ОтБорисКОтветить на сообщение
КИ.ПыхаловОтветить по почте
Дата04.12.2008 09:23:05Найти в дереве
РубрикиСпецслужбы; 1917-1939;Версия для печати

Кое-что о предшественниках Пыхалова


В.А. Невежин

СОВЕТСКАЯ ПРОПАГАНДА В ПЕРИОД "ЗИМНЕЙ ВОЙНЫ"

К настоящему времени с достаточной степенью полноты изучены различные аспекты возникновения, хода и исхода "зимней войны", прежде всего – дипломатические и военно-политические. В меньшей степени освещена проблема пропагандистского обеспечения этой войны, в частности – со стороны СССР. В то же время в литературе можно встретить утверждение, что, будучи примитивной, нечеткой, построенной на нереальных предположениях и дезинформации, советская пропаганда не выполнила своих задач в период вооруженного столкновения с Финляндией 1939-1940 гг. [1]
Подобные оценки, хотя и отвечают в какой-то степени реалиям "зимней войны", однако представляются чересчур категоричными и не могут способствовать объективному изучению названной темы. В связи с этим в данном случае делается попытка осветить следующие вопросы: какую роль играла советская пропаганда накануне вооруженного столкновения с Финляндией; какова была ее эволюция на разных этапах "зимней войны".
Вторая половина 30-х – начала 40-х годов – важная веха в развитии существовавшей при Сталине системы в целом и ее пропагандистского механизма в частности. В этот период руководство страной ставило перед собой важные внешнеполитические задачи, при решении которых пропаганда использовалась как своеобразный "приводной ремень" между властной элитой и обществом.
Структура пропагандистских органов была сложной и разветвленной. Этот организм являлся весьма громоздким, но строго централизованным и контролировался лично И.В. Сталиным. В рассматриваемый период важная роль в организации пропагандистской деятельности и осуществлении контроля над ней принадлежала Управлению пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) во главе с А.А. Ждановым и Политическому управлению Рабоче-Крестьянской Красной Армии (ПУРККА), которым руководил Л.3. Мехлис. ПУРККА функционировало на правах отдела ЦК ВКП(б).
Особенность пропагандистских кампаний, организовывавшихся на начальном этапе Второй мировой войны руководством страны, заключалась в том, что они являлись своеобразной прелюдией к последующим активным наступательным действиям, которые сопровождались использованием крупных контингентов Красной Армии. В качестве примера можно привести в первую очередь так называемый "освободительный поход" Красной Армии на польскую территорию в сентябре 1939 г. Как и накануне этого "освободительного похода", в преддверии вооруженного столкновения с Финляндией советское руководство активно использовало пропагандистские структуры для идеологического обоснования своих внешнеполитических целей.
Данная тенденция стала давать знать о себе с начала ноября 1939 г., т.е. почти за месяц до начала "зимней войны". 3 ноября, когда в Москве еще продолжались советско-финляндские переговоры по территориальному вопросу, в газете "Правда" появилась статья, выдержанная в откровенно враждебном Финляндии духе [2]. Несомненно, указанная статья отражала настроения государственного руководства. Известно, что в тот же день глава советского правительства, народный комиссар иностранных дел СССР, ближайший соратник И.В. Сталина В.М. Молотов уже посчитал нужным заявить представителям финской делегации, что нет возможности продолжать переговоры и что наступает "очередь военных сказать свое слово" [3].
Таким образом, 3 ноября появившуюся в "Правде" статью антифинляндской направленности можно рассматривать как отправную точку в пропагандистской кампании по подготовке к открытому вооруженному столкновению с Финляндией.
Не случайно после ее публикации среди личного состава войск ЛВО стало распространяться убеждение, что Красная Армия сможет отодвинуть "границу от Ленинграда не только на десятки, но и на сотни километров" [4].
Гражданское население пограничных с Финляндией районов, очевидно, под влиянием разворачивавшейся пропагандистской кампании, высказывало возмущение, почему "Советский Союз до сих пор нянчится с Финляндским правительством", и проводилась мысль "о немедленном уничтожении", этого правительства и занятии территории Финляндии. При этом добавлялось, что "финский народ с нами" [5].
