пресловутом дискурсе, т.е. в соотношении текст - жизнь. Получается, что это "художественники" навязали обществу свой дискурс чеховских пьес, чего совершенно лишен первоисточник. Здесь все решает установка воспринимающего, который прочитывает текст с помощью своего, а не авторского кода.
Я своим студентам обычно привожу пример из Чехова же. Слово "чепуха" зацикленный на латыни гимназист прочитывает как "реникса", подразумевая, что слово написано латинскими, а не кириллическими буквами. Это и значит - использовать иной код. Означает ли это, что в упомянутом слове присутствует "потенциал" какого-то другого слова? ИМХО, это вопрос схоластический.
Если кто-то "прочитывает" КВНовские реплики 60-х как антисоветские, то это еще не значит, что таковой потенциал содержится в исходном тексте.
Особенно великий соблазн увидеть негативистскую установку комического в тамошнем "далеке" возникает теперь, в постсоветскую эпоху, в ретроспективе. Спроецированные на современную жизнь, старые тексты рождают новые дискурсы, и нам следует научиться отделять их современную семантизацию от тогдашней. При этом надо брать массовый, а не индивидуальный эффект. Вам, конечно, виднее, как человеку сознательного возраста в ту пору. Но мне все же кажется, что в восприятии комедийных фильмов 60-х гг. нигилистического дискурса не было ни тогда, ни в 70-е, ни даже в начале 80-х, иначе таковая традиция наверняка была бы передана по межгенерационным каналам. Этот дискурс был навязан обществу уже в период "поздней" перестройки, когда из культовых советских художников стали лепить "героев-антисоветчиков", подобно тому как действовали, только с обратным знаком, по отношению к Ленину и другим большевикам, остававшимся дотоле вне зоны критики (отрицания).
Мое утверждение: антисоветский дискурс комоса в 60-70 гг. не мог носить и не носил массового характера, а был явлением маргинальным, характерным лишь для незначительной части элитарной субкультуры.
А вот следующая Ваша мысль мне кажется важной "точкой бифуркации", которую можно развить либо в конструктивном направлении, либо в деструктивном.
>В советском строе не было систем, которые могли бы интегрировать смех в его конструктивном значении, и как только от фильмов Гайдая переходили к Рязанову, нарастала концентрация яда (как и в КВН, и в авторской песне).
Из этого утверждения может следовать деструктивный вывод либо об изначальной ущербности советского строя, либо о приобретенной "с возрастом", поскольку предполагается, что это была система, страдающая синдромом иммунодефицита, а выработать средства защиты социальный организм "не успел", ибо умер раньше того.
Попробую, однако, выстроить какой-никакой конструктив. Но начну издалека.
Мне недавно попалась на глаза (и очень кстати!) лингвистическая статья о концепте смеха в русских пословицах, и это заставило меня вспомнить о некоторых теоретических наработках в области национальной специфики русского смеха. Сожалею, что не могу дать веб-ссылок, а только на письменные источники, которых, опять же под рукой у меня нет, но они достаточно известны в гуманитарных кругах. Было бы хорошо, если бы опытные сетевики поискали эти источники в дебрях и-нета:
Лихачев Д.С., Панченко А.М., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. - Л., 1984
Пропп В.Я. Проблемы смеха и комизма. - М., 1976
Пропп В.Я. Ритуальный смех в фольклоре (по поводу сказки о Несмеяне) // Фольклор и действительность. - М., 1976
Аверинцев С.С. Бахтин и русское отношение к смеху // От мифа к литературе. Сб. в честь 75-летия Е.М. Мелетинского. - М., 1993
Так вот, общая идея, которую высказывают авторы, следующая: согласно канонам христианства божество всегда серьезно, тогда как бес, дьявол, силы зла часто представляются смеющимися. Пропп пишет: "В христианстве смеется именно смерть, смеется дьявол, хохочут русалки; христианское божество никогда не смеется" ("Ритуальный смех в ф-ре"). Аверинцев также отмечает, что в русском языке подлежащее святой отказывается сочетаться со сказуемым "пошутил", поскольку в народном обиходе глагол этот систематически обозначает деятельность бесов. Не зря черта именуют "шутом" или, с оттенком интимности, "шутиком". В западных языках фраза "святой пошутил" семантически вполне допустима.
