| | От | Игорь Куртуков |  |
| К | All |  |
| Дата | 28.10.2003 08:45:32 |  |
| Рубрики | 1941; |  |
Заседание Политбюро 21.6.1941
Как бы ответ на это: http://www.vif2ne.ru/nvk/forum/2/co/644503.htm
С описанием заседания Г.Солсбери я (увы) не знаком.
Однако же, позволю себе некоторую спекуляцию на тему этого заседания, основанную на нескольких документах, мемуарах и журнале посещений кабинета Сталина.
Итак:
Утром этого дня, Димитров звонит Молотову с очередным предупреждением по поводу германской угрозы. Просит переговорить по этому поводу со Сталиным. Молотов отвечает: Положение неясно. Идет большая игра. Не все зависит от нас. Я переговорю с И.В.
Одно из отражений этой большой игры дает один из документов (правда сомнительной аутентичности) датированных 21-м июнем. Это пресловутая записка Берия Сталину. Вот эта:
"Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня "дезой" о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это "нападение" начнётся завтра... То же радировал и генерал-майор В. И. Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, ссылаясь на свою берлинскую агентуру... Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твёрдо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941 г. Гитлер на нас не нападёт"
В свете этой записки интересен тот факт, что на заседании ПБ 21-го июня практически от начала и до конца (19:05-23:00) присутствует один из сотрудников столь ругаемого Берия советского посольства в Берлине, только что прибывший оттуда морской атташе М.А.Воронцов.
Н.Г.Кузнецов, тоже зарегистрированный в журнале посещений (19:05-20:15), в своих мемуарах утверждает, что не был на этом заседании. Но зато рассказывает о совей беседе с Воронцовым, который якобы посетил его в Наркомате в районе 8 часов вречера. Полагаю что основное содержание сообщения Воронцова он в своем мемуаре передал верно:
"В тот вечер Михаил Александрович минут пятьдесят рассказывал мне о том, что делается в Германии. Повторил: нападения надо ждать с часу на час.
— Так что же все это означает? — спросил я его в упор.
— Это война! — ответил он без колебаний"
Вероятно именно это и было рассказано Воронцовым собравшимся, а собралась довольно теплая компания:
условно "Политбюро":
Сталин, Молотов, Берия, Маленков
и приглашенные специалисты:
Вознесенский (1-й зам председателя СНК и начальник Госплана), Кузнецов (наркомфлот), Тимошенко (нарком обороны), Сафонов (начальник мобилизационно-планового отдела Комитета Обороны при СНК).
Думаю, учитывая состав участников (говорящий сам за себя) и тему доклада Воронцова, не будет большой натяжкой предположить, что обсуждался вопрос возможного германского нападения и подогтовки к войне.
В 20:15 приглашенные специалисты разошлись, а "политбюро" вместе с Воронцовым остались.
Я полагаю, что в итоге именно этой части заседании (а была еще и вторая часть) Маленковым был записан документ, приведенный на сс.413-414 второго тома "Малиновки". Документ представляет собой проект постановления Политбюро, и вероятно предназначался для включения в повестку дня ближайшего регулярного заседания Политбюро под заголовком "Вопрос НКО"; но в связи с событиями 22.6.41 до этого не дошло.
Похоже, что положение не оценивалось еще как критическое.
Как водится все должны были решать кадры, и поэтому большая часть документа посвящена новым назначениям. Так, А.И.Запорожец сдает Главное управление политпропаганды Мехлису, перемещаясь на должность члена военного совета Южного фронта; замнаркома обороны Жуков должен ехать по месту прежней службы, "общеруководить" Южным и Юго-Западным фронтами; другой замнаркома Мерецков, бывший победитель финнов, направляется "общеруководить" одним Северным фронтом, Маленков и Кузнецов (секретарь Лениградского горкома) получали должности членов военных советов.
Утверждаются некоторые изменения в схеме стратегического развертывания, а именно создаются не предусмотренные ранее схемой Южный фронт и Группа армий РГК.
Вобщем, никаких особенно пожарных мер не принято. Несколько необычно повышенное внимание Северному фронту (на него назначен "общеруководитель" и утвержден член военного совета), об этом пару слов в постскриптуме.
Итак, в 20:15 "приглашенные специалисты" разошлись. Но через 35 минут начинается вторая сессия. В кабинет Сталина возвращается из наркомата обороны Тимошенко, вместе с Жуковым и Буденным, чуть позже подходит и Мехлис.
Буденный и Мехлис вероятно явились получать новое назначение. Возможно и Жуков тоже. Но в своих мемуарах он утвержает, что, будучи встревожен донесением начшатба КОВО Пуркаева о немецком перебежчике, прибыл дабы добится решения на приведение войск в боевую готовность, и даже имел с собой проект директивы на этот счет. Хотя история с фельдфебелем-перебежчиком, достаточно сомнительна, несомнено, что именно на этом "втором зеседании" была принята известная директива №1, оценка ситуации в которой заметно теревожнее чем в итоговом документе "первого заседания". То есть Жуков вероятно принес нечто такое (на худой конец просто собственную убежденность), что побудило Сталина изменить оценку.
Маленков и военные покинули кабинет Сталина в 22:20. По сути на этом заседание завершилось. Молотов, Воронцов, Берия и Сталин вышли из кабинета через сорок минут, в 23:00.
PS
Возможны и варианты. Так, пока не исключено, что отмеченный в журнале посещений Кузнецов на самом деле был не наркомом ВМФ, а первым секретарем Ленгоркома. В этом случае получает объяснение повышенное внимание к северному фронту в цидулке Маленкова. с другой стороны состав участников заседания станвится менее логичным.