Были предприняты новые практические шаги по развертыванию пропагандистской кампании во враждебном Финляндии духе. 10 ноября 1939 г. Л.3. Мехлис провел закрытое совещание с писателями, освещавшими военную тематику. Присутствовавший на совещании В.В. Вишневский зафиксировал в дневнике основное содержание выступления начальника ПУРККА, который, в частности, подчеркивал, что СССР непременно добьется своего в Финляндии "не добром, так кровью". Части Красной Армии, как отметил Мехлис, уже стояли на советско-финляндской границе, в готовности [6]. Он также проинформировал, что "военизируется весь партийный аппарат" страны, и добавил: писатели ставятся на учет в ПУРККА, будут находиться в его личном распоряжении [7].
Несомненно, в данном случае Л.3. Мехлис излагал точку зрения советского военно-политического руководства на перспективы дальнейшего развития советско-финляндских отношений. Известно, что Мехлис являлся участником продолжительного совещания в кабинете Сталина в Кремле 3 ноября, куда было приглашено руководство наркомата обороны, генштаба и Политуправления Красной Армии [8]. Так или иначе, но в начале 20-х чисел ноября начальник ПУРККА уже находился в войсках, которые сосредоточивались для нанесения удара по Финляндии. Позднее, после начала боевых действий, на финский фронт для ведения пропагандистской работы было направлено несколько писателей, в том числе – В.В. Вишневский.
Со второй половины ноября антифинляндская кампания советской пропаганды становится все более организованной. 16 ноября в центральных газетах появилась передовая статья, из которой следовало, что именно финны ответственны за обострение ситуации [9]. Практически одновременно был разработан план дальнейшей пропагандистской деятельности, направленной против Финляндии, автором которого являлся советский полпред в Хельсинки В.К. Деревянский. 17 ноября он обратился с пространной запиской на имя В.М. Молотова, в которой предлагал "создать обостренно напряженную обстановку" на границе с Финляндией, развернуть соответствующую кампанию в советской печати, организовать митинги и демонстрации под антифинляндскими лозунгами и т. д. и т. п. [10]
Предложения полпреда немедленно начали воплощаться в жизнь. Советские газеты публиковали материалы, уже открыто призывавшие готовиться к неизбежной войне. Причем "провокаторами" войны априори объявлялись "правящие круги" Финляндии. Они также обвинялись в пособничестве "разгулу антисоветской кампании" в своей стране [11].
Одновременно центральные газеты СССР угрожали "финским забиякам", писали о "непобедимости" и "несокрушимости" РККА. По дипломатическим каналам в Москву передавалась информация о росте недовольства резервистов, призванных в финскую армию, о падении в ней дисциплины и появлении признаков "разложения" [12].
Подобного рода информация закладывалась и в директивные пропагандистские материалы, которые предназначались для распространения среди личного состава Ленинградского военного округа, части которого сосредоточивались у советско-финляндской границы. 23 ноября Политическое управление ЛВО разослало в войска пропагандистскую директиву, в которой утверждалось, что финляндское правительство ведет "линию на развязывание войны против СССР" и с этой целью уже провело мобилизацию и развернуло "антисоветскую кампанию" [13].
Таким образом, с помощью пропаганды в общественном сознании начал формироваться враждебный СССР образ Финляндии. Создавалось впечатление, что советско-финляндская война уже неизбежна.
Следовало лишь найти повод для начала открытых военных действий. И этот повод был найден советской стороной. В.М. Молотов вручил финскому посланнику А.С. Ирие-Коскинену официальную ноту советского правительства, из которой следовало: 26 ноября 1939 г. в 15 часов 45 минут финны подвергли артиллерийскому обстрелу воинскую часть Красной Армии, расположенную в деревне Майнила на Карельском перешейке, в результате чего погибли и получили ранение несколько красноармейцев и командиров. Вина финской стороны за эти действия так и не была доказана. Однако именно эти роковые "выстрелы в Майниле" рассматривались руководством СССР как повод для начала войны против Финляндии.