Наконец в русских пословицах и поговорках чаще, чем в других языках, понятие смеха связывается с представлением о его греховности. Автор статьи приводит множество весьма показательных паремий: "Что грешно, то и смешно", "Где грех, там и смех", "В чем живет смех, в том и грех", "И смех наводит на грех", "Мал смех, да велик грех" и т.д. Подчеркивается, что хотя отождествлять оба эти понятия нельзя, все-таки примеров одобряемого смеха - единицы, что только подтверждает общую тенденцию. Довольно большой массив паремий связан с темой наказания за смех: "Смех без слез не проходит", "Смех до плача доводит", "Кто в субботу смеется, тот в воскресенье плакать будет", "Шутка в добро не введет" и др.
Автор приходит к заключению, что концепт "смех" посредством разнообразных ассоциаций входит в концептуальное поле Страх - Тоска - Грех - Искупление, Страх - Страдание - Страсть, связывается с концептами Смерть, Горе, Плач, Стыд, Дурак. Смысловые связи между этими концептами могут быть самыми различными, от отождествления до противопоставления, однако при этом важно, что сфера смешного несовместима с Богом, Делом, Правдой, Умом.
И вот тут я подхожу к такой мысли. Гипотетически можно утверждать, что по мере канонизации и сакрализации известных личностей, идей, институтов советского строя (а этот процесс, видимо, постоянно протекал в виде общей для русской и советской культуры тенденции) идеологи тем самым все более расширяли сферу сакрального, т.е. сферу, выведенную за пределы зоны смеха, недоступную для категории комического. Это и значит, что официальная культура серьезнела все больше, хотя трагического в реальной жизни становилось все меньше.
Поэтому, имхо, дело не в том, что выросли поколения, не получившие опыта социальной трагедии, а в том, что зона сакральности препятствовала "интеграции конструктивного смеха", вашими словами, или, что то же самое, выводила из-под удара сатиры те аспекты советского жизнеустройства, которые наделялись статусом священства. Смех профанирует, рутинизирует явление, делает его и земным, и приземленным, но доступным человеку - происходит рас-сакрализация, секуляризация. У нас же шел, возможно, обратный процесс.
Когда в перестройку стали вначале потихоньку, а потом все смелее подвергать эти аспекты осмеянию - у части населения возник культурный шок, ибо это означало десакрализацию священных объектов. Этот шок помешал быстро изыскать средства противоядия. Люди просто задыхались от гнева и хватались за сердце, когда видели карикатуры на Сталина или Ленина. Сегодня мы стали закаленнее и зубастее, научились отвечать сарказмом на сарказм, хотя и не отреклись от прежних идеалов, не отвергли их.
Так в чем же дело? Очевидно, в том, чтобы правильно установить границы сакрального и время от времени проверять их на прочность. Тогда и сам черт не брат.
>Выработка этих систем не могла быть быстрой - должны были вырасти поколения, сформировавшиеся не на матрице трагедии, лежащей в основании СЦ. Но эти нежные поколения уже увели за собой Жванецкие. "Просоветские" юмористические фильмы про Гражданскую войну ("Бумбараш", "Неуловимые мстители") уже были разрушительны - они подрывали легитимацию сов. строя трагедией. У моих родных, выросших в зоне Гр. войны, и помыслить нельзя было ее "юморизировать".
Увы, как ни грустно, но трагедии порой "забываются" ранее, чем вырастает следующее поколение. "Человечество расстается с прошлым смеясь".
О трагедии 1812 г. можно рассказать тоном романа Льва Толстого, а можно - тоном комедии Ф. Гладкова. Подрывает ли второе наши патриотические чувства? А Маяковский? Еще недополыхала гражданская война, а он уже со смехом пишет про "тихоокеанские галифища" - яркий красноармейский атрибут, - в которые успело вырядиться мещанство ("О дряни"). Ему простительно?
> Смеховая культура 60-х это сплошной разговор в стиле хохмы, это 16-я страница ЛГ. Это само по себе было разрушительно, без всякой направленности, она выросла на хохме, как на питательной бульоне.
Плохо не это явление само по себе, а то, что альтернатива ему в офиц. массовой культуре все более сужалась, о чем я уже говорила.
>Культурных ресурсов для интеграции смеха не было - да и сейчас не видно.
И с этим не соглашусь. В этих словах присутствует какая-то не свойственная Вам обреченность. Кроме того, что Вы понимаете под "культурными ресурсами"?
С уважением