В оставшиеся дни между "инцидентом в Майниле" и вторжением Красной Армии на финскую территорию были организованы массовые собрания и митинги рабочих, служащих, личного состава воинских частей под антифинляндскими лозунгами [14].
Газеты писали о возмущении советского народа "наглой провокацией финской военщины". Печатный орган народного комиссариата обороны газета "Красная звезда" предрекал: представители финского правительства, якобы затеявшие "гнусную авантюру", "будут раздавлены одним мощным ударом Красной Армии, если советский народ этого захочет" [15].
В Москве, очевидно, посчитали достаточно эффективной развернувшуюся пропагандистскую кампанию, направленную против Финляндии. Теперь оставалось официально заявить о переходе к боевым действиям. 29 ноября В.М. Молотов выступил по радио с обращением к гражданам и гражданкам Советского Союза. Из радиообращения главы советского правительства следовало, что финское руководство проводило враждебную СССР политику. По этой причине, как подчеркнул В.М. Молотов, советское правительство пришло к выводу, что "больше оно не может поддерживать нормальных отношений с правительством Финляндии", и дало распоряжение Красной Армии и Военно-Морскому Флоту "быть готовым ко всяким неожиданностям и немедленно пресекать возможные новые вылазки со стороны финляндской военщины" [16].
Утром 30 ноября войска Ленинградского военного округа перешли границу с Финляндией. Началась "зимняя война".
Военные действия развернулись под лозунгами "освобождения финских трудящихся" от капиталистического гнета и с призывом к поддержке так называемой "Финляндской Демократической Республики", возникшей, согласно официальной советской версии, 1 декабря 1939 г. в местечке Терийоки, только что занятом частями Красной Армии. В тот же день якобы с помощью "радиоперехвата" стал известен текст "Декларации Народного Правительства Финляндии". Накануне, 30 ноября, было обнародовано "Обращение ЦК Компартии Финляндии", также полученное путем "радиоперехвата".
Однако вызывает сомнение, что "Обращение..." и "Декларация..." стали известны благодаря "радиоперехвату", как это утверждалось, например, в сообщении Телеграфного агентства Советского Союза. По воспоминаниям Л. Ходакова, являвшегося тогда слушателем Военной академии связи им. С.М. Буденного, один из политработников академии решил "для большей убедительности" поместить в многотиражной газете материал о том, что на учебной радиостанции перехвачены тексты вышеназванных "Обращения... " и "Декларации... ". Перед двумя слушателями академии была поставлена задача дать в многотиражку заметку на эту тему. В заметке должно было содержаться следующее утверждение: на коротковолновых станциях удалось перехватить обращение финского "народного правительства". Цель заметки состояла в том, чтобы подтвердить сообщение ТАСС о "радиоперехвате". Комиссар факультета намекнул, что отказ от выполнения данного задания может повлечь за собой тяжелые последствия. Оспаривать "достоверность сообщения ТАСС" было опасно. Поэтому слушателям Военной академии не оставалось ничего другого, как согласиться сообщить об осуществлении ими "радиоперехвата" [17].
Однако проекты обоих документов, а также "Договора о взаимопомощи и дружбе между Советским Союзом и Финляндской Демократической Республикой", заключенного 2 декабря 1939 г. в Москве, были составлены на русском языке (а не переведены с финского) в НКИД СССР, правлены рукой В.М. Молотова и А.А. Жданова [18].
В.М. Молотов предлагал, в частности, особо подчеркнуть в тексте "Обращения...", что исходная цель "народного правительства" – "не поддержка Советского Союза", а "восстание" против существующего правительства Финляндии. По его мнению, следовало зафиксировать тезис о том, что "независимая и самостоятельная Финляндия возможна лишь в дружбе с СССР" [19].
В свою очередь, именно А.А. Жданов начертал слова "Радиоперехват. Перевод с финского", которые появились в заголовке "Декларации Народного Правительства Финляндии". Он же вписал фамилии членов "правительства Финляндской Демократической Республики", перечисленных в этом документе [20].
Что касается текста "Обращения ЦК компартии Финляндии", то он изобиловал пропагандистскими штампами явно советского происхождения. Так, в документе говорилось: "Больше чем в течение 21 года наша страна (sic. – В.Н.) была, подобно панской Польше (курсив мой. – В.Н.), гнездом антисоветских интриг... " Совершенно ясно, что приоритет в изобретении бессмысленного термина "панская Польша" ("пан" – вежливое обращение к лицам мужского пола в Польше) принадлежал большевистской пропаганде.
В вышеупомянутом "Обращении..." утверждалось, что правительство Финляндии (не путать с "Народным Правительством Финляндии"!) не может защищать дело мира, ибо оно является "правительством поджигателей войны" (курсив мой. – В.Н.). Известно, что выражение "поджигатели войны" – одно из наиболее распространенных в советской (да и в нацистской) пропаганде конца 30-х годов.
В "Обращении... " и в "Декларации... " встречается утверждение: "Красная" армия якобы придет в Финляндию не как завоеватель, а как освободитель финского народа, не как враг, а как друг этого народа [21]. Но стереотипная формулировка "мы идем не как завоеватели, а как освободители", адресованная личному составу частей РККА, использовалась в период антипольской сентябрьской акции. Она же встречается в упоминавшейся директиве Политуправления ЛВО от 23 ноября [22], а также в приказе войскам Ленинградского военного округа, изданном в день начала войны против Финляндии.
В "Декларации... " зафиксировано следующее утверждение: "Для участия в совместной борьбе рука об руку с героической Красной Армией СССР народное правительство Финляндии уже сформировало первый финский корпус (здесь и далее выделено в тексте документа. – В.Н.), который в ходе предстоящих боев будет пополняться добровольцами из революционных рабочих и крестьян и должен стать крепким ядром будущей народной армии Финляндии" [23]. Между тем формирование "финского корпуса" ("финской народной армии") на советской территории началось (на базе 106-й горнострелковой дивизии) еще 11 ноября 1939 г., т. е. за 20 дней до провозглашения "Народного правительства Финляндии" в Терийоки [24].
В программе "правительства" Куусинена подчеркивалось: "Первому финскому корпусу предоставляется честь принести в столицу знамя Финляндской демократической республики (Хельсинки. – В.Н.) и водрузить его на крыше президентского дворца, на радость трудящимся и страх врагам народа" [25]. В приведенном пассаже зловещий термин "враги народа" явно показывает "московское" авторство всего документа.
"Обращение ЦК компартии Финляндии", адресованное "трудовому народу" страны, и "Декларация Народного Правительства Финляндии" от 1 декабря 1939 г. (равно как и "Договор о взаимопомощи и дружбе между Советским Союзом и Финляндской Демократической Республикой", датированный 2 декабря 1939 г.) являлись чисто пропагандистскими документами. Именно так и воспринимались они критически мыслившими современниками событий. Один из них записал в дневнике 3 декабря 1939 г.: "Конечно, договор этот (с НПФДР. – В.Н.) не имеет юридического и фактического значения, ибо то правительство – еще не правительство. Оно станет таковым, когда его посадят по меньшей мере в Хельсинки. Но этот договор имеет колоссальное агитационное значение, ибо нужно показать финской армии, что проливать кровь в сущности не за что" [26].
Накануне "зимней войны" советской пропагандой создавалось впечатление, что "финские трудящиеся" готовы чуть ли не с цветами и красными флагами встретить Красную Армию – "освободительницу". Источником подобного рода настроений были, в частности, оптимистические сообщения Б.Н. Рыбкина (Ярцева) из Хельсинки. Их суть сводилась к следующему: в случае начала войны против Финляндии финны сдадутся так же быстро, как и поляки, а финский рабочий класс поддержит Красную Армию. Эти сообщения, как оказалось впоследствии, не соответствовали истине, однако имели целью стимулировать сталинский оптимизм в преддверии советско-финляндской войны [27].
Начиная военную кампанию против Финляндии, советское руководство имело "программу-минимум" (передвижение границы на северо-запад от Ленинграда) и "программу-максимум" ("освобождение финского народа от гнета помещиков и капиталистов"). По словам Сталина, с начала войны финское руководство стояло перед выбором: пойти на большие уступки СССР либо быть "распыленными" и получить правительство Куусинена, которое, в свою очередь, будет "потрошить" правительство Хельсинки. Первоначально финны отказались уступить, и советское руководство решило "потрясти" Финляндию [28].
На начальном этапе "зимней войны" в пропагандистских материалах, предназначенных для красноармейцев и командиров, была сделана попытка показать всю неприглядность режима, установившегося в Финляндии после получения страной независимости. Победившая в результате гражданской войны буржуазия якобы "начала физическое уничтожение рабочего класса", в результате чего в тюремном заключении оказались около 100 тыс. человек, а погибли "в период белого террора" не менее 40 тыс. человек (это при 3-миллионном населении!). Рассказывалось о том, как "бездарное правительство и финляндская военщина" спровоцировали вооруженный конфликт с СССР, и высказывалась мысль, что "дни незадачливых политических шутов из лагеря финской буржуазии сочтены". "Их ждет судьба обанкротившихся правителей бывшей панской Польши. Свободолюбивый финский народ под руководством народного правительства... с братской помощью великого советского народа и его героической Красной Армии... создадут свободную народную Финляндию", – предрекали сталинские пропагандисты [29].
В то же время в пропагандистских материалах, исходя из установок советского руководства, выражалась полная уверенность в неизбежности скорой победы в войне. В начале декабря 1939 г. некоторые из писателей, направленных на финский фронт в качестве военкоров, в полном соответствии с "установкой" большевистского военно-политического руководства, желали друг другу "свидания через три дня в Гельсингфорсе" (Хельсинки). В начале финской кампании бытовало представление, что "достаточно Красной Армии дунуть, как весь мир капитализма рассыплется подобно миражу".
Но в общественном сознании под влиянием хода войны возникало неверие в правильность официальных пропагандистских установок. Трезвомыслящие люди понимали всю бесперспективность затеи с "правительством Куусинена". Для поддержки требовалось пролить много крови и принести большие жертвы, ибо финны развернули партизанскую войну против Красной Армии. Их "вековая ненависть" к восточному соседу, по мнению современников событий, поддерживалась правительством Хельсинки, а также страхом финского крестьянства перед "колхозным чудовищем", пришествие которого ожидалось вслед за появлением советских войск на территории Финляндии [30].
Майор Пискунов из Ленинградского артиллерийского училища говорил своим сослуживцам: "Создали какое-то правительство во главе с членом исполкома Коминтерна (Куусиненом. – В.Н.) и договариваются... Нужен лозунг, что ведем войну не для захвата, а для освобождения, и его создали, но пойдут ли сами финны за новым правительством, это еще вопрос" [31].
Аналогичным образом высказывался врач из Петрозаводска П.И. Ладинский: "...Демократическое правительство (Финляндии. – В.Н.) выбрали в России, председатель (Куусинен. – В.Н.) – член коминтерна, и еще неизвестно, признает ли его финский народ..." [32].
В.И. Вернадский записал в дневнике: "Никто об этом не говорит, но наши финляндские экспедиции многим непонятны (курсив мой. – В.Н.) – возможно, опять как в неудачном плане с Коммунистическим правительством Финляндии. Фигура Куусинена здесь (в СССР. – В.Н.) известна и, по-видимому, непопулярна" [33].
Настроение личного состава в частях, следовавших на фронт, было "неважное". В то время как комиссары требовали от политруков "донесений о политико-моральном состоянии в подразделениях", среди рядового и командного состава распространялись "нездоровые настроения". Бойцы и командиры говорили, в частности, о том, что "Финляндия не Польша", и здесь можно "сломать голову". Сосредоточение значительно превосходивших финскую армию советских воинских контингентов заставляло их задуматься о серьезности ситуации. Что касается "правительства Куусинена" и "финского корпуса", то на сей счет высказывалось следующее мнение: "все это создано фиктивно" [34].
По завершении "зимней войны" руководство наркомата обороны было вынуждено признать, что настоящей "политической разведки" среди населения в районах, где приходилось действовать частям Красной Армии, не велось. Оно попросту не знало, "с какими лозунгами идти к этому населению и вести работу среди него". В целом столкновение с действительностью нередко "ошарашивало" бойцов и командиров, знавших население зарубежных стран по "трафаретным лозунгам и упрощенной пропаганде" [35].
Между тем боевые действия в Финляндии приняли затяжной характер. Установка на возможность достижения легкой победы "малой кровью на чужой территории" стала представляться многим бойцам и командирам сомнительной. Морально-политическое состояние личного состава Красной Армии подверглось колебаниям. Среди красноармейцев и командиров, несмотря на угрозу наказания в судебном порядке по законам военного времени, были распространены разговоры о несправедливом характере действий СССР в отношении Финляндии, о нежелании народа и армии воевать против нее [36]. Некоторые из них с упреком вспоминали теперь уверения советского руководства, подхваченные пропагандой, о том, что удастся "в 3 дня разбить финскую военщину" [37]. Различными инстанциями отмечались многочисленные случаи невыполнения приказов, самовольного ухода с передовой. Именно в тот период, несмотря на официальные, весьма оптимистические пропагандистские установки, в сознании красноармейцев и командиров стали возникать "стихийные мифы", к числу которых относятся слухи о так называемых "кукушках" (финляндских снайперах), "многоэтажных", "покрытых резиной" дотах на линии Маннергейма, от которых "отскакивали артиллерийские снаряды", и т. д. и т. п. [38]
Советское военно-политическое руководство попыталось адаптироваться к создавшимся условиям. Пропаганда искала новые методы для освещения затянувшихся и отнюдь не победных для Красной Армии боевых действий в Финляндии.
Со второй половины декабря периодическая печать все меньше стала писать о героизме, проявленном в боях против "белофиннов".
Внимание пропаганды стало акцентироваться на описании тяжелого положения финского населения, бедствий эвакуированных в тылу, репрессий против тех, кто высказывал в Финляндии недовольство войной. В то же время штаб ЛВО предпринял попытку в одном из своих сообщений объяснить причины неудачного для Красной Армии наступления сложными природными условиями Финляндии и наличием современных укреплений ("линия Маннергейма") [39].
Постепенно выявилось, что безотказно действовавший в период антипольского похода сентября 1939 г. пропагандистский лозунг об освободительной миссии Красной Армии оказался неэффективным. Вновь, как и на начальном этапе военных действий, руководящие пропагандистские органы проявили инициативу с целью корректировки прежних идеологических установок. На завершающем этапе "зимней войны" (февраль – 13 марта 1940 г.) на смену этому лозунгу был выдвинут другой, более отвечавший характеру боевых действий. 4 февраля 1940 г. ПУРККА приняло директиву о задачах агитационно-пропагандистской работы в связи с советско-финляндским конфликтом, которую подписал заместитель Л.3. Мехлиса бригадный комиссар Ф.Ф. Кузнецов. Как серьезную ошибку квалифицировало руководство Политуправления Красной Армии выдвижение на первый план в партийно-политической работе среди личного состава вопроса "об интернациональных обязанностях... о помощи финскому народу в его борьбе против гнета помещиков и капиталистов". Составители вышеупомянутой директивы квалифицировали подобное направление в агитационно-пропагандистской работе в войсках как свидетельство "схематизма" и "книжности" комиссаров и политруков, как отрыв их от конкретной обстановки.
Политуправление РККА сочло необходимым переориентировать политработников. Они нацеливались на разъяснение вопроса: какую же "главнейшую задачу в войне с белофиннами" решала Красная Армия? Эта задача, как следовало из директивы от 4 февраля 1940 г., состояла в следующем: "обеспечить безопасность наших северо-западных границ" и Ленинграда, "ликвидировать плацдарм для войны империалистов против СССР". Руководство ПУРККА предлагало разъяснять данный вопрос, опираясь на речь В.М. Молотова 29 ноября 1939 г. Тем самым были преданы забвению собственные пропагандистские установки, которые нацеливали бойцов именно на выполнение "интернациональных обязанностей" перед финскими рабочими и крестьянами.
Как отмечалось в вышеупомянутой директиве, "односторонняя ориентация и плохая постановка разъяснительной работы" (впрочем, организованной ПУРККА) приводили к "неправильным рассуждениям некоторых красноармейцев" и, что было совершенно недопустимо в боевых условиях, "ко многим недоуменным вопросам" [40].
Причина отказа от освободительных лозунгов заключалась прежде всего в том, что окончились полным провалом все попытки советского руководства опереться на марионеточное "правительство Куусинена". Давало знать о себе и другое немаловажное обстоятельство: ожесточенное сопротивление противника.
Уже после окончания "зимней войны", на совещании с писателями 25 июня 1940 г. ответственный редактор газеты "Красная звезда" Е.А. Болтин напомнил, что СССР начал эту войну "под лозунгом выполнения [Красной Армией] ее интернациональных задач". Однако, по его словам, практика заставила убедиться: "Этот лозунг, обращенный к красноармейцам, для данной войны оказался неправильным". Поэтому, признавал Е.А. Болтин, пришлось заменить его "другим, правильным" – о защите северо-западных границ СССР и города Ленинграда [41].
На протяжении всей "зимней войны", несмотря на все попытки пропагандистских органов приспособиться к ситуации, как в тылу, так и на фронте люди часто задумывались над тем, была ли она справедливой с советской стороны. Подобного рода сомнения, как и негативные высказывания в адрес советского военного и политического руководства, жестоко наказывались. За проявление "антисоветских настроений" были осуждены военным трибуналом почти 850 военнослужащих [42]. Понятно, что не все "голоса недовольства" были зафиксированы соответствующими органами и не все "виновные" понесли наказание. По соображениям безопасности бойцы и командиры предпочитали выражать недовольство "между собой шепотом" [43].
По словам современницы событий Р.Д. Орловой, в период кампании 1939-1940 гг. советской пропагандой была произведена "простейшая филологическая операция": финны стали называться "белофиннами". Эта метаморфоза способствовала упрощению понятий и как бы расставляла все на свои места: "захватническая война превращалась в другую". К тому же опять, как и в случае с Польшей, на Запад "отодвинулась граница" СССР [44].
Война против Финляндии стала серьезным испытанием не только боеспособности Красной Армии, но и действенности большевистской пропаганды. Проявилась порочность прежних установок о военной слабости потенциального противника, расчета на молниеносные боевые действия "малой кровью", "на чужой территории". Не получили развития замыслы идеологического обеспечения "экспорта" революции в Финляндию, пропагандистской поддержки марионеточного "правительства" Куусинена.
Однако И.В. Сталин и его ближайшее окружение, понимая необходимость извлечь всесторонние уроки из опыта (хотя и негативного), полученного в ходе "зимней войны", объявили о необходимости пересмотра некоторых устаревших и не оправдавших себя идеологических установок. Не случайно сразу же по завершении боевых действий началась всесторонняя перестройка пропаганды, в ходе которой была поставлена задача коренного пересмотра взглядов на характер и содержание военной пропаганды.


1. Ксенофонтова Н.Ф. Советско-финляндская война в освещении советской пропаганды (1939-1940 гг.) Великая Отечественная война в оценке молодых: Сб. статей студентов, аспирантов, молодых ученых. М., 1997. С. 45.
2. Правда. 1939. 3 нояб.
3. Цит. по: "Зимняя война" 1939-1940. Кн. 1. Политическая история. М., 1998. С. 127.
4. Хрестоматия по отечественной истории (1914-1945 гг.). М., 1996. С. 485.
5. Фролов Д.Д. Из истории зимней войны 1939-1940 гг. Советские военнопленные, финская пропаганда на фронте и настроения граждан СССР во время "зимней войны". Сб. документов. Петрозаводск, 1999. С. 37.
6. Невежип В.А. Идея наступательной войны в советской пропаганде 1939-1940 гг. Преподавание истории в школе. 1994. №5. С. 9.
7. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф. 1038. Оп. 1. Д. 2076. Л. 70. "Зимняя война". Кн. 1. С. 132; Исторический архив. 1995. 35-6. С. 56.
8. "Зимняя война". Кн. 1. С. 133.
9. Ксенофонтова Н.Ф. Советско-финляндская война в освещении советской пропаганды (1939-1940 гг.). С. 37.
10. Барышников В.Н. От прохладного мира к "зимней войне": Восточная политика Финляндии в 1930-е годы. СПб., 1997. С. 271.
11. Ксенофонтова Н.Ф. Советско-финляндская война в освещении советской пропаганды (1939-1940 гг.). С. 37.
12. Документы внешней политики. 1939. Кн. 2 (1 сент. – 31 дек. 1939 г.). М., 1992. Док. №772.
13. Мелътюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941 (Документы, факты, суждения). М., 2000. С. 150.
14. Барышников В.Н. От прохладного мира к "зимней войне": Восточная политика Финляндии в 1930-е годы. С. 283.
15. Красная звезда. 1939. 27 нояб. Внешняя политика СССР: Сб. документов. Т. IV. М., 1946. Док. №374, 376, 377.
16. Степаков В.Н. К истории одного сообщения ТАСС. Вопросы истории. 1999. №4. С. 172-173.
17. Донгаров А.Г. Война, которой могло не быть: К политической и дипломатической истории советско-финляндского вооруженного конфликта 1939-1940 гг. Вопросы истории. 1990. №5. С. 38; "Зимняя война" 1939-1940. Кн. 1. С.177-178.
18. "Зимняя война" 1939-1940. Кн. 1. С. 177.
19. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 77. Оп. 1. Д. 888. Л. 1-9.
20. Борьба финского народа за свое освобождение: Сб. материалов. 2-е изд. М.; Л., 1939. С. 9, 10, 13, 17.
21. Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941. С. 150.
22. Барышников В.Н. От прохладного мира к "зимней войне": Восточная политика Финляндии в 1930-е годы. С. 270; Донгаров А.Г. Война, которой могло не быть. С. 39.
23. Борьба финского народа... С. 18.
24. Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941. С. 152.
25. Борьба финского народа. .. С. 18.
26. Маньков А. Из дневника 1938-1941 гг. Звезда. 1995. №11. С. 181.
27. Эндрю Э., Гордиевский О. КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. Б.м., 1996. С. 266-267.
28. Зимняя война 1939-1940. Кн.2. И.В. Сталин и финская кампания (Стенограмма совещания при ЦК ВКП(б)). М., 1998. С. 274, 275.
29. Борьба финского народа... С. 27-28.
30. Маньков А.Г. Из дневника 1938-1941 гг. С. 182.
31. Цит. по: Невежин В.А. Синдром наступательной войны. Советская пропаганда в преддверии "священных боев", 1939-1941 гг. М., 1997. С. 105.
32. Фролов Д.Д. Из истории зимней войны 1939-1940 гг. С. 87.
33. Вернадский В.И. Дневник 1939 года. Дружба народов. 1992. №11-12. С. 39.
34. Фролов Д.Д. Из истории зимней войны 1939-1940 гг. С. 39.
35. Данилов В.Д. Горькая победа в финских сугробах. Сегодня. 1994. 30 нояб.
36. Хорьков А. Г. Грозовой июнь: Трагедия и подвиг войск приграничных военных округов в начальном периоде Великой Отечественной войны. М., 1991. С. 82.
37. Ксенофонтова Н.Ф. Советско-финляндская война в освещении советской пропаганды (1939-1940 гг.). С. 41.
38. Воронов Н.Н. На службе военной. М., 1961. С. 146-147; Зимняя война 1939-1940. Кн. 1. С. 172.
39. Ксенофонтова Н.Ф. Советско-финляндская война в освещении советской пропаганды (1939-1940 гг.). С. 40-41.
40. Партийно-политическая работа в Красной Армии: Документы: Июль 1929 г.-май 1941 г. М., 1985.
41. РГАЛИ. Ф. 1038. Оп. 1. Д. 1401. Л. 5.
42. Ксенофонтова Н.Ф. Советско-финляндская война в освещении советской пропаганды (1939-1940 гг.). С. 44-45.
43. Фролов Д.Д. Из истории "зимней войны" 1939-1940 гг. С. 37.
44. Орлова Р.Д. Воспоминания о непрошедшем времени. М., 1993. С. 235-236.